Крестьянская реформа 1861 г

Крестьянская  реформа 60-х гг. послужила основным поводом для создания в России всеохватывающей системы должностных  знаков. Ранее страна почти не имела  должностей, которые не располагали  бы соответствующей форменной одеждой. Крестьянская реформа вызвала к  жизни множество выборных постов, держатели которых должны были постоянно  сталкиваться с людьми, судить их, поощрять или наказывать. А в России для  того, чтобы выполнять такую работу, надо было иметь формальный признак  права на должность. И когда эта  проблема возникла, то в первых же документах, появившихся по этому поводу, видна  озабоченность именно психологическим  аспектом проблемы.

Итак, реформа  проводилась на основе «Положений» 19 февраля 1861 (опубликованы 5 марта). Крестьяне  получали личную свободу и право  распоряжаться своим имуществом. Помещики сохраняли собственность  на принадлежащие им земли; полученные от помещиков наделы крестьяне обязаны  были выкупать, что в ряде мест встретило сопротивление крестьянства. До выкупа крестьяне назывались временнообязанными и несли повинности в пользу помещика. На местах реформу проводили мировые посредники, контролировавшие составление уставных грамот на каждое имение.

Реформа об освобождении крепостных крестьян была проведена  в интересах помещиков. Крепостные получили землю не безвозмездно. По закону они должны были единовременно  уплатить помещику за свой надел около  пятой части обусловленной суммы. Остальную часть помещикам выплачивало  государство. Однако крестьяне должны были возвращать царскому правительству  эту сумму (с процентами!) ежегодными платежами в течение 49 лет. В итоге, заплатив помещикам 550 миллионов рублей, царское правительство собрало со всех крестьян около двух миллиардов рублей золотом!

Следует подчеркнуть: после реформы у крестьян по всей стране осталось на одну пятую часть  земли меньше, чем было до 1861 года.

К величайшему  сожалению, крестьянская реформа получилась совсем не такой, о какой мечтали  Герцен, Чернышевский и другие революционные  демократы. И все же нельзя отрицать огромное нравственное значение реформы, покончившей со многовековым рабством.

После реформы  усилилось расслоение крестьянства. Некоторые крестьяне богатели, покупали землю у помещиков, нанимали работников. Из них впоследствии сформировался  слой кулачества – деревенской буржуазии.

Многие бедные крестьяне разорялись и отдавали всои наделы за долги кулакам, а сами нанимались в батраки или уходили в город, где становились добычей алчных заводчиков и фабрикантов.

Социальные противоречия между безземельными крестьянами  и богатыми землевладельцами (помещиками и кулаками) явились одной из причин грядущей русской революции. После  реформы вопрос о земле стал жгучей проблемой российской действительности. Ведь свобода – это еще не хлеб! По всей России 30 тысяч помещиков  владели таким же количеством  земли, которое имели 10.5 миллионов  крестьянских дворов. В этой ситуации русская революция была неизбежной!

Крестьянская  реформа 1861 года имела свои особенности  в различных областях Российской империи. Так, вместе с «Общим Положением о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» были подписаны «Дополнительные  правила» о крестьянах в Земле  войска Донского, в Ставропольской губернии, в Сибири и в Бессарабской области. В ходе реализации реформы  также возникла необходимость в  корректировке общих положений  применительно к некоторым областям.

19 февраля 1864 г. были подписаны четыре указа,  определяющих устройство крестьян  в Царстве Польском: «Об устройстве  крестьян», «Об устройстве сельских  гмин», «О ликвидационной комиссии»  и "О порядке введения в  действие новых крестьянских  постановлений". Основной причиной довольно серьезных уступок, сделанных правительством, было Польское восстание 1863 г. Если в коренных областях империи самодержавие делало все для обеспечения интересов дворянства, то в Царстве Польском, напротив, была сделана попытка опоры на крестьянство (представленное в основном белорусами, украинцами и литовцами) в борьбе с польским национально-освободительным движением, в котором широко участвовали польские дворяне.

Знаменитый профессор  словесности, единомышленник Погодина, Шевырев писал из Флоренции 13 апреля восторженные письма, восхваляющие мудрость русского народа, и объяснял ее верою и любовью, без нее же вера мертва, а сын его, который сидел в деревне, одновременно писал оттуда, что крестьяне не понимают Положений, ни на какие соглашения не идут и все надеются получить даром. Историк страница М. Соловьев, человек трезвого ума и широчайшего кругозора, обобщил свои впечатления о том, как народ принял Реформу, в следующих выразительных слова: «Крестьяне приняли дело спокойно, хладнокровно, тупо, как принимается массою всякая мера, исходящая сверху и не касающаяся ближайших интересов Бога и хлеба». Те лишь крестьяне обрадовались воле, которых семейство и собственность были в опасности но это были не все крестьяне и не большинство.

Этот отзыв  историка-современника характеризует  непосредственное, мгновенное отношение  крестьянства к Реформе отношение  к самому Манифесту, отнюдь не отношение  крестьян к Положению по существу. Нельзя ведь не признать, что вопрос о хлебе существенно наново решался этими Положениями? Земля! Как с ней поступает новая «воля»? И тут перед нами не недоумение, равнодушие, тупость по отношению к новым правительственным актам, но прямое неприятие их неприятие самой «воли», поскольку эта воля в представлении крестьян оплачивается потерей земли. Там, где крестьяне встречаются с перспективой отрезки земли, слышатся иногда голоса: «Нет, уже лучше по-прежнему! Кому нужна воля на тебе воля. Спросили бы сперва нас... Мы бы сказали: бери ее, кто хочет, а нам не надо».

Иногда это  нежелание принять волю в том  виде, как она была им предложена, принимало массовый и невероятно упорный характер. Наиболее значительным было в этом отношении так называемое Бездненское дело усмирение государевым гонцом графом Апраксиным крестьян села Бездны Казанской губернии.

Но было бы ошибочно думать, что крестьянство, отказавшись  от активного сопротивления, носившего  характер открытого неповиновения  властям, отказалось, вместе с тем, от иных форм проявления своего отрицательного отношения к Реформе.

Пусть не везде  крестьянское неповиновение приобрело  такой трагический характер, как  в Казанской или в Пензенской губерниях: общее отношение крестьян к Положениям было повсеместно одинаковым. Это обнаруживалось из первых же донесений флигель-адъютантов и свитских генералов Государю. Согласно данной им инструкции, они должны были непосредственно осведомлять Царя о результатах их деятельности, дабы «Его Величество мог всегда видеть настоящее положение предпринимаемого преобразования и успех мер, правительством указанных». Эти донесения, впервые, ставшие предметом обследования в руках А. Попельницкого, свидетельствуют о том, что крестьянство нигде не приняло воли. Через несколько дней после объявления Манифеста Государь принимал депутацию крестьян, которая в трогательных выражениях заявляла Царю, что крестьянство «не обидит» Его своим поведением. «Все будет в порядке чтобы Тебе никогда не каяться, что Ты нас волею подарил». Действительность обнаружила иное. Крестьянство, правда, продолжало быть монархически лояльным но по отношению к некоему фантастическому Царю, владевшему их воображением, ту же реальную «волю», которую ему предлагал реальный Царь, оно решительно и единодушно отвергло, считая ее подложной.

Официоз Министерства внутренних дел «Северная почта» в «административном и законодательном  обозрении» за 1861 г., в помещенном в  первых номерах газеты за 1862 г. в  следующих, достаточно отчетливых выражениях характеризует это печальное  явление.

«За первым впечатлением радости наступила другая пора, самая  трудная в крестьянском деле: знакомство 100 тысяч помещиков и 20 миллионов  крестьян с новыми Положениями, введением  во всю сферу веками сложившихся  личных и хозяйственных отношений  новых начал, но еще не усвоенных, а уже требовавших немедленного практического применения». Крестьяне  из Манифеста узнали, что их ожидает  перемена к лучшему. Но в чем? Это  не обнаруживалось тут же и непосредственно. Естественно, возникло у крестьян недоумение: в чем же состоит воля? Они стали  обращаться к помещикам, священникам, чиновникам, ища разъяснений. Никто  их удовлетворить не мог. Крестьянство заподозрило обман: воля есть, но ее скрывают. Оно стало само искать ее в Положениях. Появились грамотеи, которые, путая крестьян, становились подстрекателями. «Были, хотя и немного, также примеры несомненной злонамеренности или корысти». Крестьянство устремилось и по другому пути. По меткому выражению одного губернского Присутствия, «оно начало, так сказать, расправлять свои усталые члены, потягиваться во все стороны и пробовать: до какой степени можно теперь безнаказанно не выходить на барщину, не исполнять задаваемых уроков, не слушаться вотчинного начальства». Началось пассивное сопротивление. Там, где помещики поняли, что надо дать народу одуматься и умеривали свои требования, недоразумения улаживались легче. Там же, где они видели в неповиновении крестьян проявление анархии и с помощью властей прибегали к мерам строгости, или где, действительно, были тяжелые хозяйственные условия, возникли более серьезные столкновения. Волнения иногда разрастались настолько, что делали необходимым применение энергичных мер. «Эти меры усмирили народ, но они его не убедили». Крестьяне продолжали верить в то, что будет и «чистая воля», и «земля даром», только получат они это через два года...

Как видим, правительство  не замалчивало той трагедии, которая  обнаруживалась при проведении Реформы. Оно имело мужество открыто заявить, что примененные им меры строгости  усмирили народ, но не убедили его. Действительно, пусть волнения резко пошли на убыль, пусть бунты стали прекращаться: крестьянство, отказавшись от наступления, лишь перешло к обороне! Положения  оно не приняло. Это выразилось в  том, что крестьянство не только решительно уклонилось от подписания Уставных грамот, долженствовавших утвердить на взаимном договоре новые отношения их к  помещикам и закрепить за ними отводимые им земли, но что являлось полной неожиданностью и казалось непонятным и необъяснимым! столь же решительно отказывалось заменять барщину оброком. Если учесть ту ненависть, которую испытывали крестьяне к барщине, как к символу крепостной неволи, особенно, если принять во внимание, что по общему мнению основным недоумением крестьян в их понимании объявленной им воли был факт сохранения барщины, как чего-то несовместимого с волей, то действительно нельзя не признать, что это упорство, с которым крестьяне отказывались от ее ликвидации, приобретало характер своеобразной загадочности. А, между тем, оба эти явления, т. е. и отказ от перехода на оброк, и отказ от подписания Уставных грамот, приобрели массовый и повсеместный характер.

В итоге реформы  подготовили 19 законодательных актов, которые либо относились к отдельным  территориям, либо регулировали отдельные  вопросы (например, положение о выкупе). Две основные идеи реформы:

немедленное исполнение законов после их опубликования;

решение о земельных  наделах откладывалось, крестьяне  переводились во временно обязанное  состояние, отношения с помещиками (теперь только земельные) регулировались уставными грамотами, в которых  фиксировались права и обязанности  сторон, условия, размер и сроки выкупа.

Документы разочаровали население, поскольку:

землю не получил  тот, кто ее не имел. Помещикам разрешалось  взамен выкупа забирать у крестьян по одной десятине на душу. Размер надела имел разную цену: первые десятины стоили дороже, большие – дешевле. Это  сделали потому, что бы у крестьян осталось больше земли, поскольку выкупать больше земли было выгоднее.

не была установлена частная собственность на землю. У крестьян было особое ограничение земельного права.

Но в целом, государство последовательно проводило  меры по формированию гражданского общества, всё население приобретает почти  единые права в обществе, хотя даже в крестьянской среде наблюдалось  расслоение.

Община в России имела очень большие корни. Наиболее актуальными вопросами для исследования стали: что такое община, поземельные  отношения общины, роль общины как  социального регулятора, полицейские  и фискальные функции общины, взаимоотношения  с помещиком и с вотчинной  администрации. Община делилась на сельскую общину (общественную) и волостную. Под первой понималось совокупность крестьян, водворенных на землях одного помещика и тяготеющих к одному церковному приходу. Община выполняла полицейские  и фискальные функции, имела самоуправление. Она регулировала важные вопросы  для крестьян:

дела о земельных  переделах;

раскладка и  сбор податей, помещик сам не собирал  налоги, ему их платил староста общины;

составляли списки рекрутской повинности;

ряд других менее  важных моментов, например, урегулирование отношений между общинами.

Община в ходе реформы была не только сохранена, но и укреплена. Впервые применены  законы, которые регламентировали крестьянское самоуправление. В сельских сходах главенствовал и избирался сельский староста, в волостных сходах (волость 300 – 2000 ревизских душ) – волостное  правление, во главе волостной староста и волостной суд. Интересен механизм поощрения на должности волосного  старосты. Волостной староста, прослуживший 3 года, освобождается от рекрутской повинности на срок службы, после 6 лет  абсолютно освобождался от рекрутской повинности, а после 9 лет службы мог освободить от повинности, по своему выбору, родственника

Органы, руководящие  крестьянской реформой, сложились стихийно. Данная система была подвержена переустройству. В 1889 г. был пик реформ: ликвидированы  мировые посредники, уездные съезды посредников и в это время  общины получают автономию. Земский  участковый начальник всегда назначался МВД. Назначали на эту должность  дворян с 25 лет и наличием высшего  образования. Но зачастую второе требование не соблюдалось, поскольку не хватало  квалифицированных кадров. Функции  участкового земского начальника во многом схожи, но значительно шире по сравнению с уездными посредниками:

полностью решали вопросы крестьянского землеустройства;

осуществляли  контроль над крестьянским самоуправлением  вплоть до возможности приостановления  постоянных сельских сходов;

обладали полицейскими функциями: должны прекращать бунты  и волнения.