Василий Васильевич Леонтьев

Василий Васильевич Леонтьев родился в Мюнхене 5 августа 1905. Cупруги Леонтьевы приехали в Германию специально для того, чтобы роды прошли в одной из лучших клиник. Сразу же после появления сына на свет они поспешили вернуться на родину, и через три с недели его уже окрестили в Санкт-Петербурге, в Спасо-Преображенской Колтовской церкви.

Предки Леонтьева были простые крестьяне, но прадед оторвался  от земли и переехал в Петербург. Дед Василия разбогател, открыв там  ткацкую фабрику. Его мать была дочерью богатого еврейского купца из Одессы. Она была так же образованной женщиной, изучала историю искусств. Знала четыре иностранных языка. Отец будущего нобелевского лауреата был русским интеллигентом, профессором экономики труда Петербургского университета.   

Детство и юность Васи Леонтьева  прошли в великолепном особняке на Крестовском острове Петрограда, который принадлежал брату его  отца. Дом был открытый, родители общались со многими деятелями тогдашней богемы, а знаменитый художник Петров-Водкин даже написал портрет 8-летнего Васеньки («Вася Леонтьев. Вид сзади»). Время от времени Леонтьевы помогали различным нелегальным партиям, то подкидывая им деньги, то предлагая пробравшимся в Финляндию нелегалам свою дачу на Карельском перешейке.

И все же до 1914 года бушующие во внешнем мире бури почти никак  не отражались на семейном быте Леонтьевых. По своей классовой принадлежности семья Леонтьевых принадлежала к  «буржуям», то есть к тем, кто, по мнению большевиков, мог рассчитывать только на «хвостик от селедки». Тем не менее, Василий Леонтьев-старший, будучи специалистом по финансовым и экономическим вопросам по-прежнему продолжал преподавать в университете.

Мать Василия решила не отдавать сына в гимназию и сама занялась его образованием, в первую очередь  иностранными языками. К 15 годам юный Леонтьев свободно владел основными  европейскими языками. По ряду предметов, кроме матери, его обучали репетиторы.

После октябрьского переворота в для семьи Леонтьевых наступили не очень приятные времена. Они потеряли все состояние, имущество, их выселили из занимаемого ими дома. Власти даже не откликнулись на просьбу университета предоставить жилье их профессору. Как вспоминал в конце жизни Леонтьев, было голодно, холодно, но родители не унывали.

Единственное, что сказали своему сыну родители  так это: «Послушай, у нас было достаточно средств, чтобы дать тебе приличное образование за границей. Теперь этого нет, и ты должен стараться все делать сам».

Ему было всего 13 лет, но уже требовалось  определиться в жизни. И тогда  он выбрал дорогу, которая, как казалось, всего лишь повторяла дорогу его  отца. Василий поступил и через два года окончил два старших класса единой трудовой школы, что дало ему право поступить в университет. Без особого труда сдал выпускные экзамены и получил аттестат о среднем образовании. К 15 годам он был настолько образован, что его зачислили на социально-экономическое отделение факультета общественных наук Петроградского университета, в статусе вундеркинда.    

 Разумеется, не сразу  руководство университета дало  согласие принять студентом пятнадцатилетнего  юнца. Безусловно, здесь не обошлось  без активного участия его  отца.

В то время в университете еще  сохранились прежние традиции критического отношения к существующему режиму. Студенты спорили, обсуждали не только мировые, но и внутренние проблемы. Чекисты не могли допустить такого свободомыслия. Первым делом взялись  за преподавателей. Ряд из них был  насильно выслан из страны на знаменитом "философском пароходе". В среду  студентов были внедрены так называемые секретные сотрудники. Василий Леонтьев, воспитанный в лучших традициях дворянско-буржуазной культуры, оказался мало пригоден для переделки в советского интеллигента. Несколько раз в спорах с другими студентами он высказывал мысли, весьма далекие от марксизма, после чего оказывался на в Петроградской ЧК. Догадываясь о том, кто на него доносит, Василий отнюдь не становился сдержанней. Свои вынужденные визиты в ЧК он рассматривал как некое приключение, а происходившие глубокой ночью беседы со следователями становились для него неплохой интеллектуальной зарядкой.

Впоследствии он вспоминал: "Допросы  были по ночам. Это было обычно между  тремя и четырьмя часами ночи. У  меня большие дискуссии были с  чекистами. В то время чекисты  ведь были не просто полицейские. Они  были интеллигенты, да-да в ВЧК (Работники Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбы с контрреволюцией и саботажем) были интеллигенты. И даже искренние, убежденные интеллигенты. Конечно, они мне все говорили: "Мы вас ведь расстрелять можем". Но не расстреливали, а я долго с ними спорил, и я их не боялся. Это были совсем не такие следователи, как потом. И они меня выпустили". Правда, на все праздники его временно брали под стражу.     

 С такими небольшими перерывами  Леонтьев успешно продолжал учебу  и окончил университет. Будучи студентом, он стал изучать труды экономистов прошлых веков по первоисточникам. Эти книги на английском и немецком языках никто, кроме Леонтьева, не брал и на любопытного студента обратил внимание директор Публичной библиотеки Радлов, известный философ-идеалист. Поговорив с Леонтьевым, он предложил написать статью по результатам его изысканий. Содействовал публикации этой статьи, но ее не пропустила цензура. Как утверждал впоследствии Леонтьев, это была историко-аналитическая статья, далекая от политики и идеологии. И если такую статью запретили, то он решил, что в Советской России настоящей наукой заниматься ему не дадут и единственный выход - эмигрировать.

Но в просьбе о выдаче заграничного паспорта началась волокита. И вряд ли бы поднадзорный ЧК его получил. Но, как вспоминает Леонтьев, ему  повезло. У него обнаружили опухоль  на челюсти. Была сделана операция, удалена часть кости и врачи  решили, что это саркома. Чекисты  решили - ну, пусть едет, все равно  скоро умрет, и Василий уехал  в Германию.

В Германии он продолжил учиться и стал работать над докторской диссертацией в Берлинском университете под руководством известного немецкого экономиста и социолога Зомбарта и крупного статистика-теоретика, выходца из России, Вл. Борткевича. Темой диссертации Леонтьева было исследование народного хозяйства как непрерывного процесса. Не оставляя учёбу, он начал свою профессиональную карьеру в качестве экономиста-исследователя Института мирового хозяйства при Кильском университете, занимаясь изучением производной статистического спроса и кривой предложения. В 1928 году Леонтьев получил степень доктора наук.

Глубина экономического мышления сочеталась у Леонтьева с сильной  математической подготовкой. В конце двадцатых – начале тридцатых годов он провёл ряд оригинальных исследований по изучению эластичности спроса и предложения, статистическому измерению промышленной концентрации, использованию кривых безразличия для объяснения некоторых закономерностей международной торговли. Одна из первых научных статей Леонтьева была посвящена анализу баланса народного хозяйства СССР за 1923–1924 годы, который представлял собой первую в экономической практике тех лет попытку представить в цифрах производство и распределение общественного продукта с целью получения общей картины кругооборота хозяйственной жизни. Баланс явился прообразом разработанного впоследствии учёным метода «затраты—выпуск» Статья была написана на немецком языке и опубликована в октябре 1925 года. Перевод на русский язык под названием «Баланс народного хозяйства СССР. Методологический разбор работы ЦСУ» появился два месяца спустя в декабрьском номере журнала «Плановое хозяйство».

Для заработка учёному  приходилось писать статьи и в  коммерческие журналы. Годом раньше в Берлин прибыл в командировку его  отец, сменивший к тому времени  университет на наркомат финансов. Да там же, в Берлине, и остался: ЧК уже подбиралась к нему.

Как-то в перерыве учёный познакомился за кофе с китайскими коммерсантами, каким-то образом попавшими  в Киль. Слово за слово, и китайцы предложили ему на год контрактную работу в… Нанкине, тогдашней столице Китая! Это сделало его специалистом по экономическому планированию развивающихся стран. Так в 1929 году он отправился в Азию в качестве экономического советника министерства железных дорог в правительстве Китая.

После возвращения в Германию продолжал работать в Институте  мирового хозяйства.

В 1931 году директор Национального  бюро экономических исследований (США), известный американский экономист-статистик, специалист в области анализа  экономических циклов и конъюнктуры  У. Митчелл пригласил Леонтьева  на работу в бюро, и тот переехал в США.

К этому времени молодой  ученый имел хорошую репутацию, был  автором нескольких заметных статей. Определился и его научный  облик: он искал способы соединения экономической теории со статистикой  и математикой. Скоро ему было суждено стать одним из основателей  эконометрики - направления в экономической  науке, которое делает акцент на измерении  хозяйственных величин, на количественном анализе.

Затем Леонтьев обратился в Гарвардский университет. Оттуда откликнулся профессор Гэй, который предложил Леонтьеву профессорскую должность при условии, что он займётся нужными ему статистическими вычислениями. В ответ соискатель предложил собственную тему для исследования по экономическому планированию. Тогда Гэй написал, что по решению кафедры предлагаемая тема не слишком интересна, но Леонтьеву всё-таки могут выделить крошечный годичный грант на научную должность и право прочесть лекцию. Надо знать нравы и обычаи этого сверхпрестижного университета, чтобы понять: это была пусть небольшая, но победа молодого учёного. В уютный Кембридж, пригород Бостона, где находится Гарвардский университет, Леонтьев отправился с новыми надеждами и новой женой, поэтессой Эстел Хеллен Маркс, на которой он женился уже в Америке. У них была единственная дочь Светлана, ныне известный искусствовед, профессор университета Беркли в Калифорнии.

С 1932 года Леонтьев начал  преподавать политическую экономию в Гарвардском университете. Вскоре в Америку перебрались и родители Леонтьева. Судьбе этой семьи посвятила свои мемуары «Женя и Василий» мать Василия Васильевича, дожившая до преклонных лет и скончавшаяся в начале семидесятых.

В том же году Леонтьев организовал  в Гарварде научный коллектив  под названием Гарвардский проект экономических исследований. Этот коллектив  стал центром исследований экономических  процессов по методу «затраты—выпуск». Создатели нового курса президента Рузвельта обратили внимание на этот метод, который давал правительству страны возможность, не нарушая принципа свободного предпринимательства, влиять на рыночную стихию.

Одновременно все эти  годы Леонтьев оставался профессором  Гарвардского университета, а с 1953 по 1975 год был также заведующим кафедрой политической экономии им. Генри Ли.

В тридцатые годы Леонтьев занимался изучением роли агрегированных экономических показателей объёма выпуска продукции и общего уровня цен.

Во время Вторая мировая война, и Леонтьева пригласили на работу в управление стратегических служб США. Там его назначили руководителем русского подразделения. С помощью своего метода Леонтьев сумел разработать наиболее эффективные способы оказания помощи Советскому Союзу.    

Окончилась война, Леонтьев в своих  статьях и докладах обратил внимание на все усиливающиеся монополистические  тенденции. Представители корпораций посчитали это вмешательством в  их дела, надавили на правительство, и  метод Леонтьева был практически  запрещен. Но к тому времени известность  Леонтьева была столь велика, что  его методологию стали использовать во многих странах мира. Именно Леонтьева  считают отцом-основателем японского "экономического чуда". Благодарные  японцы после смерти Леонтьева выкупили его архив и создали мемориальный музей знаменитого экономиста. А  вот после Рузвельта почти  все американские президенты Леонтьева  не жаловали. Он им четко показывал  не только положительные черты экономики, но обращал внимание и на негативные аспекты.

В своих практических оценках  Леонтьеву удалось правильно  оценить ряд тенденций в глобальной экономике США, Японии, ФРГ и других стран, а также в поведении  рынков товаров и услуг и рыночное положение отдельных компаний.

В 1969 году Леонтьев посетил  Кубу и дал скептическую оценку планам Фиделя Кастро по подъёму экономики страны. Действительность показала, что эта оценка была близка к реальности. Учёный побывал также в Китае, и недавний подъём китайской экономики содержит элементы его рекомендаций. Его вклад есть и в японском «экономическом чуде».    

 В 1973 году Леонтьев был удостоен Нобелевской премии по экономике «за развитие метода „затраты—выпуск“ и его применение к решению важных экономических проблем». Будучи одним из первых экономистов, обеспокоенных воздействием экономической деятельности человека на окружающую среду, Леонтьев в своей нобелевской лекции, озаглавленной «Структура мировой экономики. Основы простой формулировки метода „затраты—выпуск“», изложил модель «затраты—выпуск» применительно к мировой экологии, где загрязнение окружающей среды фигурировало как самостоятельный сектор.

Алгебрарическая теория анализа "затраты-выпуск" сводится к системе линейных уравнений, в которых параметрами являются коэффициенты затрат на производство продукции. Леонтьев показал, что коэффициенты, выражающие отношения между секторами экономики могут быть оценены статистически, что они достаточно устойчивы и что их можно прогнозировать. Более того, Леонтьевым было показано существование наиболее важных коэффициентов, изменения которых необходимо отслеживать в первую очередь.

В 1975 году Леонтьев перешёл  на работу в Нью-йоркский университет. Три года спустя он организовал при  университете Институт экономического анализа и вплоть до 1986 года являлся  его директором. И оставив в  восьмидесятилетнем возрасте административный пост