Со второй половины 1934 г. усилились
темпы коллективизации: в январе
1935 г. ее процент составил 72,6 %, в конце
года – 85,6 %. Хлебопоставки 1934 г. были выполнены,
несмотря ни на что. Мощным пропагандистским
актом была отмена карточной системы
обеспечения.
В середине 1930-х гг. часть
единоличных крестьян, воспользовавшись
ослаблением внимания к ним
со стороны властей, стала на
путь предпринимательства, повысила
производительность своих земельных
наделов, имела дополнительный
заработок (работа на лесоразработках,
кустарный промысел, извоз и т.
д.) и выполняла все государственные
обязательства. В 1934─1935 гг. ставки
налога для единоличных хозяйств
снова пересмотрены, относительно
них предусматривалась значительно
более тяжелая штрафная политика,
чем относительно колхозников.
С 1935 г. дополнительному обложению
подлежали и колхозники, которые
имели постоянные доходы от
кустарных промыслов. В соответствии
с примерным уставом сельскохозяйственной
артели, принятым на втором съезде
колхозников-ударников (февраль
1935 г.), колхозники получили определенную
юридическую гарантию от государства
на ведение приусадебного хозяйства.
В зависимости от региона колхознику
разрешалось иметь от 0,25 до 0,5 га
приусадебной земли, 1─3 коровы
и неограниченное количество
мелкого скота и птицы. Участки
играли важную роль в валовом
производстве животноводства и
овощей, а к концу второй пятилетки
значительно обогнали колхозы
по количественным и качественным
показателям. В 1938 г. они занимали
3,8 % всех площадей, а давали 45 % всей
сельскохозяйственной продукции.
Устав закрепил “остаточный принцип”
распределения колхозной продукции
по трудодням. Вместе с тем
были упрощены условия приема
в коллективные хозяйства.
В 1935─1936 гг. заканчивался установленный
законом срок 5-летней высылки
«кулаков», большинство из них
стремилось возвратиться на прежнее
место жительства. Восстановление
в правах высланных крестьян
сопровождалось запретом их отъезда
с места ссылки. Одновременно
проводилось масштабное освобождение
и снятие судимости с служебных
лиц, осужденных в 1932─1934 гг. за
«саботаж хлебозаготовок». В 1936
г. началась проверка репрессированных
по постановлению от 7 августа
1932 г. В 1937 г. все кулаки и уголовники,
которые вернулись после отбытия срока
высылки, были взяты на учет, наиболее
опасные из них снова арестованы и расстреляны,
менее активные – высланы.
Статус колхозника давал определенные
политические и социальные права, однако
не все крестьяне принимались
в них. Кроме того, за невыход на
работу в колхоз, нежелание обобществить
коня, крадеж, подрыв дисциплины в 1937 г.
было исключено из колхозов по разным
данным от 4 до 6 тыс. хозяйств, сами вышли
из колхозов около 15,5 тыс. В 1938 г. приняты
постановления, которые защищали членов
колхозов, особенно отходников и их
семьи от необоснованного исключения.
В деревне наблюдалась тенденция
передачи колхозных земель в аренду
колхозникам в размере, значительно
превосходящем установленные законом
нормы. В начале 1938 г. проведена проверка
по фактам нарушения устава сельскохозяйственной
артели. Было выявлено, что около 13 тыс.
хозяйств имели по две и более
коровы, значительная часть крестьян
имела лошадей и волов, бьльшие
приусадебные наделы, чем позволялось.
На основе решений ЦК ВКП(б) и ЦК КП(б)Б
в БССР было проведено обобществление
частного рабочего скота колхозников
и «обрезка» приусадебных участков
крестьян в соответствии с нормами
устава.
В 1939 г. в колхозах был
введен определенный минимум
трудодней (для БССР─ 80), что
фактически делало дисциплину
в колхозах более жесткой. Рекомендовалось
сократить приусадебные наделы
колхозников, вводился дополнительный
налог на крестьянские сады; колхозникам
запрещалось косить для своих
коров сено на колхозных лугах;
увеличивались нормы поставок
хлеба и мяса. В результате
натуральная оплата трудодней
была снижена без денежной
компенсации.
Завершению коллективизации
в Беларуси препятствовала хуторская
система землепользования, поэтому
был взят курс на ликвидацию
последних хуторских хозяйств
путем так называемого «стягивания».
Сселение проводилось без необходимой
подготовки. Так, из Полоцкого
района сообщали, что 60 % переселенных
живут в сараях. Были зафиксированы
случаи активного и даже вооруженного
сопротивления, некоторые единоличники
вместо перевоза бросали свое
хозяйство и шли в город.
За 1939—1941 гг. переселено или совсем
разбурено было 192 тыс. хуторов.
В 1920─1930-е гг. в БССР репрессировано
и выслано за пределы республики
более 250 тыс. крестьян, более 600 тыс. человек
мигрировали из БССР в другие республики.
С присоединением к БССР
в сентябре─ мае 1939 г. Западной
Беларуси партийно-советские власти
приняли меры по проведению
там коллективизации. К июню 1941
г. на территории западных областей
Беларуси организовано 1115 колхозов,
которые объединяли 49 тыс. крестьянских
дворов (6,7 % общего количества). В
то время колхозам принадлежало
7,8 % всей земли. На землях помещичьих
имений создавались совхозы (в
первой половине 1940 г. их организовано
28). Одновременно с коллективизацией
проводилась обрезка земель так
называемых кулацких хозяйств, репрессии
и высылка осадников и др.
К началу Великой Отечественной
войны степень обобществления хозяйств
в восточных областях республики
достигла 93,4 %, а по посевной площади
– 96,2 %. В 1932─1940 гг. средний размер сельскохозяйственной
артели увеличился с 36 дворов до 75, посевная
площадь – с 215 до 367 га. Примерно
такими же были и совхозы. К 1941 г. в
БССР их было 132 и они владели 0,9 %
всей площади сельскохозяйственных
угодий.
В 1940 г. в восточных областях БССР
было 236 МТС, тракторный парк составлял
9,7 тыс. машин. Однако в определенной
степени механизированы были только
запашка, сев, уборка зерновых.В конце
1920-х гг. рост сельскохозяйственного
производства стал замедляться. Возникла
идея разрешения зерновой проблемы на
базе колхозов и совхозов, тем более что
в 1928 г. показатели их производства были
более высокие, чем в единоличном секторе.
Первые коллективные хозяйства в Беларуси
появились уже в конце 1917—начале 1918 г.
Однако в годы НЭПа интерес к коллективным
формам хозяйствования снизился. В 1927
г. на территории БССР существовало 416
небольших колхозов, созданных в основном
на помещичьих и церковных землях. Среди
их членов преобладали безземельные крестьяне
и батраки, количество крестьян, которые
вступали в колхозы со своими земельными
наделами, не превышало 1/5. Одновременно
создавались совхозы, в 1925 г. в БССР их
было 154.
Вопрос о коллективизации
сельского хозяйства как основной
задачи в деревне был поставлен
на XV съезде ВКП(б) (декабрь 1927 г.).
Несмотря на широкую агитацию
за создание колхозов, административные
меры по отношению к неплательщикам
налогов и укрывателей хлеба,
резкий рост налогов в отношении
к зажиточным крестьянам, материальную
и финансовую помощь коллективным
хозяйствам, создание новых колхозов
и вступление в них единоличников
в 1928─первой половине 1929 г. не
приобрело широких масштабов.
Количество колхозов за это
время в БССР увеличилось с
611 до 1543, а крестьян в них –
с 8 до 12,9 тыс. человек (удельный
вес коллективизированных хозяйств
– около 1,5 %). Среди членов колхозов
беднейшие крестьяне составили
около 69 %, середняки – 31 %.
В ноябре 1929 г. был взят
курс на форсированную коллективизацию.
Наркомзем БССР был подвергнут
критике за отсутствие точной
(определенной) линии в проведении
коллективизации. Запрещены хуторская
и мелкопоселковая формы землепользования,
проводилась «чистка» земельных
органов от «классово-враждебных»
элементов.
Вслед за зерновыми районами СССР
сплошная коллективизация и выкачивание
денег из деревни (страховые взносы,
займы по сельскохозяйственному
кредиту, самообложение, вкладные операции,
конфискации) начали проводиться в
других регионах. В обстановке гонки
темпов коллективизации, нарастающего
давления сверху, развернулось «соревнование»
местных организаций за более
быстрое проведение коллективизации.
Под угрозой раскулачивания и
высылки крестьяне вынуждены
были вступать в колхозы. К началу
1930 г. процент коллективизации в
БССР поднялся до 20,9 % (165,3 тыс. крестьянских
хозяйств). К 1 марта 1930 г. в БССР в
колхозах насчитывалось 58 % крестьянских
хозяйств. 10 февраля 1930 г. ЦК КП(б)Б направил
в ЦК ВКП(б) докладную записку
с предложением признать БССР республикой
сплошной коллективизации. Чрезмерно
быстрое создание большого количества
колхозов при отсутствии опыта их
ведения, нехватке кадров сельских руководителей,
специалистов и техники только увеличили
дезорганизацию в сельском хозяйстве.
Реакцией крестьянства на форсирование
темпов коллективизации и принудительное
обобществление средств производства
стало массовое уничтожение скота
(до мая 1930 г. поголовье коней и
крупной рогатой скотины сократилось
более чем на четверть и продолжало
сокращаться).
В январе 1930 г. всем окружкомам и райкомам
КП(б)Б был разослан секретный
циркуляр «О ликвидации кулачества как
класса», согласно которому «прием кулаков
в члены всех видов кооперации»
запрещался, приказывалось «вычистить»
всех принятых кулаков со всех видов
кооперации, а внесенные ими паи
конфисковать.
Директивами центральных органов
управления, принятыми в январе─феврале
1930 г., количество раскулаченных
по районам определялось в
3─5 % всех крестьянских дворов, а
по республике в целом –
4,2 % (34 тыс.), что было значительно
больше реального количества
зажиточных хозяйств (около 2 %). До
20 % раскулаченных высылались в
лагеря, остальных 80 % расселяли за
пределами колхозов. В раскулаченные
попадали середняки и бедняки,
которые не хотели вступать
в колхозы.
В некоторых районах процент
раскулаченных достигал 15, а лишенных
избирательных прав, что сопровождалось
лишением всех политических прав
и социальных гарантий, – 20 % крестьян.
В связи с геополитическим
положением БССР (ей отводилась
роль западного форпоста СССР)
из пограничных районов республики
еще до начала массового раскулачивания
в отдаленные районы СССР было
выселено 2 тыс. кулаков, а их
семьи сосланы позже.
На апрельском (1930 г.) пленуме отмечалось,
что за пределы БССР выселено около
40 тыс. человек, однако примерно 2/3 осталось.
Согласно официальным данным к концу
мая 1930 г. в БССР было раскулачено 15
629 кулацких хозяйств, а их имущество
передано в неделимые фонды колхозов.
Выявление и выселение кулаков
проводили органы государственной
безопасности, местные органы власти
и их актив (группы бедноты,
рабочие бригады, двадцатипятитысячники,
работники политических отделов
МТС и совхозов, уполномоченные
районных и окружных партийных,
советских, комсомольских, профсоюзных
и кооперативных органов). Замена
курса “ограничения кулачества”
политикой “ликвидации кулачества
как класса в связи со сплошной
коллективизацией” привела к
росту беззакония и репрессий.
Раскулачивание нередко имело
характер не только экспроприации
их основных средств производства,
но и конфискации всего имущества,
включая предметы личного обихода.
Кроме главной задачи — коллективизации
— массовое выселение кулачества
позволяло провести хозяйственное
освоение отдаленных малонаселенных
или необжитых районов СССР, получить
дешевую рабочую силу для лесоразработок,
горнорудной промышленности, раскорчевки
тайги и т. д.
Задачам стимулирования сплошной коллективизации
была подчинена и налоговая политика
страны. Постановлением ЦИК и СНК
СССР о едином сельскохозяйственном
налоге от 23 февраля 1930 г. устанавливались
3 системы обложения: колхозов и колхозников,
единоличных хозяйств, кулацких хозяйств.
Для первых был определен принцип
пропорционального обложения доходов,
единоличные и кулацкие хозяйства
облагались налогом в индивидуальном
порядке по специальной прогрессивной
шкале. Кроме сельскохозяйственного
налога последние должны были платить
еще самообложение и так называемый
культсбор. В результате нередко
поборы с таких хозяйств превышали
их годовой доход. Кулацкие хозяйства,
которые не выполняли установленные
для них сельсоветом нормы
твердого задания в указанный
срок, подлежали ответственности
в уголовном порядке.
Коллективизация и раскулачивание
вызвали неудовлетворение и сопротивление
широких крестьянских масс. Сопротивление
было активное (стихийные бунты,
вооруженные выступления, поджоги,
террористические акты против
партийно-советского аппарата и
его актива, разгром помещений
органов власти и др.) и пассивное
(побеги в города, на стройки
и лесоразработки, уничтожение собственной
скотины, трудовой саботаж и
др.). Только за 3 первых месяца 1930
г. в республике было зарегистрировано
около 520 выступлений против коллективизации,
а за первую половину 1931 г. –
не менее 1169. Отмечалось стремление
крестьян устроиться на работу
в советские или хозяйственные
учреждения с целью выхода
из колхоза, однако с оставлением
семьи в нем для получения
приусадебного участка. Наиболее
тяжелой по своим экономическим
последствиям формой протеста
против коллективизации было
сознательное уничтожение собственной
скотины перед вступлением в
колхоз.
Вместо объективного объяснения
ситуации И. В. Сталин всю
вину за «перегибы» возложил
на местных работников (статья
«Головокружение от успехов», газета
«Правда» от 2 марта 1930 г.). В свою
очередь, резолюция Бюро ЦК
КП(б)Б от 17 апреля 1930 г. «О борьбе
с перегибами в колхозном движении»
отмечала небольшевистский подход к середняку,
указывала, что отдельные члены партии
доходили до грубого принуждения, допускались
аресты тех, кто не желал вступать в колхоз,
а раскулачивание в ряде случаев затрагивало
середняка. Крестьяне восприняли это как
смену курса и начали выходить из колхозов.
Однако возникли сложности с получением
обратно скота, инвентаря, семян (значительная
часть колхозного имущества была растранжирена).
Даже в тех местах, где не чинились препятствия
выходу, оценка внесенного крестьянами
имущества оказывалась значительно заниженной
и имела символический характер. К маю
1930 г. процент коллективизации снизился
до 11 %. Одновременно руководство решило
вести раскол деревни экономическими
методами: росли налоги на зажиточных
крестьян, а беднота освобождалась от
них. За невыплату кулаками налогов (составляли
от 20 до 120 % , т. е. не только вся годовая
прибыль, но и средства от вынужденной
продажи части имущества) их имущество
конфисковывалось и продавалось за бесценок,
или бесплатно передавалось бедноте и
колхозам; индивидуальные хозяйства облагались
«твердыми заданиями» по основным видам
сельскохозяйственной продукции.
Январский (1931 г.) пленум ЦК
КП(б)Б снова отметил необходимость
повышения темпов коллективизации.
До 1 января 1932 г. ее процент поднялся
до 50,4 % общего количества крестьянских
хозяйств. Весной 1932 г. власти попробовали
создать материальные стимулы
для работников сельского хозяйства
путем ведения сдельной оплаты
труда. В постановлении ЦК ВКП(б)
от 14 марта 1932 г. обсуждалось принудительное
обобществление скота колхозами,
более того, согласно с ней
колхозы должны были оказать
помощь бескоровным колхозникам
в приобретении коров. На деле
же положение изменилось мало:
планы государственных заготовок
были настолько нереальны, что
колхозники не имели возможности
приобрести в колхозе молодняк
и не имели реальной возможности
удерживать скот на личном
подворье.