Учение Конфуция

Прототип нормального общественного устройства Конфуций видел в добрых семейных отношениях, когда старшие любят младших и заботятся о них (жэнь, принцип «человечности»), а младшие, в свою очередь, отвечают любовью и преданностью (и, принцип «справедливости»). Особенно подчеркивалась важность исполнения сыновнего долга (сяо – «сыновняя почтительность»). Мудрый правитель должен управлять с помощью воспитания у подданных чувства благоговения перед «ритуалом» (ли), то есть моральным законом, прибегая к насилию только как к последнему средству. Отношения в государстве во всем должны быть подобными отношениям в хорошей семье: «Правитель должен быть правителем, подданный – подданным, отец – отцом, сын – сыном» [11, Лунь юй, 12.11]. Конфуций поощрял традиционный для Китая культ предков как средство сохранения верности родителям, роду и государству, в состав которого как бы входили все живые и умершие. Долгом всякого «благородного мужа» (цзюньцзы) Конфуций считал бесстрашное и нелицеприятное обличение любых злоупотреблений.

Настоящий человек, наставлял  учеников Конфуций, таков, что его  «не задевают злобные наветы и  не лишают самообладания жалобы, даже если и сам он им сочувствует». Поистине, ничто и никогда не должно отвлекать  благородного ума от его возвышенной  цели.

Но сила воли нужна для  того, чтобы развить в себе способности, данные от природы. В этом, по сути дела и заключается одна из задач Учения. Известно, что Конфуций определял  таланты своих учеников по четырем  категориям: «добродетельное поведение», «речи и беседы», «ученость» и  «управление». Эти рубрики стали  традиционными и легли в основу представлений о человеческих характерах в старом Китае. Но все способности  и знания для Конфуция ничего не значат без прочной нравственной основы – без доверия, верности долгу, честности, любви. Главное – все  же характер… Великий человек  для Конфуция велик не подвигами  и званиями, но лишь своей человечностью.

Истинный правитель мира, говорит Конфуций, «правит, не управляя», посредством одного лишь усилия «самопочитания», – усилия прозрения в себе бесконечности.

У Конфуция мудрый правитель  не стремится ни запугать народ наказаниями, ни поощрить его наградами, ни разбогатеть  за его счет. Он знает, что государство  богато богатством его подданных  и притом не допускает в народе чрезмерного имущественного неравенства, чреватого общественными потрясениями. Мудрый правитель, говорил Конфуций, «помогает нуждающимся, но не делает богатых еще богаче». Постоянством нравственного подвижничества он завоевывает  доверие своих подданных. Надо заметить, что в призыве Конфуция быть человечными  с людьми и не относиться к ним  как к «объектам» или «орудиям»  политики много не только здравого смысла, но и мудрости педагога. Ведь всякое насилие над человеком  неминуемо вызовет столь же сильное  противодействие в нем. Такова азбука воспитания. Не пытайтесь обладать людьми как вещами, и люди сами обратятся  к добру и пойдут за вами –  вот совет Конфуция всем земным властелинам. Совет, открывающий в обыкновенном здравом смысле, в азбучных истинах человеческого общежития восхитительный парадокс человеческой мудрости: не желай обладать и ты все обретешь.

Конфуций провозгласил нечто  совершенно новое для своей эпохи: право каждого человека на обучение, вне зависимости от положения  в обществе и материального состояния!

На традиционный вопрос: «В чем секрет доброго правления?»  – Учитель Кун ответил: «Управлять – значит исправлять. Если вы сами явите  образец исправления, кто посмеет  не быть прямым?»

Конфуций, как и подобает великому Учителю, уверенно расставляет  по местам ценности своего народа: «правильные» мысли и поступки и уже потом  – регламентация жизни, наказания  и награды. Впрочем, и наказания  по китайским понятиям должны применяться  лишь по необходимости, как бы непроизвольно  – бесстрастно и беспристрастно. Он так заявлял своим ученикам: «Правитель тем мудрее, чем реже ему приходится карать своих подданных. Более того, поскольку власть предержащие  должны сами давать пример добродетели  народу, они не могут не нести  ответственности за преступления их подданных».

Конфуций, как и Платон считал, что благо государства во многом зависит от его правителя. И поэтому во главе государства должны стоять мудрые и справедливые правители. Он говорил: «Если царь свят, прозорлив и разумен, то он будет управлять страной мирно и разумно».

Как и в управлении собой, и в управлении семьей, и в управлении государством Конфуций видел одни и те же законы. Сущность этих законов Учитель Кун изложил в «Великой науке»: «Чтобы обладать высшим благом, нужно, чтобы было благоустройство во всем народе. Для того чтобы было благоустройство во всем народе, нужно, чтобы было благоустройство в семье. Для того чтобы было благоустройство в семье, нужно, чтобы было благоустройство в самом себе. Для того чтобы было благоустройство в самом себе, нужно, чтобы сердце было чисто, исправлено. Для того чтобы сердце было чисто, исправлено, нужны правдивость, сознательность мысли. Для того чтобы была сознательность мысли, нужна высшая ступень знания. Для того, чтобы была высшая ступень знания, нужно изучение самого себя» [6].

Так, чтобы на Земле установились благоустройство, надо усовершенствовать  себя, своего внутреннего человека, – так учил Великий Конфуций.

Конфуций-судья огласил  перед народом судебные заповеди: «Не считая грабежа и разбоя, на свете есть пять преступлений, заслуживающих  наказания. Это, во-первых, злые и подлые умыслы. Во-вторых, коварные и дерзкие поступки. В-третьих, лживые и обманчивые речи. В-четвертых, обширная память на злые дела. В-пятых, сеяние всяческих соблазнов». Таковы главные прегрешения человечества, какими они запечатлелись в сознании китайского народа.

В центре учения Конфуция – человек, осмысляемый в единой социально-этической  плоскости, к которой сводятся и экзистенциальные проблемы («еще не зная, что такое жизнь, как узнать, что такое смерть?»), и религиозные («еще не умея служить людям, как суметь служить навям?»), и гносеологические (знание – это «знание людей»). Человеческую «природу» (син) Конфуций, видимо, считал этически нейтральной («по природе люди близки друг другу, а по привычкам – далеки»). Поэтому для формирования личности необходимо «преодоление себя и возвращение к благопристойности (ли)», результатом чего становится торжество «гуманности» (жэнь) в Поднебесной. «Благопристойность» – «внешняя», ритуализованная этико-социальная норма и «гуманность» – «внутренняя» морально-психологическая установка на «любовь к людям» составляют двуединую ось конфуцианства, вокруг которой концентрируются его основополагающие категории – «благодать/добродетель», «должная справедливость», «сыновняя почтительность» (сяо). «верность» (чжун) и другие. Этика Конфуция подчинена принципам «срединности» (чжун юн – «золотая середина») и «взаимности» (шу – «золотое правило морали»). Заложенная в последнем идея эквивалентного взаимосоответствия обусловила социально-гносеологическую концепцию «выправления имен» (чжэн мин), выдвигающую необходимое для политико-административного управления требование адекватности между номинальным и реальным – «словом и делом» (мин – ши, ср. учение мин цзя).

В целом социально-политическая доктрина Конфуция зиждется на приоритете моральных  ценностей и норм – этико-ритуальной благористойности (ли) и церемониальной музыки (юэ) над любыми иными видами регуляции общественной жизни: административно-правовым, утилитарно-экономическим, естественно-природным, которые выдвигались на первый план критиковавшими конфуцианство философскими школами – соответственно легизмом (фа цзя), моизмом(мо цзя), даосизмом.

Идейная и социальная победа конфуцианства над всеми конкурировавшими учениями обеспечила его создателю особый, сопряженный с религиозным культом статус культурного героя, духовного вождя нации, святого мудреца («таинственного совершенномудрого» – сюань шэн), сохранявшийся за ним в Китае до начала ХХ в.

Китайцам время правления  Конфуция запомнилось и передавалось в памяти народной как одно из самых  блаженных времен. Молва гласит, что в ту пору повсюду царили мир  и спокойствие.

Конфуций достоин славы  не только первого, но и, несомненно, одного из самых великих, убежденных и самых  последовательных гуманистов в истории  человечества.

3. Школа Конфуция

Еще будучи молодым, Конфуций стал основателем первой в Китае частной школы, и не просто школы, где преподавались те или иные науки и искусства, а школы воспитания человеческих характеров. События такого масштаба редко вмещаются в сознание их непосредственных очевидцев. Но Конфуций-учитель никогда не переставал быть Конфуцием-учащимся и учился всю свою жизнь с непревзойденной жаждой познания.

Чем же привлекал Кун Цю своих первых учеников – людей, которые были немногим его моложе, почти что ровесники? Кун Цю привлекал своих учеников «мечтой о мире, в котором на смену войне, ненависти и нищете придут мир, доброта и счастье». Но Кун Цю никогда не рисовал перед своими учениками утопические картины всеобщего процветания, не вел высокопарных разговоров. Обещаний он тоже не раздавал, а советовал приходившим к нему начинать с малого. К примеру, быть верным своему слову, в поступках, мыслях своих не терять достоинства, твердо держаться избранных идеалов и не изменять им даже перед лицом смерти. Простые и ясные требования, да только выполнить их совсем нелегко… Но помогал и вел вперед Кун Цю, его неизменное радушие и жизнелюбие, его могучая воля и неподдельная доброта. За таким человеком нельзя было не пойти.

Конфуций заявлял, что  учение начинается с выполнения повседневных обязанностей, и советовал первым делом быть серьезным и внимательным в мелочах, начинать с выполнения долга перед ближним, научиться находить учителя в каждом встречном. Учитель Кун говорил: «Даже в обществе двух человек я непременно найду, чему у них поучиться. Достоинствам их я буду подражать, а на их недостатках сам буду учиться» [32].

«При встрече с достойным  человеком думай о том, как  сравняться с ним. Встретившись с  низким человеком, вникай в себя и  сам себя суди. Ибо даже самый  большой путь проходят маленькими шагами, и на вершину не взойти, не начав  с подножия», – так учил Учитель Кун.

Конфуций за свою жизнь обучил две тысячи учеников, а семьдесят два из них «прославились в мире»…

Кун Цю первым стал учить простолюдинов, почти не имевшим надежды когда-нибудь поступить на службу. Он говорил изумленным луским царедворцам, что берет в ученики каждого, кто заплатит ему за обучение «связку сушеного мяса». Всюду высказывал он непривычную для многих дерзкую мысль: «В обучении не должно быть различия между людьми». Конфуций первым в истории стал ратовать за равенство всех людей как учащихся, за предоставление всем равных возможностей учиться. Конфуция интересовало не происхождение его учеников, не их жизненные планы, даже не их способности, а прежде и превыше всего – сами эти ученики как индивидуальности. Его интересовало все человеческое в человеке. Он никогда не судил о людях, если не встречался с ними лично и не мог сам составить о них суждение. Поднявшись выше всех сословных предрассудков и предубеждений о человеке, он вышел к одной простой истине – настолько здравомысленной и всеобщей, что в наши дни она стала одним из символов ЮНЕСКО: «По своей природе люди друг другу близки, а по своим привычкам друг от друга далеки».

Учитель требовал, чтобы  слова были делами и не терпел позеров: «Древние были скоры в делах, но медлительны  в речах: они боялись, что их слова  не поспеют за их делами», – говорил он.

«Учитель был мягок, тверд, повелителен, но не жесток, исполнен достоинства, но располагал к себе», – так говорили о нем [5].

Конфуций обходился без  привычек и без каких бы то ни было излишеств. Для него, по его собственным словам, нечестно нажитые чины и богатства – «все равно, что облака в небе». Он гордится тем, что может запросто «спать, подложив под голову собственный локоть». Но при всей его беспощадной требовательности к себе он терпим к человеческим слабостям. Он прощает «безумства» простолюдинов на народных праздниках и добродушно улыбается, слушая речи честолюбивых учеников. В нем нет ничего от исступленного аскета, ему претит фанатизм. Он ценит отдохновение от трудов, радости приятельской беседы и музицирования.

Секрет обаяния и истинного величия Конфуция так же прост, как вся его жизнь и все его учение. Этот секрет – любовь к людям. «Любить людей» – гласит завет Учителя Куна. Любить по-настоящему, незаинтересованно, не унижая опекой или равнодушием, принимая их такими, какие они есть, помогая развиться всему лучшему в них, но не закрывая глаза на их пороки и слабости.

В XI веке ученый Чэн И писал о поведении Конфуция: «Мудрый подобен небу, и безмерно далек от обыкновенных людей. Будучи близкими ему, ученики знали, сколь возвышенен и широк он был. Но если бы он казался недосягаемым, у людей пропало бы желание ему подражать. Вот почему, наставляя окружающих, мудрец всегда заботился о том, чтобы его поучения соответствовали ожиданиям людей…»

Для Кун Цю учение настолько слито с жизнью, что в его школе трудно понять, где начинается одно и кончается другое. Юноши приходят в дом Учителя на целый день, часто живут в нем и помогают по хозяйству. Не существует ни установленных часов для занятий, ни программы обучения, ни чего-либо подобного экзаменам. Кун Цю не читает лекций, не проверяет знаний учеников, даже не толкует древние книги. Он просто отвечает на вопросы, делится своими мыслями. Изредка спрашивает сам.

И учит Кун Цю не только словом, а и всем образом жизни и всем своим обликом: жестом, взглядом, осанкой, даже молчанием. Он не отказывается от усилий познания, но не желает ущемлять знанием жизнь. Он советует учиться у жизни. Успехи учеников измеряются для Конфуция не их эрудицией или школьными навыками, а умением вслушиваться в собственное сердце, оберегая гармонию разума и чувств. Это вслушивание в музыку сердца как безмолвный диалог двух миров, как истина человеческого соприсутствия в мире.