Иван III. Человек и политик

Даже после Шелони, Иван III отчетливо понимал недостаточность  достигнутых успехов. Существование  сильной литовской партии в Новгороде  и союзного Литве золотоордынского ханства ставило под сомнение выполнение Новгородом своих обязательств перед Москвой. Поэтому Иван III стремился  к окончательному подчинению Новгорода  и низвержению остатков Золотой  Орды. Звезда Новгорода Великого неумолимо  приближалась к закату.

Общество вечевой республики давно уже разделилось на части. В феврале 1477 г. в Москву приехали новгородские послы. Приветствуя Ивана  Васильевича, они назвали его  не «господином», как обычно, а «государем». По тем временам подобное обращение  выражало полное подчинение. На вопрос Ивана: « Какова хотят государства  их отчина их Великий Новгород?» - новгородские власти ответили, что послы не имели на такое обращение полномочий. В Новгороде были убиты на вече некоторые из сторонников Москвы. Так появился повод для похода на Новгород. Осенью войска Ивана двинулись к городу. Великий князь с войском прошел по льду озера Ильмень и встал под самыми стенами Новгорода. То и дело подходили подкрепления. Вечевые власти не решились сопротивляться, а Иван предъявил им жесткий ультиматум: «хотим господарства на своей отчине Великом Новгороде такова, как наше государство в Низовской земле на Москве», что означало ликвидацию особенностей политического строя в Новгороде. Далее Иван разъяснил, что конкретно он имеет в виду: «вечу колоколу во отчине нашей в Новгороде не быти, а господарство свое нам держати».

В 1478 году, воспользовавшись тем, что «младшая чадь новгородская»  жаловалась ему на пролитовски настроенных  бояр и просила защиты и называла его «государем», Иван III предъявил  новгородцам новые требования и  выступил в новый поход. Символ старинной  новгородской вольности — вечевой  колокол — был снят и отправлен  в Москву, а десятки знатнейших семейств Новгорода были переведены («испомещены») в области великого княжения как служилые люди.

5. Наследие Чингисхана

Одновременно с тяжёлым  делом «собирания» земель годы правления  Ивана были с избытком насыщены интенсивной  международной активностью княжества, получившего статус наследницы Византии. Этот статус вдохновлял и одновременно обеспечивал мощную поддержку в  самых дерзких политических замыслах, которые современникам казались авантюрами. На протяжении всего своего царствования Иван III в области внешней политики, прежде всего, выделялись три основных направления: борьба за ликвидацию зависимости от наследников Золотой Орды, борьба с Великим княжеством Литовским за возврат захваченных им земель бывшей Киевской Руси, а также борьба с Ливонским орденом за выход к Балтийскому морю. Иван, обладавший ярким талантом дипломата, на этом поприще был отмечен редчайшей в истории успешностью решения внешних вопросов.

Первой задачей, стоявшей перед внешней политикой великого князя, было решение «татарского  вопроса». Специфика развития Северо-Восточной  Руси, определившаяся после поездок  Александра Невского в Орду и заключения с Великим Монгольским Улусом договора, состояла в том, что на протяжении 200 лет эта часть русских  земель политически, экономически и  отчасти культурно существовала в единой системе «монгольского» мира. Как пишет Л. Гумилёв, традиционно  сложившийся статус русских князей как данников-вассалов татарских  ханов устраивал первых вплоть до 15 века, когда ситуация на востоке  Европы и в Азии резко изменилась.

Ещё раньше некогда могучая  Большая Орда, часть Улуса Джучи, старшего сына Чингисхана, развалилась  на ряд мелких, враждующих между  собою ханств, предъявлявших свои права на политическое наследство Золотой  Орды. В этой ситуации московские князья, в том числе отец Ивана Василий, повели себя очень умно, используя  противоречия татарских государств.

Так, ещё при Василии  Тёмном личным другом его семьи стал казанский царевич Касим.

Именно его участию  был в немалой степени обязан Василий II своим возвращением на престол  в 1447 г. За верную службу Василий выделил  Касиму в пожизненное владение городок  на Оке, который стал с тех пор  называться Касимовым. Население касимовского служилого ханства долго сохраняло все свои этнографические особенности, включая исповедание ислама.

Сам Иван шутя называл эту  тактику «бить татарина татарином», имея ввиду сюжет старой былины о  сражении Ильи Муромца с «погаными». Смысл тактики самого Ивана, правда, был несколько другим. Он продолжил  традицию дружбы и союза с Касимовским  царством и заключил союз с крымскими  Гиреями, что позволило ему вести  успешную борьбу с улусами, расположенными на берегах Волги. Когда в 1465 г. золотоордынский  хан Ахмат собрался было пойти  на Москву, дабы заставить московитов по-прежнему платить «выход», но неожиданное  нападение крымских татар спутало  все его планы.

Бывшая окраина «Улуса Джучиева», почувствовав силу, теперь активно включалось в борьбу за наследство Потрясателя Вселенной, претендуя  на роль политического центра бывших территорий Золотой Орды. Процесс, начавшийся, по мнению Л. Гумилёва, на Куликовом  поле в 1380 году Дмитрием Донским, и завершившийся  в 1913 году фактическим присоединением Монголии к Российской Империи.

Первой серьезной пробой сил молодого Ивана III как руководителя всех боевых сил Московской Руси стала  Казанская война, продлившаяся три  года (467-1469). Иван трижды «ходил» на Казань. Третий поход 1469 года был удачен. Осада Казани завершилась успехом, и хан выслал своих парламентеров  с известием о готовности принять  все требования Ивана III. Из условий  этого договора источники называют лишь одно: татары должны были освободить русских пленников, захваченных  ими за последние 40 лет. Мир с Казанью, заключенный от имени Ивана III его  братом Юрием, продержался 9 лет. В тяжелый  для Москвы 1480 год казанские татары никак не проявили себя.

Изменение ситуации позволило  Ивану занять жёсткую позицию  по вопросу вассального подчинения Большой Орде. Эта вылилось в историческое решение 1476 года не посылать дани на берега Волги.

В июне 1480 г. хан Ахмат  выступил в поход против Руси, воспользовавшись тем, что обстановка в стране для  Ивана складывалась крайне неблагоприятная. Во-первых, подняли мятеж братья великого князя – Андрей Галицкий и Борис Волоцкий, недовольные  тем, что старший брат не поделился  с ними уделом умершего в 1472 г. Дмитровского князя Юрия. Во-вторых, Ливонский  орден совершил нападение на Псковскую  землю, а в только что присоединенном Новгороде тоже было неспокойно.

Воспользовавшись этим, Ахмат  собрал огромное войско и заключил военный союз с Казимиром.

В августе и сентябре происходили  стычки русских и ордынских отрядов, основные же русские полки стояли на Оке в ожидании неприятеля. Великий  князь подготовил Москву к возможной  осаде, а главное, уладил свои отношения  с братьями.

В начале октября русское  и ордынское войска оказались  друг против друга на берегах притока  Оки – Угры. Дважды хан пытался  форсировать Угру, но оба раза был  отброшен. На третью попытку Ахмат  уже не решился, а предпочел пока вступить в переговоры. Хан потребовал, чтобы к нему с изъявлением  покорности явился сам великий князь  или его сын, а также, чтобы  русские выплатили дань, которую  задолжали за несколько лет. Все  эти требования были отклонены, и  переговоры прервались. Казимир так  и не появился, т.к. вынужден был бросить  свои силы на защиту Литвы от крымского  хана Менгли-Гирея. Ни Иван, ни хан Ахмат  так и не рискнули начать сражение. Знаменитое «стояние на Угре» продолжалось до глубокой осени. Исход его решил  рейд русско-татарского отряда под  командованием воеводы Ноздреватого и касимовского царевича Нур-Даулет-Гирея  в тыл Ахмата, в Поволжье. Узнав  об угрозе своим владениям, Ахмат быстро отступил. А Иван, почувствовав силы противостоять хану, изгнал его послов и отказался возобновить выплату дани.

Таким образом, двухвековая  система подчинения Орде исчезла  как юридический и политический факт. На карте мира появилось принципиально  новое независимое государство. Кроме того, изменение политической ситуации на обширных пространствах  Восточной Европы, где ещё несколько  десятков лет назад сила и первенство единой Золотой Орды были бесспорны, имело ещё одно последствие. Победы над Казанью и успехи в противостоянии Большой Орде позволили князю  Москвы, фавориту новой эпохи, совершить  успешные походы на Пермь и Югру, создав плацдарм для продвижения  за Урал, в Сибирь.

6. Присоединение  Твери

После Новгорода и Угры, великий князь Иван мог, не оглядываясь  по сторонам, заняться окончательным  завоеванием тех княжеств и земель, которые доселе сохраняли формальную независимость, хотя и следовали  в русле московской политики. Первым из них было Тверское княжество, территория которого напоминала огромный клин, вбитый между Москвой и Новгородом.

В раскладе политических сил  Северо-Восточной Руси тверские князья уже с середины XIV столетия оказались  примерно в том же крайне незавидном положении, в котором находились вторые по порядку рождения сыновья  великого князя. Они были ближе других к заветному венцу, от которого поначалу их отделяла всего лишь такая малость, как одна человеческая жизнь. Однако с течением времени у старшего брата появлялся сын, потом другой, третий — и каждый новый племянник  сталкивал дядю еще на одну ступень вниз. Нужно было обладать железными нервами, чтобы вытерпеть эту бескровную пытку.

Нечто подобное происходило  и с Тверью. Цветущий город на оживленном перекрестке торговых путей, местопребывание энергичных князей и авторитетных епископов, наконец  — резиденция великого князя Владимирского. Казалось, все идет к тому, что  именно Тверь станет центром объединения  Северо-Восточной Руси, столицей будущего единого Русского государства.

Однако ноша оказалась  непосильной для Твери. Она надорвалась  в отчаянном усилии поднять на свои плечи всю Северо-Восточную  Русь и Новгород. Слишком ранний и слишком бурный порыв тверских князей к общерусской власти встревожил Орду и переполошил все сообщество русских земель и княжеств. В итоге  три тверских князя сложили головы в Орде, а само княжество зимой 1327/28 года (после антитатарского восстания  в Твери летом 1327 года) было подвергнуто  сокрушительному разгрому большим  войском, посланным ханом Узбеком. В 1339 году Иван Калита, торжествуя свою победу над тверским князем Александром  Михайловичем в споре за великое  княжение Владимирское, вывез из Твери  в Москву соборный колокол — символ независимости и достоинства  города. С этого времени Тверь  как бы погружается в историческую тень. Фортуна могла улыбнуться тверским князьям лишь в случае решительного отказа ханов от сотрудничества с  московскими князьями и разгрома самого Московского княжества какой-нибудь многотысячной татарской «ратью».

Но ханы не хотели порывать с Москвой, которая сумела навести  хотя бы относительный порядок в  разобщенном и взбудораженном русском  мире. А главное — Москва умела  вовремя платить дань. Уже заодно это ей — к вящей досаде тверских Михайловичей — отпускались все  прочие грехи. Измельчавшие и вступившие после 1357 года в лютую борьбу друг с другом правители Орды остро нуждались в русском серебре. И даже жестоко наказывая московских князей за дерзость своими опустошительными набегами, они не решались полностью отказаться от их услуг.

Новые надежды подала Твери  московская династическая смута  второй четверти XV века. Однако борьба между внуками Дмитрия Донского давала тверскому князю Борису Александровичу (1425–1461) некоторое поле для маневра. Он действовал по-своему правильно, сохраняя формальный нейтралитет, при этом поддерживая  того из соперников, кто в данный момент оказывался слабее. Такая игра позволяла Твери выиграть время, затянуть московскую смуту. Выступая в  роли «третьей силы», умный и властный тверской князь сумел выжать из ситуации максимум возможного. Ведя сложную  игру с Москвой, он при этом беспощадно душил своих удельных сородичей. Сограждане восхищались им, придворные книжники называли его «самодержавным государем», сравнивали с Константином Великим и считали правление  Бориса «золотым веком» Твери.

Однако все эти прекрасные замки возводились на песке. Первенство Москвы питалось глубокими корнями, вырвать которые не смогла даже многолетняя  смута. Предчувствуя скорое окончание  московской усобицы и восстановление единовластия, Борис в 1446 году решился  сделать ставку на один из кланов —  на великого князя Василия Темного  и его старшего сына Ивана, поклявшегося жениться на дочери Бориса. Расчет оказался в целом правильным. Будущее было за Василием Темным. Тверские пушки  и тверское войско, вовремя подоспевшее  ему на помощь, ускорили победу Слепого  над Дмитрием Шемякой.

Прозорливость Бориса подарила Твери еще три десятилетия  независимости. Ни Василий Темный, ни его молодой наследник не притесняли свою тверскую родню.

И все же отношения двух старых соперниц мало-помалу обострялись. Этого не мог предотвратить последний  тверской князь — Михаил Борисович. Родившийся в 1453 году, он в 1461 году, после  кончины отца, остался единственным наследником тверского престола. Князь Михаил был, в сущности, неплохим правителем. Стойкий боец, он сражался до последнего и сделал все возможное, чтобы отстоять тверскую независимость, а заодно и свои собственные права. К этой цели он направил свои поистине нерядовые дипломатические способности. С его именем также связана  таинственная миссия тверского купца  Афанасия Никитина в Персию и Индию. Однако возможности его были всё  же ограничены…

Первая трещина в равноправных и союзнических отношениях между  Москвой и Тверью возникла после  глухой кончины в 1467 году первой жены Ивана III княгини Марии Борисовны  — сестры Михаила Тверского. Вместе с молодой княгиней ушли в небытие  и надежды на то, что отношения  Москвы и Твери будут оставаться союзом равных. Ветер переменился  — и тверская знать стала понемногу  перебираться в Москву. Одним из первых переметнулся молодой и честолюбивый князь Данила Дмитриевич Холмский —  будущий знатный воевода при  дворе Ивана III. Его стремительное  возвышение должно было стать приманкой  для новых именитых перебежчиков.