Положение ведущих стран в мировом хозяйстве накануне Второй мировой войны

Англия встретила последний предвоенный год в сложной обстановке. Большинство англичан понимали, что мир стоит на пороге новой большой войны, что борьба в стране идет вокруг того, на чьей стороне окажется Англия в грядущих битвах.

Английскую экономику лихорадило. Британский капитализм терял свои позиции на внешних рынках. В самой Англии нарастало недовольство трудящихся сложившимся экономическим положением и общим направлением политики правящих кругов. Страну сотрясало забастовочное движение рабочего класса.

Со второй половины 1937 г. начался новый экономический кризис. Объем промышленной продукции Англии в 1938 г. сократился по сравнению с 1937 г. на 7 процентов. По темпам развития Англия отставала не только от США и Германии, но даже и от Италии; в 1938 г. индекс продукции обрабатывающей промышленности по отношению к 1913 г. составлял для Англии 117,6, США —143,0, Германии —149,3, Италии —552,0 3. В результате доля Великобритании в промышленном производстве капиталистического мира сократилась с 14,8 процента в 1913 г. до 11,3 процента в 1938 г. Германия обогнала Англию по общему объему производства и все больше теснила ее на мировых рынках. Однако мощности английской промышленности оставались недогруженными.

К 1938 г. объем английского экспорта сократился по сравнению с 1937 г. на 13,6 процента, в то время как объем импорта увеличился на 7,8 процента. Отрицательное сальдо торгового баланса все более тяжелым бременем ложилось на платежный баланс страны, дефицит которого возрастал. Для сбалансирования расчетов Англии пришлось в 1931 —1938 гг. изъять из своих заграничных капиталовложений значительные суммы. По данным Английского банка, номинальная стоимость заграничных капиталовложений сократилась с 4 100 млн. фунтов стерлингов в 1927 г.

Одним из последствий кризиса и депрессии 30-х годов было сохранение высокого уровня безработицы. Согласно официальной статистике, число безработных среди застрахованных рабочих составляло на январь 1939 г. 2 032 тыс. человек. Причем в эту цифру не включались такие значительные по численности группы трудящихся, как железнодорожники, сельскохозяйственные рабочие, служащие учреждений и т. д. Работы не имел каждый восьмой взрослый работоспособный человек.  Фактически в 1933__1939 гг. в Англии использовалось 85,9 процента наличной рабочей силы. Те, кто работали, были вынуждены не только опасаться за свои места, но и, подсчитывая каждую получку, убеждаться в постепенном снижении жизненного уровня. За 1933 — 1937 гг. цены на продовольствие возросли на 12,5 процента, тогда как заработная плата в среднем по стране увеличилась только на 2,5 процента. В 1938 г. треть всех семей получала доход ниже официально установленного «уровня нищеты», а другая треть— в размере, близком к этому уровню. На наступление монополий трудящиеся отвечали забастовками. Буржуазия со страхом вспоминала движение безработных, голодные походы, массовые демонстрации первой половины 30-х годов, когда, по признанию премьер-министра Болдуина, в правящих кругах создалось «странное состояние истерии и паники» в. Число членов профсоюзов в 1939 г. достигло 6,3 млн., что почти на 2 млн. превышало численность 1933 г.

 Новое обострение кризисных процессов в экономике, рост рабочего движения в метрополии и национально-освободительного — в колониях, усиление межимпериалистических противоречий и конкурентной борьбы на внешних рынках — все это порождало у английских монополистов стремление в большей мере использовать государственную машину для своих целей; многие из них с явными симпатиями относились к действиям нацистских руководителей Германии. Империалистические державы усиленно готовились к новой вооруженной схватке за передел рынков и сфер влияния. Но их главной целью по-прежнему было уничтожение первого в истории социалистического государства. И правящие круги Англии начали приводить в порядок свои силы в ожидании будущего конфликта. Правительство Н. Чемберлена, именовавшее себя, как и предшествовавшее, «национальным», состояло из представителей консервативной, либеральной и лейбористской партий, а по существу было правительством аристократов и богачей. «Национальное правительство, в котором на 21 министра приходится 11 аристократов,— замечал С. Хэкси,— служит продолжением вековой традиции тори — сохранять власть за «великими семьями» О том, что это правительство представляло интересы большого бизнеса, свидетельствовал следующий факт: 181 депутат-консерватор в общей сложности занимал 775 директорских постов *. В этой связи дипломатический и парламентский деятель Англии Г. Никольсон писал: «Все твердолобые довольны, что от всяких глупых представлений прошлого отделались и вернулись к старым добрым консервативным доктринам»

Одной из уязвимых сторон военно-экономического потенциала Великобритании являлась оторванность сырьевой базы от промышленных центров, сосредоточенных в метрополии. Накануне войны доминионы Англии, продолжавшие поддерживать с Лондоном тесные политические связи, представляли собой развитые капиталистические страны, а колонии являлись богатейшим источником разнообразного и дешевого стратегического сырья, рабочей силы и людских ресурсов для пополнения армии. Англия ввозила из доминионов и колоний не только большую часть потребляемой ею нефти, алюминия, меди, лесоматериалов, шерсти, руды, но и продовольствия. Эта зависимость английской промышленности от импорта и, следовательно, от морских коммуникаций серьезно подрывала ее устойчивость. Специфика военно-экономического потенциала Англии в 1939 г. состояла также в том, что из-за развития общего кризиса капитализма рост производства проходил крайне неустойчиво, сочетаясь с явлениями упадка и застоя. Это особенно характерно для старых, некогда самых крупных и ведущих отраслей промышленности — угольной, текстильной, металлургической, судостроительной. По выплавке стали Англия более чем в полтора раза отставала от Германии, по выработке электроэнергии — в два раза. Значительно слабее, чем в Германии, были в ней развиты химическая и ряд других отраслей промышленности. Англия, по выражению одного из публицистов тех лет, была «подобна почтенному особняку, хорошо и солидно построенному, но годами не ремонтировавшемуся ни снаружи, ни внутри»

Франция накануне второй мировой войны также переживала глубокий социально-экономический кризис. В стране продолжалось разложение режима третьей республики, который за 70 лет существования исчерпал себя.

Франция из гордого победителя Германии, диктовавшего ей в июне 1919 г. в Версале условия мирного договора, превратилась, по существу, в покорного спутника Англии. Генерал де Голль, оценивая причины разгрома страны Германией в 1940 г., впоследствии писал: «В конечном счете развал государства лежал в основе национальной катастрофы. В блеске молний режим предстал во всей своей ужасающей немощи...»

С 1930 г. экономика Франции находилась в состоянии хронического застоя. Не успев оправиться от кризиса 1929—1933 гг., она в 1937 г. вступила в полосу нового спада. В 1938 г. уровень промышленного производства страны снизился на 7,5 процента по сравнению с предыдущим годом; производство стали сократилось на 22 процента, чугуна — на 24 процента; объем промышленной продукции в целом был на 8 процентов меньше, чем в 1913 г.1. К июлю 1939 г. положение почти не изменилось: индекс промышленного производства составил 98 процентов к 1928 г., насчитывалось более 350 тыс. безработных. Таким образом, экономика Франции десятилетиями оставалась, по существу, на одном уровне. Доля Франции в мировом промышленном производстве сократилась. В целом промышленная продукция Франции в 1937 г. составляла 45,7 процента германской.

Тяжелое положение сложилось в области финансов. В результате организованной крупной буржуазией утечки капитала золотые запасы Франции в 1937 г. были наименьшими за весь период 30-х годов. Только в 1938 г. они были в какой-то степени восстановлены, однако и тогда сохранялась крупная задолженность Соединенным Штатам Америки и Англии.

С начала 30-х годов большие трудности испытывало сельское хозяйство. Многие тысячи мелких крестьянских хозяйств разорялись. Производительность труда и урожайность во Франции были значительно ниже, чем в Англии, Германии, Бельгии и Голландии.

В сентябре 1936 г. французское правительство приняло четырехлетнюю программу перевооружения. Она предусматривала развертывание массового производства танков, современной артиллерии, противотанковых и зенитных средств. Вместе с дополнительной программой, принятой в 1938 г., на перевооружение французской армии с 1 января 1937 г. по 1 сентября 1939 г. было израсходовано 30 млрд. франков.

Соединенные Штаты Америки не входили ни в одну из группировок держав, сложившихся к началу второй мировой войны, но политические и экономические интересы и связи влекли их к англо-французской группировке. Наряду с этим в руководящих сферах США было немало сторонников сближения Англии и Франции с Германией и Италией. Бывший американский президент Г. Гувер откровенно говорил в конце октября 1938 г.: «Я убежден, что ни Германия, ни другие фашистские страны не хотят воевать против западных демократий, при условии, что последние не будут препятствовать продвижению фашизма на Восток»

 В начале 1939 г. на Западе широко распространилось убеждение, что поход держав оси против Советского Союза не за горами и начнется не позднее весны. Под таким углом зрения в Вашингтоне анализировались все факты, свидетельствовавшие об экспансионистских намерениях гитлеровцев на Востоке. Поэтому, когда в первой декаде марта Ф. Рузвельт получил сообщения от своих дипломатических представителей в Европе о том, что «14 марта он (Гитлер.— Ред.) захватит Чехословакию, а летом поставит под контроль оставшуюся часть Центральной и Восточной Европы» 1, это не встревожило руководителей Соединенных Штатов Америки. 15 марта 1939 г. Германия ликвидировала независимость оставшейся части Чехословакии, но и тогда Рузвельт, по словам официальных американских историков, «не особенно обеспокоился этим... Он был убежден что Гитлер приступает к выполнению своей восточной программы. Президент полагал, что любые экономические мероприятия или иные меры воздействия могут затруднить ее осуществление»

Однако захват Германией Чехословакии вызвал взрыв возмущения во всем мире. В глазах общественного мнения мюнхенская политика «лежала в руинах». И хотя правительства Чемберлена и Даладье еще не утратили надежд на сговор с Германией, новые агрессивные действия нацистского руководства породили недоверие к нему многих влиятельных представителей правящих кругов и в Англии, и во Франции, и в США. В сложившейся обстановке Рузвельт предпринял серьезные усилия, чтобы не допустить дальнейшего осложнения отношений Запада с фашистскими державами: 1 апреля США признают де-юре Франко; 15 апреля президент обратился к Гитлеру и Муссолини с просьбой дать заверение, что они не нападут на 31 перечисленное им государство. Но Гданьск (Данциг), избранный Германией в качестве повода для враждебной кампании в отношении Польши, был пропущен в списке, а главное—Советский Союз именовался в послании «Россией» (понятие, естественно, не адекватное). Значение этой семантической тонкости станет понятным, если учесть, что на Западе господствовало убеждение: гитлеровцы начнут поход на Восток с захвата Украины. Обращение Рузвельта независимо от его намерений объективно имело только те последствия, что в Берлине и Риме лишний раз убедились в нежелании США занять решительную позицию в отношении агрессоров. От фашистских диктаторов последовал вызывающий ответ.

Несмотря на все усилия мюнхенцев, не прекративших своих попыток сговориться с Германией, реалистически мыслившие деятели Запада не могли не видеть, что державы оси создали угрозу и их собственным странам. В Вашингтоне понимали, что Германия рано или поздно неизбежно станет вооруженным противником и Соединенных Штатов Америки. В основе политики Рузвельта, поддерживавшего англо-французскую дипломатию, лежало стремление отвести угрозу от США. Дальнейшее отступление перед Германией и ее союзниками было чревато серьезными последствиями для самих США. Война в Европе отвечала бы их традиционной стратегии — пусть Англия и Франция ведут боевые действия и за своего заокеанского союзника. Кроме того, американские правящие круги были убеждены в том, что война между странами оси и западными державами неизбежно втянет в свою орбиту и Советский Союз.

Крупные американские монополии были прямо заинтересованы в военной конъюнктуре. Уже в середине 30-х годов число корпораций в США превысило 530 тыс. Но решающая роль принадлежала сравнительно небольшой горстке монополистов — перед второй мировой войной 10 тыс. человек (0,008 процента населения) владели четвертью, а 75 тыс. человек (0,06 процента населения) — половиной всех акций корпораций США3. В экономическом отношении США являлись главной страной капитализма. Занимая 7,1 процента всей территории и насчитывая 6,5 процента населения капиталистического мира, Соединенные Штаты Америки в 1937 г. произвели 41,4 процента всей его промышленной продукции. В предвоенные годы они давали около половины продукции машиностроения капиталистических стран, свыше трети добычи каменного угля, более двух третей добычи нефти, свыше двух пятых производства чугуна и стали, обладали почти двумя пятыми установленной мощности электростанций и вырабатывали около 40 процентов электроэнергии. За последние три года перед началом второй мировой войны США давали в среднем треть сбора в капиталистическом мире четырех важнейших зерновых культур (пшеницы, кукурузы, ячменя и овса) и свыше половины сбора хлопка. В Соединенных Штатах Америки было сосредоточено около трети всей железнодорожной сети капиталистического мира и свыше двух третей автомобильного парка. В США находилось свыше 62 процентов общей суммы монетных золотых запасов капиталистического мира (на конец августа 1939 г. — 28 млрд. 483 млн. долларов)

США были почти полностью обеспечены основными видами стратегического сырья за счет внутренних ресурсов, а дефицитные (марганец, хром олово, никель, вольфрам, бокситы и каучук) в больших количествах закупались за границей. Созданные в стране запасы могли обеспечить промышленность в течение нескольких месяцев. В середине 1939 г. конгресс принял «Акт о стратегических сырьевых материалах». Тогда же совет вооружений армии и флота и другие организации, занимавшиеся планированием мобилизации ресурсов страны и созданием военных запасов на случай войны, были переданы в непосредственное подчинение канцелярии президента 2.

К началу войны выполнением внутренних и иностранных военных заказов занимались 9515 промышленных предприятий, 536 заводов и фабрик были готовы к приему таких заказов при первой необходимости. Кроме того, в случае широкого конфликта предусматривалось загрузить военными заказами еще и многие десятки тысяч других, более мелких предприятий. На день объявления мобилизации программой перевооружения предусматривалось обеспечить оружием, снаряжением и боевой техникой вооруженные силы численностью 1 млн. человек3. Крупные стальные и авиационные компании приступили к планированию строительства новых заводов4. 9 августа 1939 г. был создан совет военных ресурсов во главе с Э. Стеттиниусом, младшим директором стальной корпорации США. Через три недели развернул свою деятельность совет национальной обороны, одной из обязанностей которого являлось осуществление контроля за мобилизацией экономических ресурсов Соединенных Штатов Америки.