Опричнина Ивана Грозного

МИНОБРНАУКИ РОССИИ

Федеральное государственное бюджетное  образовательное учреждение

Высшего профессионального образования

«Чувашский государственный университет  имени И.Н. Ульянова»

 

Химико-фармацевтический факультет

Кафедра отечественной истории имени А.В. Арсентьевой

 

 

РЕФЕРАТ

по дисциплине

ИСТОРИЯ

       на тему:

         Опричнина Ивана Грозного

 

 

 

 

 

 

 

Выполнил:

 

 

подпись___________________

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2013

 

 

Содержание

Введение 3

1. Истоки  опричнины 4

2. Сущность  опричнины 8

3. Характер  опричнины 11

Заключение 16

Список литературы 17

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

Особенностью курса периода  феодализма является его необычайная  объемность, как по хронологической  протяженности, так и по многообразию проблем, подлежащих рассмотрению в  нем. Это вызывает необходимость  отбора проблем, требующих более глубокого, тщательного изучения. Одной из них является проблема, связанная с начальной историей русского самодержавия. Специального обращения к ней требует недостаточная изученность именно начальной истории самодержавия. В науке нет единства взглядов по такому вопросу, как время возникновения самодержавного строя в России. Одни исследователи относят установление самодержавной монархии к концу XV в., другие – ко второй половине XVII в., некоторые усматривают ее начало в XVI в.

Наиболее спорными и противоречивыми  суждениями изобилует историография эпохи Ивана Грозного и особенно опричнина. До сих пор нет единого мнения о смысле ее учреждения, сроках существования, ее роли и значении в истории Русского централизованного государства.

Приступать к изучению опричнины следует, учитывая результаты реформ середины 50-х гг. в области центрального и местного управления, организацию армии, их социальную сущность, их значение в деле укрепления централизованного государства

К решению вопроса об обстоятельствах  и причинах учреждения опричнины ученые подходили с разных позиций. В дворянской историографии сложилось представление об опричнине как бессмысленном порождении личной прихоти царя. Оно восходит к сочинениям А.М. Курбского и публицистов начала XVII в., либо к прямым потомкам казненных, либо к людям, выросшим в среде, живо и болезненно помнившей опричный террор (И.М. Катырев-Ростовский, И. Тимофеев).

 

 

1. Истоки опричнины

Причины, породившие опричнину, уходят в XIV–XV вв., в ордынскую эпоху  — «Крот Истории роет медленно» (К. Маркс). Превращение русских князей в улусников Золотой Орды принципиально изменило конфликты в среде русской знати, их вектор. Если в домонгольскую эпоху они по своей логике мало чем отличались от западноевропейских, то под владычеством Орды они стали иными. Поскольку княжества боролись за место под «ордынским солнцем» (или под «ордынским зонтиком») и от этого зависела судьба не только князя, но и бояр, последние, чтобы взять верх над соперниками, т.е. другими княжествами, должны были поддерживать своего князя, а не бороться с ним, не раскачивать лодку. В результате побеждали те княжества, в которых отношения князя и боярства приобретали характер симбиоза, превращаясь в «княжебоярский комбайн», штуку вполне олигархическую.

Больше и быстрее всех в создании «комбайна» преуспела  Москва, и это стало залогом  её побед. Именно настырные московские бояре в 1359–1363 гг., когда ярлык  на правление был отдан Ордой  суздальскому князю Дмитрию Константиновичу, постоянно ездили в Сарай и не нытьём, так катаньем (и взятками, конечно) выторговали-выклянчили у хана и его «турз-мурз» ярлык для своего князя.

Именно московские бояре  во главе с И. Всеволожским в 1432 г. окончательно добились у Улу Мухаммеда ярлыка Василию II, а затем, сохраняя «комбайн» во время «великой замятни», уходили вместе со своим князем в Коломну (1433г.), Вологду (1446г.), Тверь (1446г.), а не оставались в Москве с победителями — Юрием Дмитриевичем и Дмитрием Юрьевичем (Шемякой). Московским боярам нужна была победа, но только «одна на всех», и они, бояре, готовы были не стоять за ценой, поскольку знали: их сила - в князе, а сила князя - в них, поскольку нет у него иной опоры, кроме них.

Разумеется, всё это не исключало конфликтов между князем и боярами. Так, в 1379 г. в Москве был  казнён боярин, сын последнего московского  тысяцкого И. В. Вельяминов — то была первая публичная казнь в Москве и, что символично, первым казнённым был боярин. Были и другие случаи. И, тем не менее, до конца XV в., до тех пор, пока была Орда, княжебоярский «комбайн» работал.

Всё изменилось на рубеже XV–XVI вв., когда совпали «уход» Орды, присоединение  Москвой огромного массива новгородских земель и женитьба Ивана III на Софье  Палеолог. Наличие Орды цементировало  княжебоярский «комбайн» перед лицом хана. Теперь, с исчезновением Орды, сам великий князь становился «ханом» (православным), намечая, пока пунктиром, отделение от боярства. При этом внешнее, формальное отделение обгоняло внутреннее, содержательное. Дело в том, что новая (вторая) супруга Ивана III Софья Палеолог сделала всё, чтобы установить при московском великокняжеском дворе новые порядки. При Иване III это не очень-то удалось: хотя Софья и попыталась завести при дворе новый пышный и строгий церемониал по византийскому образцу, отношения князя и бояр в целом оставались «по старине», патриархально-домашними. Однако с началом княжения в 1505 г. Василия III всё изменилось — новый князь, потомок не только Рюриковичей, но уже и Палеологов, повёл себя с боярами как самодержец: практически перестал советоваться с ними, открыто наказывал несогласных, и урезание языка было одним из наиболее мягких наказаний. Так византийская форма обрамила автосубъектное, наведённое Ордой, содержание, и на эту-то форму и «ловятся» историки, не замечая содержание и разглагольствуя о «византийском влиянии».

Однако наиболее важным фактором подрыва княжебоярского «комбайна», заложенной под него бомбой замедленного действия был массив новгородских земель, прихваченный Москвой в 1470-е годы. Этот массив позволил московскому князю начать в невиданном доселе масштабе раздавать земли в качестве поместий, т.е. реально развивать поместную систему. И хотя первый русский помещик (Бориско Ворков) упоминается ещё в 1328 г., реальное развитие поместной системы стартовало в конце XV в. Получали поместные земли в массе своей «дети боярские» (т.е. дворяне). Впрочем, поместьями наделялись и представители боярских родов, однако, прежде всего, поместья были средством существования массы мелкого и среднего служилого люда. В результате появился огромный слой, который численно превосходил князей и бояр, слой, чьё обладание вещественной субстанцией полностью зависело от великого князя (после 1547г. - царя). Последний был единственным, кто мог оградить их от произвола богатых и знатных. Ну а великий князь получил, наконец, иную, чем боярство, социальную опору, что объективно улучшало его властную позицию внутри княжебоярского «комбайна».

Глубокие душевные потрясения, испытанные в детстве, на всю жизнь  лишили царя Ивана доверия к подданным. Человек сложный, противоречивый и неуравновешенный, он в периоды крайнего внутреннего напряжения, когда его необузданные страсти выходили за нормы разумного, творил правый и неправый суд над своими действительными и мнимыми противниками.

Политика Избранной рады не удовлетворяла московскую элиту. Бояре были недовольны отменой кормлений  и других привилегий, а дворяне - тем, что не получили новых поместий за счет вотчинников и монастырей. Положение усугублялось неудачами во внешней политике.

Первый кризис, оставивший глубокий след в сознании Ивана IV, был  связан с его тяжелой болезнью после возвращения из Казанского похода и составлением в марте  1553 г. завещания в пользу младенца Дмитрия (первого сына от царицы Анастасии). Царь потребовал принесения присяги наследнику, но у некоторых бояр появились сомнения, и они, сказавшись больными, уклонились от присяги. Ходили слухи, что они собирались передать корону старицкому удельному князю - Владимиру Андреевичу, двоюродному брату Ивана IV.

Второй кризис наступил в  августе 1560 г., когда внезапно умерла царица Анастасия. Ее смерть потрясла царя. Он любил ее, как самого близкого человека. Окружение Ивана IV стало распускать слухи, что царицу отравили Сильвестр и Адашев. Этого оказалось достаточно, Церковный собор осудил Сильвестра на заточение на Соловки (по-видимому, он там и умер). Алексея Адашева взяли под стражу, перевезли в Юрьев (Дерпт, Тарту), где он умер. Начались массовые казни. Сторонники Сильвестра и Адашева, их близкие и дальние родственники, многие знатные бояре и князья, их семьи, включая детей-подростков, были либо физически уничтожены, либо отправлены в заточение.

У царя появились новые  любимцы. Среди них выделялись боярин Алексей Данилович Басманов, его сын Федор, князь Афанасий Иванович Вяземский и незнатный дворянин Григорий Лукьянович Малюта Скуратов-Бельский, ведавший у Ивана Грозного сыском и пытками.

Массовые казни вызвали  бегство многих московских бояр и  дворян за рубеж. Ивана Грозного особенно поразила измена (бегство в Литву  и вступление в польскую армию, участвовавшую в войне против России) князя Андрея Курбского, которого он ценил не только как заслуженного воеводу и ближайшего государственного деятеля, но и как личного и доверенного друга. Сам Курбский впоследствии писал, что бежал, опасаясь расправы. В письме к царю он осуждал его за разгон Избранной рады, за самовластие. В ответе Курбскому Иван IV изложил свое кредо самодержца: неограниченность воли монарха, власть которого санкционирована церковью и богом, полное подчинение воле монарха всех подданных.

Проводимые реформы, ограничивающие власть феодалов стали встречать их сопротивление, несогласие с царской политикой, неподчинение воле царя. Проблемы централизации и укрепления власти, борьбы с оппозицией требовали от царя решения об установлении в стране диктатуры и сокрушения оппозиции с помощью террора и насилия. Но в Русском государстве «ни одно крупное политическое решение не могло быть принято без утверждения в Боярской думе».

Между тем позиция думы и церковного руководства была известна и не сулила успеха предприятию. По этой причине царь вынужден был избрать  совершенно необычный способ действия. Стремясь навязать свою волю совету крупных феодалов, он объявил об отречении от престола. Таким путем он рассчитывал «вырвать у думы согласие на введение в стране чрезвычайного положения».

Отречению Грозного предшествовали события самого драматического свойства. Вначале декабря 1564г. царская семья  стала готовиться к отъезду из Москвы. Иван IV посещал столичные церкви и монастыри и усердно молился в них.

К величайшему неудовольствию церковных властей он велел забрать  и свести в Кремль самые почитаемые иконы. В воскресенье, 3 декабря, Грозный присутствовал на богослужении в кремлевском Успенском соборе. После окончания службы он трогательно простился с митрополитом, членами Боярской думы, дьяками, дворянами и столичными гостями. На площади перед Кремлем уже стояли «сотни нагруженных повозок под охраной нескольких сот вооруженных дворян. Царская семья покинула столицу, увозя с собой всю московскую "святость" и всю государственную казну, которые стали своего рода залогом в руках Грозного».

2. Сущность опричнины

Как известно, в России конца XV–XVI вв. имел место процесс становления самодержавия, а затем его развития уже в качестве сложившегося общественного института. Естественно, он проходил через определённые этапы, важнейший из которых пришёлся на царствование Ивана IV Грозного. Суть данного этапа, даже безотносительно к особенностям этого царствования, заключалась в оформлении самодержавного правления как реализации неограниченной власти монарха. Однако при Грозном речь шла не столько о её институциональном выражении, организационном структурировании или даже конкретном содержании, сколько о её качественной определённости.

Проще говоря, Грозный призван  был показать своим подданным, в  чём же состоит режим неограниченной власти в его практическом применении. Выстраивалась довольно очевидная  последовательность действий: 1) осознание сущности этого режима власть предержащими (с той или иной степенью полноты); 2) его утверждение в виде определённой совокупности мероприятий; 3) создание какой-то более или менее работоспособной модели в качестве образца. Разумеется, всё это подкреплялось различными предпосылками и т. п.

Между тем эта кажущаяся  простота оставляет за скобками некоторые  трудности «предмета», включая объект, цель реформирования и т. д. Дело в  том, что искомое состояние власти не может быть именно на практике действительно неограниченным. Очевидно, что всякого рода ограничения неизбежны и существуют всегда.

Таким образом, цена вопроса  сводится к степени «неограниченности» в данном случае самодержавия. Применительно  к эпохе Грозного это означало её повышение, а конкретнее говоря, устранение имеющихся ограничений, что могло происходить ровно  до того предела, за которым данная операция была бы уже невозможной. Значит, одни ограничения власти московского  государя поддавались устранению. По крайней мере, обстановка позволяла  это сделать. Другие же неизбежно  сохранялись либо в силу их объективного характера, либо по причине отсутствия в данную эпоху достаточных средств, инструментов и тому подобного для  их ликвидации.

Мы видим, что перед Грозным задача стояла ясная, но трудная для исполнения. Укажем одну причину: в условиях XVI в. вряд ли было возможно её планомерное осуществление. Впрочем, в ходе реализации  указанного «проекта»,  так или иначе,  вырисовывались  общие контуры нового  режима неограниченной власти и создавался механизм его самовоспроизводства, являвшийся, в сущности, механизмом воспроизводства самодержавно-монархической государственности в целом. Приходится  констатировать, что опричнина немало сделала для решения этой  задачи, хотя и не завершила его. В этом смысле претензии к  опричнине, да и ко  всей политике Грозного,  обычно идут по  линии её эффективности и т. п.