В.И.Ленин и его революционные концепции

     Почти на каждой странице работы «Государство и революция» встречаются слова: «классы», «классовая борьба», «классовое господство». Но нет даже попытки объяснить, что это за понятия. А более позднее ленинское определение классов в «Великом почине», данное как бы между прочим, ничего не проясняет.

     В самом начале «Государства и революции» Ленин ставит перед собой задачу привести все решающие места по вопросу о государстве из сочинений Маркса и Энгельса. При этом их следует привести «в возможно более полном виде, чтобы читатель мог составить себе самостоятельное представление о совокупности взглядов основоположников научного социализма и о развитии этих взглядов, а также чтобы искажение их господствующим ныне «каутскианством» было доказано документально...». Однако на самом деле многие важные положения Маркса и Энгельса о происхождении государства, связанном с развитием общины, о двух сторонах деятельности государства, о государстве как организации «общих дел» и управляющем устройстве и др. не рассматриваются. Многое приводится без соответствующих комментариев и оценок: о «правомерных функциях» государства и т.д. Так, все сведения о происхождении государства основаны у Ленина только на соответствующих положениях энгельсовского труда «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Он не обнаруживает знакомства с идеями по этому вопросу Аристотеля – одного из основателей патриархальной теории происхождения государства, Платона, с конкретными теологическими доктринами, учением Руссо и других, о договорном происхождении государства, о теории насилия и т.д.

     Тенденциозность подбора Лениным марксо-энгельсовских цитат очевидна. Он выбирает именно те, где говорится о государстве как об орудии классового господства. Для него существует только одна теория происхождения и сущности государства – классовая теория государства. Других же теорий он не видит в упор, если не считать самых общих высказываний о теологической теории государства в лекции «О государстве» и попытки сказать в плане книги «Государство и революция» о государстве, о государственности в доклассовом обществе. О том, что Маркс и Энгельс писали о правомерных функциях всякого государства (особенно в конце жизни, на основе опыта Парижской коммуны), о двух сторонах деятельности государства, осуществляющего, помимо подавления, и «общие дела», о предпочтительности мирного перехода от капитализма к коммунизму – об этом в «Государстве и революции» фактически ни слова. Государство во всей работе сведено к орудию борьбы классов, подавления, насилия. И за словами об освобождении от угнетения государства – маскировка целей, насилия и утопия. И как во всякой религии, в ленинизме есть свои основатели, святые, апостолы, ангелы и дьяволы, отступники, ренегаты и т.д.

     Ленин свою задачу видит  прежде всего в  том, чтобы «при неслыханной  распространенности искажений марксизма» «восстановить истинное учение Маркса и Энгельса о государстве». Но от кого получен мандат на «восстановление истинного учения о государстве», кто поручил эту миссию Ленину? Откуда это право на истину? И он приводит лишь те положения Маркса и Энгельса, которые соответствуют его установкам. Он на деле не «восстанавливает» учение марксизма о государстве, а следует в противоположном направлении. Хотя он и берет многие основные догмы у Маркса, ленинизм или большевизм как крайний вариант марксизма связан со многими искажениями идей Маркса и Энгельса, и все клятвы Марксу, что он, Ленин, – его вернейший ученик и последователь, ничего не значат. Он – ученик, но далеко не лучший. Так, Ленин приводит слова Энгельса из «Происхождения семьи, частной собственности и государства»: «Взгляните хотя бы на теперешнюю Европу, в которой классовая борьба и конкуренция завоеваний взвинтили общественную власть до такой высоты, что она грозит поглотить все общество и даже государство...». Но он фактически обосновал поглощение большевистской партией всего общества и государства. Точнее, не РКП(б), ВКП(б), КПСС, а ее узким руководством. И когда в дальнейшем речь будет идти о КПСС, то будет иметься в виду не массовая организация – партия бессловесных миллионов, а партийное руководство, его политбюро и фактический руководитель.

     При использовании цитат  Лениным допускаются  существенные неточности. Так, ссылаясь на «Происхождение семьи, частной собственности и государства», Ленин вынужден признать, что в определенных исторических условиях «стала необходимой сила, стоящая, по-видимому, над обществом, сила, которая бы умеряла столкновение, держала его в границах «порядка» (33, 6). Значит, задача государства держать общество в границах порядка, умерять столкновение классов, находить их консенсус. Но у Ленина далее идет отказ от сотрудничества классов и обвинение сторонников соглашения классов в реформизме (у Ленина это бранное слово), в социал-шовинизме и оппортунизме. Ибо, считал Ленин, государство не могло бы ни возникнуть, ни держаться, если бы было возможно примирение классов. Выступая против эсеров, полагавших, что «порядок» состоит в примирении классов, а не в угнетении одного класса другим, Ленин писал: «Что государство есть орган господства определенного класса, который не может быть примирен со своим антиподом (с противоположным ему классом), этого мелкобуржуазная демократия никогда не в состоянии понять». На этом основании Ленин утверждал, что ни эсеры, ни меньшевики не могут считаться социалистами, поскольку они отстаивали идею примирения классов. Ленин начисто отказывался видеть в государстве прежде всего управляющее устройство. Да и вообще, сама идея государства как органа господства одного класса над другим ничем не доказана. Классовая концепция государства, несмотря на имеющиеся в ней отдельные рациональные моменты, в целом – это фраза, лишенная научного содержания, миф. Между тем параграфы первый и третий главы первой книги «Государство и революция» озаглавлены: «Государство – продукт непримиримости классовых противоречий», «Государство – орудие эксплуатации угнетенного класса». Ленин, живший долго за пределами России, на Западе, так и не увидел колоссальной социальной роли современных ему буржуазных государств.

     С несколько иных позиций автор  «Государства и революции» выступает  против каутскианства. Он утверждает, что по сравнению с эсерами и меньшевиками «каутскианское» извращение марксизма гораздо тоньше. Об этом мы скажем подробно ниже, а пока приведем следующую ленинскую цитату: «Теоретически» не отрицается ни то, что государство есть орган классового господства, ни то, что классовые противоречия непримиримы. Но упускается из виду или затушевывается следующее: если государство есть продукт непримиримости классовых противоречий, если оно есть сила, стоящая над обществом и « все более и более отчуждающая себя от общества», то ясно, что освобождение угнетенного класса невозможно не только без насильственной революции, но и без уничтожения того аппарата государственной власти, который господствующим классом создан и в котором это «отчуждение» воплощено»

     У Ленина здесь положения  о непримиримости классовых противоречий сопряжены с идеями насильственной революции и уничтожением аппарата старой государственной власти. Оказывается, «тонкое» каутскианское извращение марксистского учения о государстве Ленин видел в том, что Каутский что-то «упускал из виду». Именно «классы», «непримиримая» классовая борьба и притом «кровавая», «насильственная революция», «диктатура пролетариата», «уничтожение» старой государственной машины – истоки ленинских, большевистских идей о государстве. «Насильственная революция», «диктатура пролетариата», «уничтожение», «истребление», «насилие», «смертельная борьба с инакомыслящими» и т.п. – главный рефрен книги «Государство и революция».

     Но  если, по Ленину, государство в тех  условиях было орудием для подавления или эксплуатации пролетариата, то отсюда вытекает, по его мнению, вывод: задача пролетарской революции состоит в уничтожении отчужденного от общества государства, всего его аппарата. Задумывался ли Ленин над будущим «пролетарским» государственным аппаратом, разросшимся в бывшем СССР до 18 млн. человек, а, возможно, много больше? 

     4. Основная задача  революции 

     По  Ленину, задача пролетарской революции чисто  отрицательная – насильственное уничтожение буржуазного государства и буржуазного общества. И, как прямо пишет Ленин: «Полное уничтожение буржуазии», уничтожение огромного класса. Как ни странно, но в книге о государстве в канун революционного переворота отсутствует план создания будущей государственности, ее структур. Правда, справедливости ради, следует отметить, что Ленин собирался продолжить труд «Государство и революция», но так и не сделал этого. В представлении Ленина, единственной творческой страстью является страсть к разрушению. Но и здесь дается общий ответ. На смену уничтоженной государственности должна прийти диктатура пролетариата.

     Предпринимая  написание «Государства и революции», Ленин исходил из того, что накануне социалистического переворота и в условиях «искажения» марксистского учения о государстве вопрос об отношении пролетарской революции к государству приобрел самое злободневное, практически-политическое значение «как вопрос о разъяснении массам того, что они должны будут делать для своего освобождения от ига капитала в ближайшем будущем». Но этот вопрос явно прагматического толка так и остался без ответа, если не считать довольно абстрактной рекомендации сломать старую государственную машину.

     На  самом деле Ленин  хотел в своей  работе о государстве «до сознания народных масс довести неизвращенный марксизм», который «искажали» его многочисленные враги. Среди них Ленин выделял не столько буржуазию, сколько оппортунистов. В начале книги он писал: «На... «обработке» марксизма сходятся сейчас буржуазия и оппортунисты внутри рабочего движения. Забывают, оттирают, искажают революционную сторону учения, его революционную душу. Выдвигают на первый план, прославляют то, что приемлемо, или что кажется приемлемым для буржуазии». Ленин часто говорил, что учение Маркса всесильно, ибо оно верно. В статье «Три источника и три составных части марксизма» Ленин писал: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно. Оно полно и стройно, давая людям цельное миросозерцание, непримиримое ни с каким суеверием, ни с какой реакцией, ни с какой защитой буржуазного гнета». Но почему оно верно? Кто это доказал, каким способом? Это просто фраза, на базе которой ученики и последователи Ленина впоследствии писали толстые и тонкие книги, статьи, защищали кандидатские и докторские диссертации. Но из приведенного положения прямо вытекало, что все, что не согласно с этим «верным учением», должно быть подвергнуто беспощадной и разносной критике.

     Ленин беспощаден к малейшему  несовпадению с ортодоксальным, как он его понимал, марксизмом. Известно, что стиль – это человек. Стиль Ленина в адрес оппонентов бранчлив, нетерпим и груб. При этом он не останавливается перед прямым искажением своих пророков. Так, он писал в «Государстве и революции»: «Критика проекта Эрфуртской программы, посланная Энгельсом Каутскому. 29 июня 1891 г. и опубликованная только десять лет спустя в «Neue Zeit», не может быть обойдена при разборе учения марксизма о государстве, потому что она посвящена, главным образом, именно критике оппортунистических воззрений социал-демократии в вопросах государственного устройства». Это противоречит истине. У Энгельса нет ни слова об оппортунистических воззрениях составителей Эрфуртской программы. На самом деле Энгельс писал: «Политические требования проекта страдают большим недостатком. В нем нет того, что собственно следовало сказать». «Касаться этой темы опасно», – добавляет Энгельс, прекрасно знающий, что легально выставлять в программе требование республики в Германии нельзя». Следовательно, сам Ленин знал, что касаться темы республики в то время в Германии в легальном документе нельзя. Но ему всюду мерещится оппортунизм и его призраки.

     Вся книжка «Государство и революция» наполнена бранью в адрес эсеров и меньшевиков, Плеханова и Бернштейна, Каутского и анархистов. При этом для Ленина достаточно простой уклончивости оппонентов. Он пишет в этой работе: «В общем и целом можно сказать, что из уклончивости по вопросу об отношении пролетарской революции к государству, уклончивости, выгодной для оппортунизма и питавшей его, проистекло извращение марксизма и полное опошление его».