Общественно-политическая жизнь БССР в конце 20-х начале 40-х гг. Установление командно-административной системы

Выстрел в Кирова побудил  Сталина расправиться не только с  бывшими руководителями оппозиции (о них речь дальше), но и с десятками  тысяч коммунистов, на которых пало малейшее подозрение в инакомыслии. В архиве Комитета партийного контроля при ЦК КПСС имеется 11 томов списков на массовые расстрелы коммунистов. Эти списки органы НКВД давали на подпись Сталину, Молотову, Кагановичу и другим членам высшего руководства. По таким спискам с февраля 1934 г. по сентябрь 1938 г. 38.848 коммунистов были расстреляны и 5449 – заключены в тюрьмы и лагеря. Согласно подписанным Сталиным, Молотовым и Кагановичем приказам были репрессированы коммунисты-политэмигранты, жены “врагов народа” и их дети старше 15 лет. В соответствии с одним из таких многочисленных приказов от 30 июля 1937 г. был установлен распределенный по всем республикам, краям и областям страны “лимит” на 258.950 человек, подлежавших осуждению по первой (расстрел) и второй (десять лет лагерей) категориям. При этом в ЦК ВКП(б) поступали письма от местного партийного руководства с просьбой об увеличении “лимита” по их регионам, на которые следовали положительные ответы. По имеющимся неполным данным, в 1937 г. были арестованы 4 млн. 700 тыс. человек, из которых 680 тыс. были расстреляны. Заключенные в лагерях ГУЛАГа десятками тысяч умирали от непосильного труда, болезней, нечеловеческих условий существования

Вскоре после убийства С.М.Кирова сталинским руководством были организованы и проведены политические процессы против бывших “оппозиционеров” – троцкистов и зиновьевцев, в ходе которых обвиняемым инкриминировалось участие в подготовке покушения не только на Кирова, но и на Сталина, а также в антисоветской деятельности и создании подпольных антипартийных групп. Эти процессы – по делам “Ленинградской контрреволюционной зиновьевской группы” (декабрь 1934 г.) и “Московского центра” (январь 1935 г.) – проводились с грубым нарушением процессуальных норм (например, обвиняемым по первому из названных дел приговор был вынесен не судом, а особым совещанием НКВД), с применением физического и морального давления на подсудимых, но закончились относительно “мягкими” приговорами – от пяти до десяти лет тюремного заключения или ссылки. Однако для многих осужденных по данным процессам лиц все это оказалось лишь прелюдией к дальнейшим преследованиям, закончившимся расстрелом в 1936 г. и последующих.

25 сентября 1936 г. Сталин  и Жданов, отдыхавшие в Сочи, направили  телеграмму Кагановичу, Молотову  и другим членам политбюро  ЦК ВКП(б) о “необходимости”  укрепления руководства карательных органов и усиления репрессий против “врагов народа”. В ней говорилось: “…Считаем абсолютно необходимым и срочным назначение тов. Ежова на пост наркома внутренних дел. В жестких “ежовых рукавицах” машина репрессий заработала на максимальной скорости.

Уже в январе 1937 г. состоялся  очередной “открытый” судебный процесс  по делу “параллельного антисоветского троцкистского центра” по которому проходили в качестве обвиняемых 17 крупных партийных и хозяйственных  работников, из них 6 с дооктябрьским партийным стажем, в прошлом – члены ЦК и ЦКК, в том числе кандидат в члены политбюро (в 1924–1925 гг.) Г.Я.Сокольников. Они были заочно исключены из партии. Большинство из них в 20-е годы участвовали в троцкистской оппозиции, но затем полностью с ней порвали. Несмотря на это, они обвинялись в создании подпольного террористического троцкистского центра, во вредительстве, шпионаже и подготовке покушений на Сталина и его соратников. Все эти обвинения основывались на самооговорах и показаниях, выбитых из них под пытками следователями НКВД. Никаких объективных доказательств виновности подсудимых суду предъявлено не было, “дело” было целиком сфальсифицировано. При подготовке процесса Сталин лично просматривал и корректировал обвинительное заключение и приговор, давал указания о направлении следствия и способах воздействия на обвиняемых. В результате 13 обвиняемых, в том числе ГЛ.Пятаков, Л.П.Серебряков, Н.И.Муралов, Я.Н.Дробнис и другие, были приговорены к расстрелу, четверо – к тюремному заключению. Однако двое из последних в 1939 г. были убиты в тюрьме, двое других расстреляны в 1941 г. по дополнительному заочному приговору.

Таким образом, с “троцкистско-зиновьевской оппозицией” было покончено. Параллельно  этому процессу по всей территории страны происходили массовое выявление, разоблачение и репрессирование бывших троцкистов, в том числе находившихся в тюрьмах и лагерях.

Происходила массовая негласная чистка партийного и советского аппарата в центре и на местах. Без суда были уничтожены члены политбюро ЦК ВКП(б) Чубарь, Эйхе, Рудзутак, Постышев. 98 из 139 членов и кандидатов в члены ЦК были арестованы и почти все расстреляны. Из 1966 делегатов XVII съезда партии 1108 были репрессированы. Почти полностью были заменены партийное и советское руководство союзных и автономных республик, краев и областей, руководящий состав многих наркоматов, дипломатического корпуса, крупных предприятий и т.д.

Сильнейший удар был  нанесен по кадрам Красной Армии. Аресты военных начались еще в 1936 г. Из арестованных выколачивали признания не только о собственной “преступной” деятельности, но и показания на других, в том числе высших должностных чинов Армии, особенно на заместителя наркома обороны маршала М.Н.Тухачевского. Все эти материалы передавались Сталину, который сам участвовал в допросах некоторых арестованных военных. В конце мая 1937 г. были арестованы Тухачевский и другие видные военные работники, которым были предъявлены обвинения в военном заговоре, подготовке военного переворота, вредительстве, шпионаже, ослаблении боевой мощи Красной Армии. 11 июня специальное военное присутствие Верховного суда СССР (в состав которого были включены некоторые высшие военачальники, также вскоре расстрелянные) в течение нескольких часов провело единственное заседание и вынесло смертный приговор всем восьми обвиняемым: М.Н.Тухачевскому, И.Э.Якиру, А.И.Корку, И.П.Уборевичу, Р.П.Эйдеману, Б.М.Фельдману, В.М.Примакову и В.К.Путне. 12 июня они были расстреляны.

Вслед за этим развернулись массовые аресты военных. За последующие  два года репрессиям подверглись более 40 тыс. командиров и политработников, в том числе 11 заместителей наркома обороны, 75 из 80 членов Высшего военного совета, двое (Егоров и Блюхер) из четырех оставшихся к тому времени маршалов, 14 из 16 генералов армии, 90% корпусных командиров. Результатом этого были деморализация командного состава армии, падение воинской дисциплины, утрата боевого опыта, о чем свидетельствовали ход “зимней войны” 1939–1940 гг. против Финляндии и начальный период Отечественной войны 1941–1945 годов.

Пытаясь снять с себя ответственность за массовые репрессии, сталинское руководство партии в  начале 1938 г. приняло на пленуме ЦК ВКП(б) постановление “Об ошибках  парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом  отношении к апелляциям исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков”. В постановлении вина за “недостатки” была возложена на республиканские и областные партийные организации, но это отнюдь не означало прекращения репрессий. Теперь они были направлены против доносчиков, создававших атмосферу недоверия в партии, и против сотрудников карательных органов, допустивших немало “ошибок”. Одной из жертв новой кампании стал “сталинский нарком” Ежов, снятый с поста наркомвнудела “по собственному желанию”, – он был ликвидирован без суда и следствия в начале 1939 г. Его преемником на должности руководителя НКВД стал Л.П.Берия – креатура Сталина. Была сделана видимость исправления допущенных “ошибок”: пересмотрено небольшое количество дел, осужденных по которым освободили, в армию возвратилась часть репрессированных офицеров и т.д.

Однако главные цели репрессий были достигнуты. Была почти  поголовно уничтожена ненадежная, с  точки зрения Сталина, часть партии – “ленинская гвардия”. Был “снят” и ликвидирован тот слой номенклатуры, который сложился и выдвинулся в 20–30-е годы и оказался “отработанным” и негодным в новых условиях. Пришедшее ему на смену новое поколение аппаратчиков, замаранное кровью своих предшественников, должно было стать более послушным и готовым на все. В обществе была создана атмосфера страха перед насилием, обстановка пресмыкательства перед Сталиным и славословия ему. В стране и партии сложилось внешнее единомыслие, воцарились конформизм, готовность принимать на веру и поддерживать любые установки и лозунги партии. Об этом, в частности, свидетельствовал и рост партийных рядов: в 1938 г. в партию вступило более чем 500 тыс. человек.

Это не значит, однако, что  в стране не осталось смелых и самостоятельно мыслящих людей. Они были во всех слоях  общества, но выявлять свои взгляды в условиях жесткого полицейского контроля и политической цензуры было абсолютно невозможно, такие люди всегда “ходили по лезвию бритвы”.

Влияние культа личности Сталина на общественно–политическую жизнь республики.

После смерти Иосифа Сталина 5 марта 1953 года началось изменение  отношения у руководства страны к его личности и к периоду  его правления Советским Союзом. Уже с мая 1953 года прекратилось издание  произведений Сталина, в 1954 году были отменены Сталинские премии за укрепление мира и дружбы между народами и в области литературы, искусства и науки, которые позже стали государственными. В 1955 году уже были публикации о необходимости преодоления ошибок «периода культа личности» и важности «коллективного, ленинского руководства» страной.

Однако в партии публичных  обсуждений культа личности не было. Пленумы  ЦК КПСС, проведённые в 1954-55 годах, не принимали никаких резолюций  по поводу культа личности и не рассматривали  тезисов доклада Хрущёва на предстоящем  съезде КПСС. А в Тезисах ЦК КПСС, посвященных 38-летию Октябрьской революции, опубликованных в советской прессе перед 7 ноября 1955 года, утверждалось, что партия и страна готовятся «достойно встретить ХХ съезд партии, следуя по пути, указанному Лениным и Сталиным».

На закрытом заседании  ХХ съезда КПСС, проведённого 25 февраля, Первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич  Хрущёв сделал доклад «О культе личности и его последствиях». Текст резолюции, принятой съездом по этому докладу, видимо, был согласован до начала закрытого заседания. Вполне возможно, что Н.С. Хрущёв заверил руководство КПСС, что его доклад будет соответствовать содержанию этой резолюции. В ней было указано, что ХХ съезд КПСС рассмотрел вопрос о преодолении культа личности Сталина и его последствий и одобрил большую работу по восстановлению ленинских норм партийной жизни и развитию внутрипартийной демократии, проведённую ЦК КПСС за период с 1953 по 1956 годы. Съезд предложил ЦК КПСС последовательно осуществлять меры, обеспечивающие полное преодоление чуждого марксизму-ленинизму культа личности, ликвидацию его последствий во всех областях партийной, государственной и идеологической работы, строгое соблюдение ленинских норм партийной жизни и принципа коллективности руководства. В соответствии с положениями этой резолюции в критике культа личности партия руководствовалась положениями марксизма-ленинизма о роли народных масс, партии и личности в истории, о недопустимости культа личности политического руководителя, как бы велики ни были его заслуги. Но эти положения резолюции никак не отражали основного содержания доклада Н.С Хрущёва «О культе личности и его последствиях». Более того, Н.С. Хрущёв в этом докладе фактически придал новый смысл понятию «культ личности», которое затем на многие десятилетия стало и в массовом сознании, и в сознании исследователей, представителей элиты и руководителей государства связываться с именем и деятельностью И.В. Сталина.

Во-первых, Н.С. Хрущёв в своей речи процитировал положения так называемого завещания В.И. Ленина, текст которого был роздан делегатам съезда. Н.С. Хрущёв обратил внимание делегатов съезда на предупреждение В.И. Ленина о том, что И.В. Сталин на должности генерального секретаря «сосредоточил в своих руках необъятную власть», и на его указание о том, что В.И. Ленин не был, «сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью». Затем Н.С. Хрущёв указал, что опасения В.И. Ленина оказались справедливыми, и заявил: «Те отрицательные черты Сталина, которые при Ленине проступали только в зародышевом виде, развились в последние годы в тяжкие злоупотребления властью со стороны Сталина, что причинило неисчислимый ущерб нашей партии».

Во-вторых, далее Н.С. Хрущёв сделал вывод о том, что необходимо «исключить всякую возможность повторения даже какого-либо подобия того, что имело место при жизни Сталина, который проявлял полную нетерпимость к коллективности в руководстве и работе, допускал грубое насилие над всем, что не только противоречило ему, но что казалось ему, при его капризности и деспотичности, противоречащим его установкам».

В-третьих, Н.С. Хрущёв впервые  публично, хоть и на закрытом заседании  съезда КПСС признал проведение репрессий  против противников позиций, разделяемых  И.В. Сталиным. В частности, Н.С. Хрущёв заявил, что И.В. Сталин «действовал  не путем  убеждения, разъяснения, кропотливой работы с людьми, а путем навязывания своих установок, путем требования безоговорочного подчинения его мнению. Тот, кто сопротивлялся этому или старался доказывать свою точку зрения, свою правоту, тот был обречен на исключение из руководящего коллектива с последующим моральным и физическим уничтожением». В частности, Н.С. Хрущёв указал на репрессии в период после XVII съезда ВКП(б), когда, по его словам, «жертвами деспотизма Сталина оказались многие честные, преданные делу коммунизма, выдающиеся деятели партии и рядовые работники партии».

В-четвёртых, по словам Н.С. Хрущёва понятие «враг народа»  И.В. Сталин ввёл для того, чтобы, освободившись  от «необходимости всяких доказательств  идейной неправоты человека или  людей, с которыми ты ведешь полемику», дать возможность «подвергнуть самым жестоким репрессиям, с нарушением всяких норм революционной законности» всех, «кто в чем-то не согласен со Сталиным, кто был только заподозрен во враждебных намерениях, всякого, кто был просто оклеветан». Н.С. Хрущёв заявил, что «основным и, по сути дела, единственным доказательством вины делалось, вопреки всем нормам современной юридической науки, "признание" самого обвиняемого, причем это "признание", как показала затем  проверка, получалось путем физических мер воздействия на обвиняемого». А такими физическими мерами воздействия были пытки, с помощью которых по выражению Н.С. Хрущёва «банда Берия, хозяйничавшая в органах госбезопасности», добивалась получения доказательств того, что арестованный по указанию И.В. Сталина является действительно «врагом народа». Поэтому Н.С. Хрущёв сделал вывод о том, что «самые грубые нарушения социалистической законности, пытки и истязания, приводившие, как это было показано выше, к оговорам и самооговорам невинных людей, были  санкционированы Сталиным от имени ЦК ВКП (б)». При этом практически вся вина за массовые репрессии перекладывалась Н.С. Хрущёвым на И.В. Сталина и исполнителя его воли Л.П. Берия.