Белый и красный террор

В подвале дома по Сумской  улице № 47 обнаружена доска, на которой  приговоренные к смерти записывали последние слова. Имеются некоторые  подписи: Кулинин, Андреев, Знаменский, Бробловский. Дом, в котором еще  так недавно помещался концентрационный лагерь для буржуев и контрреволюционеров  и где зверствовал садист Саенко, окружен рвом и колючей изгородью. Проникнуть в дом можно только через маленький мостик. Весь дом  в настоящее время совершенно пуст. Во дворе дома устроены две  грандиозные братские могилы, в которых  расстрелянных погребали одного над другим. Сколько тел предано  земле в этих братских могилах, пока установить не удалось. Продолжаются раскопы  могил жертв красного террора. Пока вырыто 239 трупов. Протоколом судебно-медицинского исследования установлены факты  погребения живых, издевательств и  пыток. Волчанск.

Получены сведения, что  в городе Волчанске большевики перед  уходом расстреляли 64 заложника, находившихся в распоряжении «Чрезвычайной» комиссии. Среди расстрелянных начальница женской гимназии и видные общественные деятели. Расстрелы киевлян.

Киевская Чрезвычайная комиссия, руководимая Сорокиным, культивирует систему расстрелов. Убито много  видных общественных деятелей, которые  были обвинены в фантастических заговорах  против советской власти.

Из числа видных киевлян  кроме профессоров Армашевского, Флоринского, расстреляны офицеры, кн[язь] Трубецкой; хорошо известный  киевлянам г[осподин] Размитальский; директор городского банка Цитович; присяжный поверенный Палибин; киевские финансисты Пенес и Рубинштейн; присяжный  поверенный Лурье и много других. Лукьяновская тюрьма и все другие арестантские помещения забиты арестованными. Террор в Одессе.

400 человек за неуплату  контрибуций отправлено на принудительные  работы. Всюду на Украине большевики  занимаются грабежом и насилиями.  Так, к одному богатому мужику  явились красноармейцы и потребовали  от него 40 000 рублей. Тот мог дать  только 4 000. Не удовлетворившись  этим, красноармейцы связали мужика  и его жену и принялись свечою  жечь им пятки. Расстрелы в  Петрограде.

По полученным сведениям, в Петрограде по постановлению Чрезвычайной комиссии были расстреляны штабс-капитан  Ганыч, лейтенант флота Паскевич, полковник Четыркин, балтийский командир заградителя «Лена» Брун, Кутейников, мичман Овчинников, лейтенант флота  Штейнгеттер, Чаусов, мичман Кучинский, офицеры Центрального штаба Сибиряков, Зубчанинов, Попов, Сергеев, Чайковский, Надыпов, Капорцов, Зейков, Дурнов, Карасюк, Васильев, Иванов, Далыпин-Шайлеков, Рогачев, Котов, Большаков, Хмызов-Смирнов, Выхолков, Ястяков, Сафронов, Борисов, Акимов, Анто-Самсонов.

Приговоры подписаны председателем  Скороходовым и секретарем Чудиным. Кроме того, по постановлению той  же Чрезвычайки были расстреляны  сотрудники «Русского знамени» Лука Злотников, И. В. Ревенко, Л. Н. Бобров, В. Н. Мухин, А. Д. Га-рявин, Н. А. Ларин и др.; офицеры: Р. Р. Депнер, Н. С. Сурмонов, Я. Я. Тягунов, Д. Н. Карпов, В. К. Коспелецкий, Н. Б. Шкловский, С. М. Помочников, М. П. Базыкин, П. С. Беляков, Г. И. Газан и др.

В окрестностях Перми найдены  тела графини Гендриковой и г-жи Шнейдер, которые сопровождали царскую  семью во время ее путешествия  из Омска в Екатеринбург. Они под  конвоем были доставлены в Пермь, где и погибли от рук большевиков.

Начинаются аресты и расстрелы...

"Начинаются аресты  и расстрелы... и повсюду наблюдаются  одни и те же стереотипные  жуткие и безнадежные картины  всеобщего волевого столбняка,  психогенного ступора, оцепенения. Обреченные, как завороженные, как  сомнамбулы покорно ждут своих  палачей! Со вздохом облегчения  встречается утро: в эту ночь  забрали кого-то другого, соседа. знакомого... кого-то другого расстреляли... Но придет ночь и заберут  и их! Не делается и того, что  бы сделало всякое животное, почуявшее  опасность: бежать, уйти, скрыться! Пребывание  в семье в то время было  не только бессмысленным, но  и прямо преступным по отношению  к своим близким. Однако скрывались  немногие, большинство арестовывалось  и гибло на глазах их семей... " Один из очевидцев так вспоминал  о начале террора в Петрограде (сентябрь 1918 г.):

"Вблизи Театральной  площади я видел идущих в  строю группу в 500-600 офицеров, причем первые две шеренги  арестованных составляли георгиевские  кавалеры (на шинелях без погон  резко выделялись белые крестики)... Было как-то ужасно и дико  видеть, что боевых офицеров ведут  на расстрел 15 мальчишек красноармейцев!".

К превентивным арестам генералов  и офицеров, в т.ч. и тех, которые  были отстранены еще после февраля 1917 г., большевики приступили сразу  после переворота, чтобы обезопасить  себя от возможных выступлений, и  часть расстреливалась (в Гангэ, например, был расстрелян командир дивизии подводных лодок Балтийского  флота контр-адмирал Владиславлев). В конце 1917 - самом начале 1918 г. некоторые  арестованные офицеры еще иногда освобождались, что было вызвано  необходимостью использовать их против наступавших немцев (например, схваченные в январе члены "Петроградского союза  георгиевских кавалеров"), но с конца  января это перестало практиковаться. Расстреливались не только те, кто  отказывался служить, но и служившие  новой власти (как поступили 21 июня 1918 г. с выведшим Балтийский флот из Гельсингфорса адмиралом А.М.Щастным, чья жизнь была цинично принесена  в жертву, чтобы оправдаться перед  немцами, которым по договору должны были передать флот.). Не были оставлены  вниманием и некоторые отставные  видные военачальники, уничтоженные одними из первых. Например, в конце 1917 г. был  арестован и убит живший с семьей в Смоленске бывший командующий Западным фронтов генерал от инфантерии А.Е.Эверт, генерал от инфантерии Н.Н.Янушкевич был убит конвоирами по дороге в Петроград, та же участь постигла жившего в Таганроге генерала от кавалерии П.К.Ренненкампфа, генералы от инфантерии Н.В.Рузский и Радко Дмитриев были уничтожены в Пятигорске. А.А.Брусилов, раненный в ходе октябрьских боев в Москве, по возвращении из лечебницы, пока не согласился перейти на службу к большевикам, два месяца провел в тюрьме и еще два - под домашним арестом.

В Москве расстрелы офицеров-участников сопротивления начались уже на следующий  день после капитуляции полковника Рябцева: некоторые были вопреки  обещаниям сразу отправлены в  тюрьмы, а остальных начали арестовывать на другой день. С 20-х чисел ноября террор с каждым днем усиливался, расстреливали  не только офицеров, но и их семьи, в  начале декабря положение ухудшалось с каждым часом, расстрелы умножались, к 1 января уже непрерывно, день и  ночь, расстреливали офицеров и интеллигентов. Так продолжалось до осени, об отдельных  расправах сообщалось в газетах. Сообщениями об арестах офицеров газеты были полны всю первую половину 1918 г. Сообщалось, в частности, что  много офицеров было арестовано 17.02 в Чите, 20.02 в Муроме, Коврове и  Нижнем Новгороде, имеется масса  известий об арестах и убийствах  одиночных офицеров или небольших  их групп. Летом подобные сообщения  учащаются. 23 июня сообщалось о расстреле  офицеров в Ельце, 1 июля - об аресте на московском вокзале отправлявшихся в Вологду 45 офицеров, 5.07 - об арестах  офицеров в Рязани, 28.07 - 400 добровольцев, собиравшихся на французский фронт, 2.08 - о расстреле 4 офицеров в Москве, 4.08 - 9 офицеров на Восточном фронте, 8.08 - об аресте нескольких офицеров в  Кунгуре, 10.08 - о расстреле в Московской губ. служивших в Красной армии 7 офицеров, 13.08 - о расстреле служивших  в Красной армии офицеров в  Витебске, Петровске и Моршанске  и 10 гвардейских офицеров в Рыбинске, 19.08 - об аресте 15 офицеров в Городке  Витебской губ., 25.08 - о расстреле  нескольких офицеров в Костроме, 24-26.08 - об аресте более 100 и расстреле 5 офицеров в Москве, 27.08 - об аресте 30 офицеров в Великом Устюге, 28.08 - о расстреле 2 офицеров во Владимире и т.д.

"Красный террор", направленный  против всех потенциальных врагов  их власти и официально объявленный  большевиками 2 сентября 1918 г. (а фактически  начатый сразу после захвата  власти), всей своей силой обрушился  прежде всего на офицеров. В  приказе НКВД, телеграфированном  всем губерниям, говорилось: "Из  буржуазии и офицерства должны  быть взяты значительные количества  заложников. При малейших попытках  сопротивления или движения в белогвардейской среде должен приниматься безоговорочно массовый расстрел. Местные губисполкомы должны проявить в этом направлении особую инициативу. Все означенные меры должны быть проведены незамедлительно." В циркулярном письме ВЧК от 17 декабря 1918 г., предписывавшем взять на учет все "буржуазное населения", могущее быть заложниками, видное место занимали офицеры и их семьи. Причем и позже, когда оставшихся офицеров стали мобилизовывать в Красную армию, они продолжали относиться к этой категории населения, и семья такого призванного офицера могла быть взята в заложники и расстреляна, как это многократно и случалось. Причем уничтожению офицеров большевиками придавалось большее значение, чем даже их использованию в целях сохранения своей власти (когда отвечавший за комплектование армии Троцкий в октябре потребовал освободить всех офицеров, арестованных в качестве заложников, ЦК 25 октября отверг это требование).

Официальные данные ЧК о  расстрелянных не отражают, разумеется, и 10% реальной цифры. По ним получается, что за 1918 г. было расстреляно 6185 чел. (в т.ч. за первую половину года 22), а  всего за три года - 12733; в тюрьмы было посажено в 1918 г. 14829 чел., в концлагеря - 6407 и заложниками взято 4068 (в 1919 г. - 5491). Не говоря о том, что помимо приговоров ЧК, к которым относятся  эти данные (охватывающие, к тому же, возможно, не все местные органы ЧК), по существующим инструкциям "контрреволюционеры" подлежали расстрелу на месте, каковым  образом и была уничтожена масса  людей, оставшихся даже неопознанными (кроме того, помимо ЧК расстрелы  производились по приговорам ревтрибуналов  и военных судов). Но главное, что  лишает приводимые цифры всякой достоверности  как сколько-нибудь полные, - тот  факт, что массовые расстрелы проводились  ЧК задолго до официального объявления красного террора (сотнями, например, по казанской организации, ярославскому делу и множеству других), т.е. тогда, когда было расстреляно, якобы, всего 22 человека. По подсчетам С.П.Мельгунова по опубликованным в советских же (центральных и некоторых провинциальных) газетах случайным и очень  неполным данным за это время расстреляно  было 884 человека. Более чем за два  месяца до официального провозглашения террора Ленин (в письме Зиновьеву  от 26 июня 1918 г.) писал, что "надо поощрять энергию и массовидность террора  против контрреволюционеров, и особенно в Питере, пример которого решает". Да и по сведениям самих большевистских газет нетрудно убедиться, что расстрелы  ЧК, во-первых, начались задолго до (объявленного позже первым) расстрела офицеров л.-гв.Семеновского полка братьев  А.А. и В.А. Череп-Спиридовичей 31 мая 1918 г., а, во-вторых, количество расстрелянных по публикуемым спискам намного превышает объявленое позже. В крупных городах по наблюдениям очевидцев расстреливалось ежедневно несколько десятков человек (в Киеве, в частности, по 60-70). Наконец, по многочисленным свидетельствам, в списки включались далеко не все расстрелянные. По делу Щепкина в Москве в сентябре 1919 г. было расстреляно более 150 ч при списке в 66, в Кронштадте в июле того же года 100-150 при списке в 19 и т.д. За три первые месяца 1919 г. по подсчетам газеты "Воля России" было расстреляно 13850 ч. В январе 1920 г. накануне провозглашения отмены смертной казни (формально с 15.01 по 25.05.1920 г., но которую никто, конечно, на деле не отменял - сами "Известия сообщали о расстреле с января по май 521 чел.) по тюрьмам прошла волна расстрелов, только в Москве погибло более 300 ч, в Петрограде - 400, в Саратове - 52 и т.д. По официальным данным одни только военно-революционные трибуналы с мая по сентябрь 1920 г. расстреляли 3887 ч. Хотя террор был официально объявлен 2 сентября, массовые расстрелы начались еще накануне. Представление о его ходе дают отрывочные сообщения с мест (отражающие, понятно, лишь очень небольшую часть репрессий). Здесь приводятся только те сообщения, где встречаются прямые указания на офицеров, но абсолютное их большинство не называет состав расстрелянных, а только общую цифру и общую характеристику типа "заложники", "контрреволюционеры", "буржуи", "враги пролетариата" и т.п. В это время офицеры составляли среди расстрелянных больший процент, чем в дальнейшем, особенно в 1919 г. Их арестовывали и расстреливали в первую очередь. Первые сведения о терроре, передовая статья советского официоза комментировала так: "Со всех концов поступают сообщения о массовых арестах и расстрелах. У нас нет списка всех расстрелянных с обозначением их социального положения, чтобы составить точную статистику в этом отношении, но по тем отдельным, случайным и далеко не полным спискам, которые до нас доходят, расстреливаются преимущественно бывшие офицеры... представители буржуазии в штатском платье встречаются лишь в виде исключения".

Капитан Фёдоров сумел  бежать от красных и рассказать об их зверствах.

В Нижнем Новгороде еще 1.09 расстрелян 41 ч, в т.ч. 21 офицер, а 10.09 арестовано еще около 700 офицеров, в  Пензе 5.09 арестовано 160 офицеров, 22.09 - еще  около 200 и расстреляно 5, 6.10 расстреляно 152 чел., в Вятке 22.09 арестовано 70 и  расстреляно 23 ч, в большинстве офицеров. В сентябре-октябре сообщения  об арестах и расстрелов офицеров поступали также из других губернских центров - Витебска, Могилева, Владимира, Пскова, Астрахани (11), Воронежа, Рязани, Костромы, Вологды (30 чел.), Тамбова (23), Петрозаводска, Смоленска (12), Ярославля (52), Перми (17, потом 50), Твери (130 чел.), и  множества уездных городов: Жиздры, Порхова, Мещовска, Борисоглебска, Вязьмы, Козельска, Инсара, Чембара, Белого, Юрьева, Острогожска, Вышнего Волочка (22), Клина, Брянска, Малоярославца, Демянска, Невеля, Великих Лук, Городка, Повенца, Наровчата, Лихвина, Боровичей, Липецка (30), Почепа, Нижнего Ло-мова (около 30), Ардатова (32), Арзамаса (14), Красноуфимска, Осинского уезда, штаба Северо-Восточного фронта (около 20), а также о расстрелах офицеров, производимых ЧК Западной области, Беленихинской и Чориковской пограничными, Мурманской железнодорожной (260) ЧК и т.д. Они охватывают лишь некоторые случайные списки, попавшие в "Известия ВЦИК", в каждом городе таковые публиковались неоднократно.

В ряде городов (Усмани, Кашине, Шлиссельбурге, Балашове, Рыбинске) были схвачены все находившиеся там офицеры. В Сердобске офицеры и интеллигенция  были расстреляны поголовно, в Чебоксарах эти категории также были все  перебиты в ходе устроенной "Варфоломеевской  ночи". В Пензе было расстреляно 156 офицеров. В Царицыне в середине сентября расстреляны десятки офицеров. После прихода белых только на одном из кладбищ обнаружено 63 трупа, преимущественно офицеров. В Астрахани уже к началу апреля 1919 г., когда террор еще далеко не закончился, насчитывалось 4 тыс. жертв. С начала 1919 г. центральные газеты стали публиковать меньше сообщений о расстрелах, поскольку уездные ЧК были упразднены и расстрелы сосредоточились в основном в губернских городах и столицах. В 1919 г. большая часть сообщений касалась офицеров, служивших в красных частях, например, 5 в Саратове 10.09, 5 в Пензе 16.08.

В Петрограде с объявлением "красного террора" 2 сентября 1918 г. по официальному сообщению было расстреляно 512 ч (почти все офицеры), однако в  это число не вошли те сотни  офицеров, которых расстреляли в  Кронштадте (400) и Петрограде по воле местных советов и с учетом которых число казненных достигает 1300. Кроме того, как сообщал лорду  Керзону английский священник Ломбард, "в последних числах августа  две барки, наполненные офицерами, потоплены и трупы их были выброшены  в имении одного из моих друзей, расположенном  на Финском заливе; многие были связаны  по двое и по трое колючей проволокой" . По кораблям Балтийского флота  ходили агенты ЧК и по указанию команды  выбирали офицеров, которых уводили  на расстрел. Один из уцелевших вспоминал: "Когда утром я поднялся на мостик - я увидел страшное зрелище. Откуда-то возвращалась толпа матросов, несших предметы офицерской одежды и  сапоги. Некоторые из них были залиты кровью. Одежду расстрелянных в минувшую ночь офицеров несли на продажу". В Москве за первые числа сентября расстреляно 765 ч, ежедневно в Петровском парке казнили по 10-15. В газеты время от времени попадали сообщения  о небольших партиях расстрелянных. Таковые же встречались на протяжении конца 1918 и всего 1919 г.: 3 и 19 декабря, 24 января, 4 и 12 февраля (13 кадровых офицеров), 23 марта, 12 апреля, 1, 5 и 10 мая, 23 и 28 сентября, 20 декабря, 18 февраля 1920 г. и т.д.