Государство и церковь

Протопоп  Аввакум был самым ярким и  самым влиятельным вождем старообрядческой оппозиции и наиболее талантливым  и плодовитым писателем, выдвинутым расколом. Большое литературное дарование  Аввакума и своеобразие его писательской манеры сделали его сочинения  выдающимся явлением старой русской  литературы, совершенно независимо от того идейного наполнения, которое  им присуще и которое для нас  представляет лишь исторический интерес. Человек огромного темперамента, фанатически упорный в защите старой веры, шедший в своей борьбе на тяжкие страдания, обрекший на страдания  свою семью и закончивший свои дни на костре, Аввакум прожил жизнь, полную всяческих испытаний и  порой нечеловеческих лишений. О  них он рассказал преимущественно  в своем «Житии» - первом в русской  литературе опыте автобиографии, из которой мы и извлекаем существеннейшие  подробности его жизни.

Родился Аввакум в 1620 или, вернее, в 1621 году в  селе Григорове Нижегородского края. Отец его, священник, был неравнодушен к хмельному питию, мать же была постница и молитвенница, ставшая после смерти мужа инокиней. Незадолго до своей кончины мать женила Аввакума на сироте Настасье Марковне, дочери односельчанина-кузнеца. Жена стала духовной спутницей мужа, героически делившей его страдания и злоключения и ободрявшей его в трудном жизненном пути. Из своего села, по неизвестным нам причинам, вероятно, благодаря еще в юности обнаружившейся строптивости его «огнепального» духа, Аввакум был изгнан и переселился в село Лопатицы того же Нижегородского края. Там двадцати одного года он был рукоположен в дьяконы, а через два года - в попы.

С первых же годов служения Аввакум ревностно  отдался своему духовному делу, уча, наставляя и наказывая своих  духовных детей и временами вступая  в борьбу с притеснителями-начальниками. За это он был не раз бит, преследуем и, наконец, изгнан из своего села. С  женой и с только что родившимся сыном побрел он в Москву к протопопам Стефану Вонифатьеву и Ивану  Неронову, доложившим о нем царю, который с тех пор стал его  знать. С грамотой духовных отцов  Аввакум вернулся на старое место, где  нашел свой дом разрушенным и хозяйство разоренным. Только что он успел оправиться от разорения, как опять на него посыпались преследования. Боярин Шереметев едва не утопил его в Волге за крутую расправу со скоморохами и за отказ благословить сына-брадобритца, другой начальник едва его не застрелил. В конце концов его изгнали из Лопатиц вторично, он опять отправился в Москву и там получил назначение протопопом в Юрьевец-Повольский. Это было на одиннадцатом году его священства. Но в Юрьевце он удержался всего лишь восемь недель: попы, мужики и бабы, человек тысячи с полторы, - по словам Аввакума, - били его среди улицы батожьем и рычагами, топтали и бросили замертво под избной угол. Только вмешательство властей спасло протопопа от смерти. Жестокая расправа постигла Аввакума, как он говорит, за то, что он унимал попов и баб от «блудни», и, вероятно, за слишком строгое взыскивание патриарших податей.

Придя вновь в Москву, без семьи, в 1652 году, он устроился священником в  Казанском соборе, настоятелем которого был его духовный отец Иван Неронов. Аввакум попал в Москву как  раз в пору избрания на патриаршество  Никона и сам поддерживал перед  царем его кандидатуру. Вскоре же он вмешался в борьбу, поднятую против нововведений Никона, и за это поплатился заключением в Андрониевом монастыре. Его посадили на цепь, морили голодом, драли за волосы, толкали под бока, плевали в глаза, затем водили на патриарший двор, где долго, но бесплодно уговаривали и собирались было расстричь, но царь заступился за него.

Раскол, его социальная и  идеологическая сущность

История русской Церкви неразрывно связана  с историей России. Любое кризисное  время так или иначе сказывалось на положении Церкви. Одно из самых тяжелых времён в истории России – Смутное время – естественно также не могло не сказаться и на ее положении. Брожение в умах, вызванное Смутным временем, привело к расколу общества, что закончилось расколом Церкви.

      Церковный раскол стал одним из самых существенных явлений в истории российской духовной культуры XVII в. Как широкое религиозное движение он зародился после собора 1666-1667 гг., наложившего клятвы на противников греческих обрядов, введенных в практику русского богослужения, и запретившего использование литургических книг, отпечатанных до начала систематического исправления богослужебных текстов по греческому образцу. Однако истоки его восходят к более раннему времени, к периоду патриаршества Никона. Вскоре после возведения в сан (1652) патриарх провел церковную реформу, которая, по общему мнению исследователей, сразу же вызвала резкий протест ревнителей старины . Первоначально недовольство исходило от узкого круга лиц, многие из которых прежде были единомышленниками Никона. Самыми видными фигурами среди них были протопопы Иван Неронов и Аввакум Петров. В первые годы правления Алексея Михайловича они вместе с Никоном входили в «кружок ревнителей благочестия», возглавлявшийся царским духовником протопопом Благовещенского собора в Кремле Стефаном Вонифатьевым, и оказывали заметное влияние на церковную политику. Однако реформа, начатая Никоном, превратила бывших друзей в непримиримых врагов. Н.Ф. Каптерев назвал это «разрывом лиц, решительно разошедшихся между собою во взглядах и убеждениях» .

      Событиям, связанным с церковной  реформой Никона, в историографии  традиционно придается большое  значение. Как отмечал Н.Ф. Каптерев, действия Никона по изменению церковных обрядов вызвали смятение умов в русском обществе . Эта точка зрения, сформулированная еще в конце XIX в., была принята практически всеми историками. А.В. Карташев, например, писал о «широкой гласной протопопской оппозиции» патриарху . С. Зеньковский полагал, что изменение обрядов потрясло современников. Оно «было чем-то неслыханным в анналах не только Русской, но и вообще Христианской церкви» .

      Совсем недавно была предложена  иная трактовка начального периода  раскола. Американский историк  Георг Михельс, проанализировав ранние источники старообрядчества, пришел к выводу, что церковная реформа поначалу не вызвала широкого протеста в народной среде и что русское общество в массе своей оставалось равнодушным к изменениям в богослужебном чине и к правке литургических книг. Против Никона выступала только небольшая группа лиц, не оказавшая заметного влияния на современников .

      В переломные моменты Российской  истории принято искать корни  происходящего в ее далеком  прошлом. Поэтому обращение к  таким периодам как период  церковного раскола представляется  особенно важным и актуальным.

      Особенно это важно с учетом  того, что в литературе практически  не рассматриваются культурологические  аспекты церковного раскола. Одной  из немногих таких работ является глава в книге И.Н. Ионова , посвященная этим аспектам.

Обычно  историю раскола связывают непосредственно  с деятельностью патриара Никона и его деятельностью по исправлению богослужебных книг и других элементов церковной реформы патриарха Никона , а точнее с выходом в свет 11 февраля 1653 г. Следованной Псалтири, в которой по прямому указанию патриарха были опущены статьи о перстосложении при крестном знамении и о поклонах при чтении молитвы Ефрема Сирина. Однако это мнение, принятое практически всеми исследователями , не находит документального подтверждения. Статьи о крестном знамении и о поклонах, впервые появившиеся в предисловии к Псалтири 1642 г., не раз перепечатывались в последующих изданиях книги, причем в различных редакциях. Но уже в издании 1649 г. эти статьи были опущены, что, однако, не вызвало протеста ревнителей старины. Голоса протеста не было слышно и в 1653 г. Очевидно, П. Николаевский исходил из того, что публикация Псалтири по времени совпала с обнародованием памяти патриарха Никона, разосланной по приходским церквам в феврале того же года и касавшейся изменений церковных обрядов. Об этой памяти протопоп Аввакум писал в своем житии: «В Пост Великой прислал память х Казанской к Неронову Иванну. В памети Никон пишет: Год и число. По преданию святых апостол и святых отец не подобает во церкви метания творити на колену, но в пояс бы вам творити поклоны, аще же и трема персты бы есте крестились. Мы же задумалися сошедшеся между собою, видим, яко зима хощет быта; сердце озябло и ноги задрожали» . Можно ли согласиться с тем, что эта память стала одной из причин разногласий ревнителей благочестия с патриархом?

 Следует  помнить, что житие Аввакума, указывающее  на начало церковных преобразований, является поздним источником, поэтому  содержащиеся в нем сведения  нуждаются в проверке. Как показало  исследование Н.С. Демковой, протопоп  написал свою автобиографию в  пустозерской тюрьме в начале 1670-х гг.  События двадцатилетней давности отразились в нем не вполне достоверно. Чтобы добраться до истины, необходимо обратиться к ранним источникам по истории раскола. Среди них наиболее важными являются письма протопопов Аввакума и Ивана Неронова 1653-1654 гг., написанные по следам событий.

      Разногласия между патриархом  и ревнителями стали назревать  вскоре после начала патриаршества  Никона. В отличие от своего  предшественника, патриарха Иосифа, новый глава Церкви получил от царя широкие полномочия. Теперь все важнейшие решения, касавшиеся церковных вопросов, стали приниматься по прямому указанию патриарха.

      Самой влиятельной фигурой среди  ревнителей благочестия в тот  момент был Иван Неронов, протопоп  Казанского собора в Москве. Неронов,  как и другие участники «кружка  боголюбов», обличал пороки церковно-приходской жизни. Добиваясь строгого соблюдения церковных обрядов, ревнители не боялись критиковать даже высшее духовенство. Когда Никон стал патриархом, он не захотел мириться со вседозволенностью в стенах Казанского собора. Поучения Неронова и его независимое поведение вызывали раздражение носителя высшего духовного сана. Ситуация обострилась летом 1653 г.: поводом к конфликту между Никоном и Нероновым послужило дело муромского протопопа Логгина.

      Однажды Логгин присутствовал на обеде у воеводы Игнатия Бестужева. К нему подошла жена воеводы и попросила у него благословения. Однако протопоп, заметив на ее лице краску, спросил: «Не белена ли ты?» Как известно, ревнители благочестия не одобряли употребление женщинами косметики. Этот упрек вызвал раздражение присутствовавших. Некто Афанасий Отяев заметил: «Что-де, протопоп, хулишь белила, а без белил-де не пишется и образ Спасов, и Пречистыя Богородицы, и всех святых». Воевода приказал взять Логгина под стражу и написал патриарху, что протопоп «похулил образ Господа нашего Иисуса Христа, и Пресвятыя Богородицы, и всех святых» . В июле 1653 г. в Москве собрался церковный собор, рассматривавший дело Логгина. На соборе Неронов открыто выступил в защиту муромского протопопа.

      На следующем заседании собора  Неронов обвинил патриарха в  злоупотреблении властью. В середине  июля 1653 г. Неронов был арестован  и заключен в Новоспасский, а  затем в Симонов монастырь. 13 августа  протопопа сослали на Кубенское  озеро, где его должны были  содержать под строгим надзором  в Спасо-Каменном монастыре . Братия Казанского собора подала царю челобитную в защиту Неронова, которую написали костромской протопоп Даниил и юрьевецкий протопоп Аввакум, но Алексей Михайлович передал ее патриарху, предоставив ему самому разобраться в этом деле.

В отсутствие Неронова священники Казанского собора не проявили единодушия. Протопоп Аввакум, считавший себя преемником Неронова, войдя однажды в церковь, увидел, что богослужение началось без его  участия. Он упрекнул братию, что они  заняли его место. Однако священник  Иван Данилов ответил Аввакуму, что  тот будет петь только в свою очередь, по понедельникам, средам и пятницам. Протопоп возразил, что в прежние отлучки Неронова «у меня вы сего первенства не отнимали аз-де протопоп!»  Иван Данилов возразил, что Аввакум протопоп в Юрьевце Повольском, а не здесь. Тогда Аввакум покинул храм и распространил слух, будто у него «попы книгу отняли и из церкви выслали». Он завел «свое всенощное» на дворе Ивана Неронова в сушиле и стал отзывать к себе прихожан Казанского собора. Возмущенный Иван Данилов подал патриарху донос про «сушильное всенощное бдение». Аввакум и вместе с ним около 40 человек братии и прихожан были немедленно арестованы патриаршим боярином Борисом Нелединским . Основной фигурой раскола стал протопоп Аввакум.