отвечать на задаваемые вопросы. Дворяне
были очень недовольны таким поворотом
дела.
Помещики нечерноморских губерний не
возражали против наделения крестьян
землей, но требовали за нее выкуп, несоразмерный
с ее стоимостью. Тем самым
они пытались включить в сумму выкупа
компенсация за оброк. Они настаивали
также на том, чтобы правительство гарантировало
выкупную операцию.
Кроме того, помещики опасались, что власть
правительственной бюрократии
слишком усилится, если она заберет в
свои руки все дело управления
крестьянами. Чтобы отчасти нейтрализовать
эту опасность, дворянские депутаты
требовали свободы печати, гласности,
независимого суда и местного
самоуправления. В ответ правительство
запретило на ближайших дворянских
собраниях обсуждать вопрос о реформах.
Этот запрет вызвал сильное брожение
среди дворянства, особенно в
нечерноморских губерниях, где оно было
более просвещенным и либеральным. На
собрании тверского дворянства помещик
А.И. Европеус (бывший петрашевец)
произнес яркую речь против произвола
бюрократии, нарушающей законные права
дворян, и был отправлен в новую ссылку
– в Пермь. Вятка была избрана местом
ссылки для тверского губернского представителя
дворянства А.М. Унковского.
Александр II показал, что он кое-чему
научился у своего отца. Эти события
напомнили о том, как слабо защищены в
России права отдельных граждан.
Тем временем, в начале 1860 г., в Петербург
съехались дворянские
представители от черноморских губерний.
Их критика правительственного проекта
была еще резче. Они увидели в деятельности
редакционных комиссий проявление
демократических, республиканских и
даже социалистических тенденций. Громкими
криками о разных опасностях, якобы грозящих
государству, помещики хотели
замаскировать свое нежелание дать крестьянам
землю. Но землевладельцы их
южных губерний не выдвигали требований
относительно гласности и различных
свобод, и правительство не подвергло
их репрессиям. Дворянским представителям
было обещано, что их замечания по возможности
будут учтены.
В это время умер Ростовцев. Председателем
редакционных комиссий был назначен
министр юстиции граф В.Н. Панин, известный
консерватор. На каждом последующем
этапе обсуждения в проект вносились
те или другие поправки крепостников.
Реформаторы чувствовали, что проект
все более сдвигается от «золотой
середины» в сторону ущемления крестьянских
вопросов. Тем не менее обсуждение
реформы в губернских комитетах и вызов
дворянских представителей не остались
без пользы. Милютин и Самарин (главные
разработчики реформы) поняли, что она
не может осуществляться на одинаковых
основаниях во всей стране, что нужно
учитывать местные особенности. В черноморских
губерниях главную ценность
представляет земля, в нечерноморских
– крестьянский труд, овеществленный
в
оброк. Они поняли также, что нельзя без
подготовки отдать помещичье и
крестьянское хозяйство во власть рыночных
отношений; требовался переходный
период. Они утвердились в мысли, что
крестьяне должны быть освобождены с
земли, а помещикам следует предоставить
гарантированный правительством выкуп.
Эти идеи и легли в основу законоположений
о крестьянской реформе.
Обнародование манифеста
и «Положений 19 февраля 1861 г.»
Заветной мечтой крепостников было так
или иначе похоронить реформу. Но
Александр II проявил необыкновенную
настойчивость. В самый ответственный
момент он назначил председателем Главного
комитета по крестьянскому делу
своего брата Константина Николаевича,
сторонника либеральных мер. На
последнем заседании Комитета и в Государственном
совете реформу отстаивал сам
царь. 19 февраля 1861г., в шестую годовщину
своего восшествия на престол,
Александр II подписал все законоположения
о реформе и манифест об отмене
крепостного права. Поскольку правительство
опасалось народных волнений,
публикация документов была отложена
на две недели – для принятия
предупредительных мер. 5 марта 1861 г. манифест
был прочитан в церквях после
обедни. На разводе в Михайловском манеже
Александр сам причитал его войскам.
Так пало крепостное право в России. «Положения
19 февраля 1861, г.»
распространялись на 45 губерний Европейской
России, в которых насчитывалось
22 563 тыс. душ обоего пола крепостных
крестьян, в том числе 1467 тыс.
дворовых и 543 тыс., приписанных к частным
заводам и фабрикам.
Ликвидация феодальных отношений в деревне
не единовременный акт 1861 г., а
длительный процесс, растянувшийся на
несколько десятилетий. Полное
освобождение крестьяне получали не
сразу с момента обнародования Манифеста
и
«Положений 19 февраля 1861 г.» В Манифесте
объявлялось, что крестьяне в
течение двух лет (до 19 февраля 1863 г.) обязаны
отбывать те же самые
повинности, что и при крепостном праве.
Отменялись лишь так называемые
добавочные сборы (яйцами, маслом, льном,
холстом, шерстью и т. п.), барщина
ограничивалась 2 женскими и 3 мужскими
днями с тягла в неделю, несколько
сокращалась подводная повинность, запрещался
перевод крестьян с оброка на
барщину и в дворовые. Но и после 1863 г.
крестьяне еще долгое время
находились на положении «временнообязанных»,
т. е. продолжали нести
регламентированные «Положениями» феодальные
повинности: платить оброк или
выполнять барщину. Завершающим актом
в ликвидации феодальных отношений
являлся перевод крестьян на выкуп.
Освобождение крестьян.
С момента публикации законов 19 февраля
1861 г. помещичьи крестьяне перестали
считаться собственностью – отныне их
нельзя было продавать, покупать, дарить,
переселять по произволу владельцев.
Правительство объявило бывших крепостных
«свободными сельскими обывателями»,
присвоило им гражданские права – свободу
вступления в брак, самостоятельное заключение
договоров и ведение судебных
дел, приобретение недвижимого имущества
на свое имя и пр.
Крестьяне каждого помещичьего имения
объединялись в сельские общества. Свои
общие хозяйственные вопросы они обсуждали
и решали на сельских сходах.
Исполнять решения сходов должен был
сельский староста, избираемый на три
года. Несколько смежных сельских обществ
составляли волость. В волостном
сходе участвовали сельские старосты
и выборные от сельских обществ. На этом
сходе избирался волостной староста.
Он исполнял полицейские и
административные обязанности.
Деятельность сельского и волостного
управлений, а также взаимоотношения
крестьян с помещиками контролировалось
мировыми посредниками. Они назывались
Сенатом из числа местных дворян-помещиков.
Мировые посредники имели широкие
полномочия. Но администрация не могла
использовать мировых посредников в
своих целях. Они не подчинялись ни губернатору,
ни министру и не должны были
следовать их указаниям. Они должны были
следовать только указаниям закона.
Вся земля в имении признавалась собственностью
помещика, в том числе и та,
которая находилась в пользовании крестьян.
За пользование своими наделами
лично свободные крестьяне должны были
отбирать барщину или платить оброк.
Закон признавал такое состояние временным.
Поэтому лично свободные крестьяне,
несущие повинности в пользу помещика,
назывались «временнообязанными».
Размеры крестьянского надела и повинностей
по каждому имению следовало раз и
навсегда определить по соглашению крестьян
с помещиком и зафиксировать в
уставной грамоте. Введение этих грамот
было основным занятием мировых
посредников.
Допустимые рамки соглашений между крестьянами
и помещиками были обозначены в
законе. Кавелин, как мы помним, предлагал
оставить за крестьянами все земли,
предлагал оставить за крестьянами все
земли, которыми они пользовались при
крепостном праве. Помещики нечерноморских
губерний не возражали против этого.
В черноморских же губерниях они яростно
протестовали. Поэтому в законе была
проведена грань между нечерноземными
и черноземными губерниями. В
нечерноземных в пользовании крестьян
оставалось почти столько же земли, как
и
прежде. В черноземных же под давлением
крепостников был введен сильно
уменьшенный душевой надел. При пересчете
на такой надел (в некоторых
губерниях, например Курской, он опускался
до 2,5 дес.) у крестьянских обществ
отрезали «лишние» земли. Там, где мировой
посредник действовал
недобросовестно, в том числе отрезанных
земель оказывались необходимые
крестьянам угодья – прогоны для скота,
луга, водопои. За дополнительные
повинности крестьяне вынуждены были
арендовать у помещиков эти земли.
Рано или поздно, полагало правительство,
«временнообязанные» отношения
закончатся и крестьяне с помещиками
заключат выкупную сделку – по каждому
имению. По закону крестьяне должны были
единовременно уплатить помещику за
свой надел около пятой части обусловленной
суммы. Остальную часть уплатило
правительство. Но крестьяне должны были
возвращать ему эту сумму (с
процентами) ежегодными платежами в течение
49 лет.
Опасаясь, что крестьяне не захотят платить
большие деньги за плохие наделы и
разбегутся, правительство ввело ряд
жестоких ограничений. Пока производились
выкупные платежи, крестьянин не мог
отказаться от надела и уехать навсегда
из
своей деревни без согласия сельского
схода.
Конечно, крестьяне ожидали не такую
реформу. Наслышавшись о близкой «воле»,
они с удивлением и негодованием воспринимали
весть, что надо продолжать
отбывать барщину и платить оброк. У них
закрадывались подозрения, подлинный
ли манифест им прочитали, не запрятали
ли помещики, сговорившись с попами,
«настоящую волю». Донесения о крестьянских
бунтах приходили из всех губернией
Европейской России. На подавление высылались
войска.
Реформа получилась не такой, какой мечтали
ее видеть Кавелин, Герцен и
Чернышевский. Построенная на тяжелых
компромиссах, она учитывала интересы
помещиков гораздо более, чем крестьян,
и обладала очень коротким «ресурсом
времени» – не более чем на 20 лет. Затем
должна была встать необходимость
новых реформ в том же направлении.
И все же крестьянская реформа 1861 г. имела
огромное историческое значение.