Антиглобалистские движения – начало великой Смуты XXI века

АНТИГЛОБАЛИСТСКИЕ ДВИЖЕНИЯ – НАЧАЛО ВЕЛИКОЙ СМУТЫ  XXI ВЕКА

Если в начале 90 годов в мировом  общественном сознании родилось критическое  отношение к процессам глобализации, то во второй половине 90-х годов этот настрой породил широкою оппозицию  глобализации, включая как умеренную  критику, так и тотальное противоположение в виде так называемых антиглобалистских движений (АГД). Именно эта оппозиция – ее состав, социальные основания, ориентация и прочее – являются темой дискуссии, задача которой, однако, не могут быть ограничены характеристикой предлагаемого предмета. Видимо, дискуссия должна прояснить сравнительные социально-исторические характеристики подобных движений, найти сходство и различия с аналогичными или близкими социальными феноменами двух последних столетий и уяснить, имеем ли мы дело с неким единым социоисторическим явлением или же конгломератом множества различных форм и движений. Моя сверхзадача видится в том, чтобы через анализ этих движений уточнить представления о природе глобализации как процессе безальтернативном или вариабельном. Решая этот вопрос, я углублю представления о сущности глобализации, но идя не «обычным» путем – от анализа структур и институтов, а от понимания субъектов и контрсубъектов этого процесса.

Сентябрьская трагедия в Америке с необычайной яркостью выставила то, о чем говорили давно: что-то неладно с нашей цивилизацией. Это требует особенно пристального внимания к изучению феномена глобализации и возможных альтернатив в  политике.

ЧТО ТАКОЕ ГЛОБАЛИЗМ - С  ТОЧКИ ЗРЕНИЯ АНТИГЛОБАЛИСТА

Когда сегодня говорят о противостоянии цивилизации, на самом деле это, глубокая натяжка и подмена. Запад сегодня  не является единой целостной цивилизацией, которая по модели крестовых походов  противостоит исламу. И понятие «золотой миллиард»  - ложное.  Я приведу  цифры из американских университетских  источников. В 1920 году 1 % населения планеты  владел 40 % мировых богатств. В 1970, когда  СССР находился на вершине своего влияния этот 1 % владел 20 % мировых богатств. В этот период ему пришлось чем- то пожертвовать, провести какие-то социальные мероприятия, повышающие стабильность, безопасность и т.д. Но к сегодняшнему дню он опять вернул свои 40 %. СССР был определенным гарантом прав низших классов во всем мире, хотя бы просто по своему знаковому статусу.

А сегодня  такого гаранта нет, и международному финансовому капиталу надоело платить  пенсии, пособия по безработице, гарантировать  рабочие места. Они хотят развязать  себе руки. А что такое глобализм? Глобализм не предлагает ни какого «золотого миллиарда». Глобализм в финансовой стадии своего развития предполагает международную олигархию, которая будет совершенно одинаково попирать индонезийцев и французов. Потому, что исчезнет смысл поддерживать разницу в уровне жизни французов и индонезийцев. Многие ошибочно считают, что глобализм – это торгово-экономическое понятие, то есть дешево произвести в Индонезии и дорого продать во Франции, и поэтому надо поддерживать низкий уровень жизни в Индонезии, чтобы там была дешевая рабочая сила. Но это только первая фаза глобализма. А вторая фаза чисто политическая. Сначала через экономические рычаги осуществляется интеграция инфраструктуры. Когда она достигнута, эта инфраструктура уже не нуждается в рыночных механизмах. Олигархи – это политическое понятие, олигархам не нужны рыночные механизмы.

Сегодня рынок уже уходит. Потому что сегодняшний масштаб финансовых потоков в мире не зависит от потребительского спроса. Вот в девятнадцатом веке было важно, чтобы миллионы людей  повышали свой социальный статус, чтобы  мелкие фермеры становились городскими мещанами, буржуями, вырастали их запросы, они создавали бы рынок, а это  влечет за собой возможность новых  кредитов. И все это вырастает  в десятки раз. И финансовым институтам очень важно получить такую кредитную  перспективу. Сегодня, когда финансовые механизмы являются радикально другими, когда они опираются на электронные деньги, на воздушные кредиты, которые связанны с глобальными макропроектами (например, триллионы долларов для закрытия озоновой дыры, полета на Марс или создание противоракетной обороны), то ни какие потребительские рынки уже не играют.

Из выше сказанного может показаться, а также при том, что фирмы  научились создавать спрос, а  политики манипулируют электоратом, что  рынок сегодня исчезает. Но это  все мелочь. Просто деньги, задействованные  в обеспечении товарных потоков  для этого спроса,  - это очень  небольшие деньги по сравнению с  гигантскими кредитами, выделяемые на непотребительские проекты. А  самое главное сегодня в управлении миром – это проекты, которые  связанны с существованием международной  бюрократии: борьба со СПИДом, борьба за чистоту воздуха, против фреона, за  леса Амазонки. И, между прочим, СССР был первопроходцем в повороте рек  с юга на север и т.д. У многих может возникнуть мысль, что эти  проекты от лукавого, а сами эти  проблемы не существуют. Но эти проблемы существуют только для того, чтобы  сформировать новый класс международной  бюрократии, потому транснациональные  корпорации нуждаются в двух вещах. У них нет административного  и силового ресурсов, которые принадлежат  национальным правительствам. Поэтому  повсюду идет борьба против суверенитетов  за мировое правительство. Для этого нужно создать что? Во-первых, международную бюрократию – она создается с сорок пятого года быстрыми  темпами. Имеется в виду не ООН, ООН – это, так сказать, просто отстой, а именно вот такие мощные проекты, которые ставят перед собой решение глобальных задач космических пропорций.

А вот сейчас «большая восьмерка» придумала новый проект – борьба с бедностью. Все страны в принудительном порядке сбрасываются из бюджета  в фонд борьбы с бедностью. Что  это такое? Это основа для сверхкоррупции. Потому что создается новый класс, который не отвечает ни перед какими национальными законами.

Глобализация – не только объективное  следствие техноэкономического  развития, но и политика. Ни новые  технологии, ни бизнес, отмечает Мануэль Кастельс, один из видных западных социологов, сами по себе не могли развить глобальную экономику. Главными агентами в становлении глобальной экономики были правительства стран «большой семерки» и контролируемые ими международные институты - Международный валютный фонд (МВФ), Всемирный банк (ВБ) и Всемирная торговая организация (ВТО). Основы организации были заложены проводимой этим правительствами и организациями политикой в духе требований так называемого Вашингтонского консенсуса – то есть политикой дерегулирования, либерализации и приватизации.

Механизм, с помощью которого «вводился» процесс глобализации, по словам Кастельса, таков: политическое давление посредством прямых действий правительства или через деятельность МВФ, Всемирного банка и ВТО. Это давление использовалось в целях унификации всех национальных экономик вокруг набора одинаковых правил игры, подразумевающих свободное движение капиталов, товаров и услуг в соответствии с рыночной оценкой. Странам, нуждающимся в кредитах, инвестициях и в доступе на внешние рынке, навязывались жесткие условия «структурной адаптации» - какова бы ни была специфика положения каждого из них.

Такая экономическая система приносит выгоды прежде всего тем, кто занимает наиболее сильные конкурентные позиции в мировой экономике и способен, благодаря этому, ограждать свои интересы, прибегая к двойным стандартам, к селективному применению принципа открытостности. Издержки же глобализации ложатся главным образом на тех, чье отставание от лидеров технологического прогресса предопределено слабыми позициями в глобальном силовом поле мировой экономики и политики (худшие стартовые условия модернизации, неравные условия торговли, доступа к рынкам капитала, к ной-хау).

Это силовое  поле складывается из действия многих факторов – экономических и неэкономических. Последние простираются от современных  методов социально-психологического давления (при помощи средств массовой информации и т.п.) до методов прямого насилия. В американской печати приводилось следующее характерное высказывание одного высокопоставленного чиновника «Если Америка хочет, чтобы функционировал глобализм, она не должна стеснять вести себя на мировой арене в качестве всесильной сверхдержавы, каковой она на самом деле и является . невидимая рука рынка никогда не действует без невидимого кулака. Макдоналдс не может расцветать без Макдоналд-Дуглас, производителя F-15. И невидимый кулак, который поддерживает безопасность технологии Силиконовой долины, называется армия, флот, ВВС США.»

Все это позволяет  лучше понять, почему неизбежно сопротивление  глобализации, по крайне мере, той ее форме, которая ныне преобладает. Действие рождает противодействие. Его проявления многообразны – от протестов против негативных последствий глобализации, которые ощутимо затрагивают  те или иные группы людей или государства, и требований, направленных на смягчение  или нейтрализацию этих последствий, до неприятия глобализации как таковой  – как нового издания колониализма-империализма, как экспансии западной культуры, подрывающей традиционные культурные ценности не западных цивилизаций.

Споры вокруг феномена глобализации и ее последствий породили обширную литературу, в которой представлен широкий спектр мнений. Не вдаваясь в детали, приведу схематический «расклад» существующих точек зрения, сгруппированных по трем основным позициям – взгляды неолибералов, традиционных левых и формирующаяся новая парадигма (таблица 1.).

Таблица 1. Дискуссия о глобализации

Сопротивление неолиберальной глобализации – как  пассивное (инерция культурной самобытности), так и активное, - нарастает. Развивающиеся  страны стремятся защитить свои интересы через региональные экономические  объединения и на переговорах  об условиях торговли, кредитования, погашения  внешнего долга. Они противятся попыткам вынудить их отказаться от контроля в  отношении иностранных инвестиций. Оказывают сопротивление вестернизации и американизации в сфере культуры, причем часто это выражается в иррациональных формах – националистических и фундаменталистических  (вплоть до организации террористических актов, из которых самыми ужасными были взрывы в Нью-Йорке и Вашингтоне 11 сентября 2001года, но это уже – за пределами всего человеческого).

Знамением времени стало новое  социальное движение – транснациональное  по своим масштабам и характеру, направленное против политики экономической  глобализации. Его кульминацией в 2001 году стали беспрецедентные по размаху  массовые демонстрации в Генуе, приуроченные там к проходившей очередной  встрече «восьмерки». По разным оценкам, в них участвовало 200-300 тысяч человек. А заявило оно о себе в первые известными событиями в Сиэтле (США) в декабре 1999 года, когда 50 тысяч участников массовых акций протеста, жителей разных штатов и многих стран, по призыву профсоюзов, неправительственных организаций и церковных общин, сорвали министерскую конференцию ВТО.

За «битвой в Сиэтле», как  окрестили эти события в средствах  массовой информации, последовали бурные демонстрации в Мельбурне и Давосе, когда там заседали участники  Всемирного экономического форума, в  Вашингтоне и Праге – по случаю заседания Всемирного банка и  МВФ, в Виндзоре (Канада) – по случаю саммита Организации американских государств, в Ницце в декабре 2000года, когда там проходила встреча  глав государств и правительств Европейского союза, а также в других точках мира – в Германии, Франции, Польше, Венгрии.

Эти выступления сопровождаются, увы, столкновениями с силами порядка, актами насилия и вандализма, за которыми стоят обычно группы хорошо организованных экстремистов (а, возможно, и провокаторов), использующие многотысячные мирные манифестации как прикрытие для погромных действий. Именно на этом, как правило, фиксирует внимание большинство комментаторов телевидения и других средств массовой информации, огульно обвиняя манифестантов - а это в основном молодежь, студенты, люди левых взглядов, в том числе социалисты, коммунисты, католики, «зеленые», пацифисты, - в склонности к бесчинствам, третируя их как «палитхулиганов» и «новых хулиганов», но оставляя «за кадром» подлинные причины и действительный смысл этих событий, столь неожиданных на фоне, казалось бы, глобального триумфа свободного рынка.