Перевод поэтического текста с точки зрения многозначности

     Теперь  перейдём к основным понятиям и вопросам лексической многозначности. Лексическая  многозначность будет определена через  понятие сходства значений. Значения аi и aj слова А называются сходными, если имеются такие уровни семантического анализа, на которых их толкования (семантические деревья) или ассоциативные признаки имеют нетривиальную общую часть. В свете фактов опосредствованной многозначности становится ясным, почему в определении сходства фигурирует понятие уровня семантического анализа: несущественно, обнаруживается ли нетривиальное сходство семантических деревьев (толкований) на первом же уровне анализа или нет; важно только, чтобы оно обнаруживалось хоть на каком-нибудь уровне. Определим теперь многозначность. Слово А называется многозначным, если для любых двух его значений аi и aj найдутся такие значения a1, a2,..., ak, ai, что ai сходно с a1, a1 - с a2 и т.д., ak - с ai и ai - с aj. Как видим, определение не требует, чтобы общая часть была у всех значений многозначного слова; достаточно, чтобы каждое из значений было связано хотя бы с одним другим значением. Следует обратить внимание на то, что существуют языковые факты, которые могут быть полно и непротиворечиво описаны двояким образом: как факты лексической полисемии и как факты моносемии. К их числу относятся, например, некоторые параметрические прилагательные типа высокий, низкий, дорогой, дешевый, старший, младший. С одной стороны, можно считать, что в словосочетаниях типа высокий [низкий] мужчина и высокий [низкий] рост реализуются два разных значения прилагательного: значение "большого (соответственно "маленького") роста" в первом случае и усилительное значение "большой степени" - во втором. С другой стороны, можно считать, что в обоих случаях реализуется одно и то же значение прилагательного, а именно - значение "большого роста"; только в первом случае оно реализуется в полной форме (высокий [низкий] мужчина - "мужчина большого [маленького] роста"), а во втором случае - с зачеркиванием повторяющейся составляющей "рост" (высокого роста - "большого роста роста" = "большого роста"). Аналогичные возможности возникают для прилагательных дорогие [дешевые] костюмы - дорогие [дешевые] цены, старший [младший] ребенок - старший [младший] возраст; для существительных со значением шкалы определенного свойства (ср. воспитание воли и сильная воля, обеспечить качество и высокое качество); некоторых двухобъектных глаголов (ср. бурить землю и бурить скважину, латать рубаху и латать дыры, пробить стену и пробить отверстие). В настоящей работе из двух принципиально возможных описаний предпочитаются описания первого типа; однако подробная аргументация этого выбора дается в другом месте.

     Проблема  разрешения лексической многозначности является одной из самых сложных  прикладных задач, связанных с лексическим  значением. Задача автоматического (реже полуавтоматического) разрешения лексической многозначности была впервые сформулирована в рамках направления науки и технологии, связанного с созданием систем машинного перевода (МП). В дальнейшем проблема разрешения лексической многозначности стала одной из ключевых не только при создании систем МП, но и систем обработки естественно-языкового текста (ОЕЯТ) других назначений (поиск, классификация). Десятки научных коллективов и коммерческих организаций во всем мире занимаются этой проблемой. На регулярной основе проводятся соревнования между действующими компьютерными программными системами, предназначенными для этих целей. Однако, несмотря на предложенные решения, полного решения проблема пока не получила. К примеру, общий механизм, предложенный Ю.Н. Марчуком (метод детерминант) - эффективный, но слишком трудоемкий метод, так как предполагает необходимость формирования индивидуальных правил для каждой лексемы.

     В тоже время для некоторых задач  ОЕЯТ этап распознавания лексического значения очень важен. Рассмотрим это  на примере трех компьютерных технологий, связанных с ОЕЯТ: машинный перевод, поиск текстовых ресурсов в Интернете, классификация текстов.

     Отсутствие  надежных механизмов распознавания  значения сводит "на нет" все усилия по реализации систем машинного перевода. На сегодняшний день это критическая проблема повышения качества систем для указанного направления компьютерной лингвистики 1.

     В области поисковых технологий в  Интернет проблема многозначности не носит критического характера, так  как сравнительно низкое качество поиска часто сглаживается большими объемами информации в сети Интернет. Тем  не менее, по оценкам специалистов, поиск с использованием разрешения многозначности способен привести к  повышению релевантности поиска (в среднем с 30 до 70%), повысить таргетинг рекламы, тем самым резко повысив доходность поисковых систем, снизить общий трафик в сети и время на поиск конкретной информации.

     В задачах классификации текстов  влияние многозначности проявляется  в том, что при выборе в качестве базового признака классификации единичную  лексему, вы сталкиваетесь с ее многозначностью, что понижает точность классификации  текстов.

     Эти и другие аргументы говорят о  необходимости для специалистов по прикладной лингвистике сосредоточиться  на лингвистических технологиях, ориентированных  на лексическое значение, так как  даже частичное решение этой проблемы способно обеспечить прорыв сразу по нескольким направлениям. Статья посвящена  описанию указанных оригинальных технологий и включает примеры их применения для задач классификации текстов  и поиска. Преимущества новых технологий, ориентированных на лексическое  значение, демонстрируются на примерах проекта "Интеллектуальная поисковая машина" и программы классификации текстов Rubryx.

     Лексическая многозначность, безусловно, является одной из наиболее сложных проблем  в описании языка, и поэтому всегда находилась в центре лингвистических  исследований.

     Строго  говоря, в лингвистике принято  разделять неоднозначность языковой единицы и собственно многозначность. Неоднозначность - это обобщенное понятие, оно подразумевает наличие у  слова более одного значения, независимо от того, какие семантические связи существуют между отдельными значениями, таким образом, этим термином также покрывается явление омонимии, когда два слова с одинаковым внешним выражением семантически никак не связаны между собой. Различение омонимии и полисемии (многозначности) представляет собой отдельную лингвистическую проблему, однако в настоящей работе это различие не проводится. Причины этого связаны со спецификой исследования и обосновываются в третьем разделе этой главы.

     Методы  описания многозначности

     В лексической семантике принято  выделять три типа критериев для  определения различных значений слова: парадигматические, синтагматические и концептуальные.

     К парадигматическим критериям относится, в первую очередь, принципы, сформулированные в работах Е. Куриловича (Курилович 1962) и А.Е. Смирницкого (Смирницкий 1956). В соответствии с этими принципами разные употребления данного слова следует считать разными значениями этого слова, если им соответствуют разные синонимы. Иногда этот критерий неплохо работает, но довольно часто дает противоречивые результаты. Например, рассмотрим пример со словом окно, у которого можно было бы выделить такие значения '1) отверстие в стене здания;

     2) стекло, закрывающее это отверстие;

     3) рама, в которую вставлено это стекло1. Его употреблениям в значениях (2) и (3) соответствуют разные синонимы: разбить окно - разбить стекло, покрасить окно - покрасить раму. Однако, такое разделение представляется неоправданным как с точки зрения экономности описания, так и с точки зрения языковой интуиции. При таких употреблениях предпочтительней говорить о различном семантическом акценте в обозначении одного и того же объекта.

     Наряду  с наличием разных синонимов в  качестве критерия разграничения значений может служить также наличие  разных антонимов (принцип Вейнрейха, см. Вейнрейх 1980). Ср., однако, прилагательное холодный в значении "имеющий низкую температуру", которому в зависимости от сочетаемостных характеристик его контекстуального партнера сопоставляются разные антонимы: холодный день - жаркий день, но холодная вода - горячая вода. Вряд ли здесь есть смысл выделять два разных значения.

     Концептуальные  критерии выделения значений основываются на представлении носителей языка  о сходствах и различиях понятий (а также соответствующих денотатов), обозначаемых данным словом. Право на существование концептуальных критериев отстаивается в работах когнитивного направления (см., в частности, Джэкендофф 1983, Ченки 1997). В некотором смысле, можно говорить, что эти критерии являются исходными для говорящего. Так, для носителей русского языка вполне очевидно, что слово вишня употребляется в сочетаниях типа есть вишню в другом значении, чем в сочетаниях типа растущие в саду вишни. Для того чтобы убедиться в этом, нет необходимости анализировать парадигматические связи этого слова или особенности его сочетаемости. Достаточным аргументом для выделения двух разных значений является интуитивное знание о том, что вишня как 'плодовое дерево' и вишня как 'плод соответствующего дерева' обозначают разные объекты. Соответственно, за ними стоят различные концептуальные представления.

     Тем не менее, при формулировке концептуальных критериев возникает проблема, заключающаяся  в том, что их чрезвычайно непросто формализовать. Такие критерии различения значений являются, в некотором роде, продолжением теории семантического инварианта, вследствие этого им присущи общие  трудности. Как, например, определить, где пролегает граница между  различными концептами?

     Из-за своего "интуитивного" характера эти критерии до последнего времени практически никогда не использовались в теоретической семантике. Хотя в последнее время в рамках когнитивной семантики наметились определенные пути придания концептуальным критериям теоретического статуса. В частности, метаязыковой аппарат фреймов (Fillmore 1982) позволяет описывать концептуальные структуры, стоящие за 1. Здесь термин "фрейм" используется в значении, принятом в работах по искусственному интеллекту, и относится к структуре представления знаний. Не путать с "фрейм", означающим "падежную рамку" (Филлмор 1981). Языковыми выражениями, и интегрировать эти описания в лингвистические построения. Так, вишня в значении 'плодовое дерево' будет относиться к фрейму, описывающему класс деревьев, а вишня в значении 'плод' - к фрейму 'съедобный объект'. Принадлежность к разным фреймам является достаточным основанием для выделения самостоятельных значений.

     Синтагматические  критерии основаны на предположении  о том, что одно и то же слово  в разных значениях должно по-разному  сочетаться с другими словами. Действительно, именно различие контекста употребления является главным свидетельством (наряду с представлением о контексте ситуации, в которой находится высказывание, и другими внеязыковыми сведениями) для той или иной семантической интерпретации многозначного слова. Сочетаемость как языковое свидетельство обсуждается в работах А. Вежбицкой (см., например, Wierzbicka 1985), Ю.Д. Апресяна (1974/95), Б. Парти (Partee 1995) и мн. др. Вместе с тем, надежность синтагматических критериев в большой мере зависит от того, какие исходные теоретические положения лежат в основе семантического исследования. Так например, практически во всех семантико-синтаксических теориях считается, что глагол в одном своем значении может демонстрировать разные модели управления, ср.: она ела вишни и она много ела и потолстела. Тем не менее, из-за того, что в первом случае глагол есть управляет прямым дополнением, а во втором - нет, нельзя говорить, что этот глагол имеет разные значения.

     В качестве другого примера, в котором  синтагматические критерии выделения  значений оказываются несостоятельными, можно привести ситуацию, возникающую, например, при описании семантики  английского глагола to sneeze='Чихать' в следующем предложении (пример из книги Goldberg 1995): Не sneezed the napkin off the table (букв. 'Он счихнул салфетку со стола') Если синтаксическая теория построена на постулате о центральной роли глагола в синтаксической организации высказывания, то, согласно синтагматическим критериям, наличие такого употребления свидетельствует в пользу того, что у глагола to sneeze помимо основного значения 'чихать', существует и другое - означающее 'перемещать что-л. посредством чихания'. Однако это решение кажется довольно странным: во-первых, подобные употребления крайне редки, и во-вторых, выделение здесь дополнительного значения противоречит языковой интуиции.

     Такие случаи получают гораздо более убедительную интерпретацию в грамматике конструкций  Ч. Филлмора (подробнее см. следующий раздел). Они описываются как реализации одного и того же "внутреннего" значения, поскольку допускается, что глагол может входить в разные конструкции, не меняя своего значения. Глагол не является центром высказывания, его значение "навязывается" той семантико-синтаксической конструкцией, в которой он употреблен. Соответственно, изменения в синтаксическом поведении глагола не рассматриваются как достаточная причина для постулирования отдельного значения.

     Описанию  и интерпретации случаев такого рода большое внимание уделяется  в работах, посвященных исследованию так называемых "порождающего словаря" (Pustejovsky 1996, Pustejovsky 1998, Buitelaar 1997). В этом направлении происходит отказ от "списочного" способа задания значений слова, напротив, утверждается, что связанные между собой значения фактически должны выводиться из общих правил, которые описывают закономерности в формировании семантики (механизмы метонимии, меронимии и т.д.). При анализе слова в тексте ему должна приписываться определенная исходная семантическая структура, включающая все значения, между которыми существуют регулярные семантические связи, после чего конкретное значение в данном употреблении определяется в результате работы специальных правил, описывающих сочетаемость определенных значений в контексте.

     Теперь  посмотрим на примере поэтических  текстов Тютчева многозначность текста. 

     I.

     Молчи, прошу, не смей меня будить.

     О, в этот век преступный и постыдный