Причины неудачи реформирования России

Рано или поздно, после  чехарды разорительных экспериментов  сформируется и придет к власти та элита, которая будет способна не зарабатывать, а делать деньги, осознавать национальные интересы, эффективно управлять рыночным и монопольным секторами экономики, создать на этой базе стабильное и современное государство. Тогда ситуация стабилизируется, а Россия постепенно (или быстро) займет свое место в числе развитых стран.

Последствия государственного банкротства для Запада

Интеграция России в мировое  капиталистическое хозяйство, как  можно более полная и скорая, была одним из основных требований западных партнеров к российскому демократическому режиму. Предполагалось, что сам  факт интеграции приведет к построению в России цивилизованных рыночных отношений. При этом под "цивилизованной" понималась не японская, не корейская, не тайванская, и даже не французская, а исключительно англо-американская модель экономики.

Откуда взялось странное убеждение, что подобная модель возникает путем интеграции плановой экономики в мировое капиталистическое хозяйство, остается загадкой. На самом деле сама эта модель имеет другое происхождение и другую историю. Но поскольку реформаторы и их заказчики институциональной историей экономики не интересовались, то и приняли вышеназванное убеждение за аксиому. В действительности история успешных модернизаций показывает, что никогда на этапе догоняющего развития полной интеграции в мировую экономику не допускалось. Типичны примеры Германии в конце прошлого века, Японии в середине нынешнего, сегодняшней Кореи и Тайваня.

Например, Япония в годы "японского  чуда" проводила последовательно  протекционистскую политику, каждый факт перевода капитала за границу  требовал лицензии, каждый факт покупки иностранцами японского предприятия означал преодоление множества препон. Только к концу 70-х Япония пошла на постепенную либерализацию финансового рынка, так и не завершенную до сих пор, на постепенную отмену протекционистских пошлин, тоже еще далеко не завершенную. Корея же подступилась к этим процессам только в середине 90-х.  
Совершенно очевидно, что если бы в России хотели построить современную экономику, следовало идти по этому пути. Прежде всего, надо было защитить рынок, осуществить структурную перестройку экономики, и только потом идти на постепенную либерализацию торговли и финансовых рынков. Пообещав своим западным партнерам быстрый и абсолютный успех своей политики, реформаторы получили кредиты и вместо структурной перестройки экономики осуществили ее простую и почти полную либерализацию. То есть вписали в мировой рынок и сделали его неотъемлемой частью. А дальше произошло то, что и должно было произойти. Усилиями команды постоянно меняющихся правительств российская экономика пришла к глубокому развалу. А поскольку она уже была частью мирового капиталистического хозяйства, то это хозяйство неожиданно получило в качестве своей части некую раковую опухоль, периодически испускающую метастазы.

С каждым очередным этапом кризиса режима экономика совершает очередной обвальный скачок. Каждый раз этот обвал все больнее сказывается на мировых рынках. А реформаторы всё на эти мировые рынки и валят. Оказывается, кризис - не их рук дело, а плата за интеграцию в мировой рынок, который кризисам подвержен.

На самом деле, конечно, Россия сегодня является детонатором кризисных процессов на всех мировых рынках. Конечно, больнее всего каждый очередной обвал бьет по Германии, да и остальной Европе тоже. Но США и Япония тоже чувствуют на себе эти сейсмические толчки.  
Тот грандиозный обвал мировых рынков, который может последовать за скорым коллапсом российской экономики, будет вполне естественной расплатой за все происходившее в последнее десятилетие.

В случае если правительство  России окажется в ситуации невыплаты  внешнего долга, вполне неизбежно возникновение ситуации конфронтации. Далее возможны два варианта, выбор которых будет на стороне Запада.  
Во-первых, Запад может избрать позицию непримиримой конфронтации, начать давление на Россию санкциями, экономической и политической изоляцией. Это очень больно ударит по тем слоям населения, которые ориентированы на сотрудничество с Западом и усилит позиции антизападных сил. Правительство окажется перед неизбежностью проведения политики протекционизма и жесткого регулирования по японскому образцу. Для запада в этих условиях возвращение кредитов невозможно в принципе. Следовательно, неизбежен обвал финансовых рынков и общий структурный кризис финансовой системы и экономики. Одновременное усиление России и подъем ее экономики снимет с повестки дня вопрос о долгах и Запад вынужден будет открыть новой мощной России возможность для постепенной интеграции в мировые рынки. Теперь эта интеграция станет ресурсом стабилизации всего мирового хозяйства.

Во-вторых, Запад  может избрать позицию конструктивного сотрудничества и начать поиски компромисса. В этих условиях все будет зависеть от позиции нового правительства, которое пришло на смену ельцинскому. Россия может занять конструктивную позицию в отношении долгов Западу. Здесь просматривается очевидный компромисс.

Культурно-ландшафтные особенности  российской экономики

Одной из важнейших  причин неспособности нынешней российской элиты сформировать эффективную  экономику является недооценка ей этнокультурной и ландшафтной обусловленности, соприродности хозяйствования. В то же время ландшафтная обусловленность культуры и форм экономики давно является предметом исследования историков.  
Не касаясь общетеоретической стороны вопроса, имеет смысл указать на определенные особенности любой экономической модели в России, обусловленные природными условиями. Прежде всего, важнейшую роль играет климат. Холодный континентальный климат практически на всей территории диктует принципиально иную структуру энергопотребления, чем в Европе (даже северной), США или Японии. Энергозатратность производства и быта была, есть и будет в России значительно выше, чем в других странах.

В этих условиях влияние структуры издержек производства порождает совершенно иную структуру  цен при любом механизме формирования - будь это рыночное равновесие или затратный механизм. Цены на энергоносители на внутреннем рынке должны быть неизбежно ниже относительно продуктов обрабатывающей промышленности и услуг, чем в любой другой стране.  
Огромные пространства России и низкая плотность населения приводят к относительной дороговизне транспорта и собственно труда (аналогичная ситуация была в экономике США конца XIX - начала XX века). В этих условиях относительная цена сырья ниже цены продуктов обработки и услуг, чем в среднем в мире (в США имело место то же соотношение).  
Таким образом, структуры цен в России и на мировом рынке принципиально несводимы. Разница в ценовой структуре на внутреннем и внешнем рынке должна иметь механизм поддержания равновесия. В плановой экономике это был механизм внешнеторговой монополии. В саморегулирующейся экономике это может быть механизм вывозных пошлин на энергоносители и сырье.

Не увидев этой проблемы или не придав ей соответствующего значения, правительство пустило  ситуацию на самотек, в надежде, что  равновесие установится само. Поскольку ситуация изначально принципиально неравновесна, то возник динамический процесс "вымывания" из экономики дешевого сырья и энергоносителей. Они стали главным предметом экспорта, а обрабатывающая промышленность стала принципиально неконкурентоспособной.

Курс рубля, устанавливающийся внешней торговлей, оказался привязан к соотношению  цен на энергоносители. В результате на внутреннем рынке установились неоправданно высокие цены на продукцию обрабатывающей промышленности и услуги. Эти цены превышают примерно в 2 раза уровень Германии и в два с половиной - уровень США.

Такое положение  стало дополнительным источником обнищания  населения и резкого ослабления позиций страны в мире. Результатом  этой политики было резкое снижение цен на сырье и энергоносители на мировом рынке, создавшее диспропорции экономического развития.

Многоукладность экономики

Недооцененная культурная обусловленность  экономики имеет в условиях реформирования России еще один очень важный аспект. Русская цивилизация имеет изначально мультикультурный характер, причем культурные различия существуют не только между разными евразийскими этносами, но и между различными ветвями собственно русских.  
В этих условиях не может быть универсальных форм экономики для всех территорий России. Именно попытка навязать универсальность была одной из причин краха советской экономической системы и бурного роста сепаратизма в ней на последнем этапе существования. Совершенно очевидно, что бессмысленно добиваться единообразных форм экономики, к примеру, Петербурга, Якутии и Новороссии. Природные условия, географическое положение, торговая и высокотехнологическая специализация Петербурга - все это неизбежно диктует тяготение к североевропейским формам экономики. В условиях низкой плотности населения, суровых природных условий севера и неизбежной естественной монополизации экономики ("железная пята") Якутия не может построить рыночные формы хозяйства, и вынуждена будет, так или иначе, использовать административное регулирование. Климат и ландшафт, сформировавшие культурные особенности казачьего края, сельскохозяйственная специализация, близость к мусульманскому культурному кругу делают естественным для Южной России мелкоторговый уклад хозяйства с общинной и корпоративной надстройкой.

Общинный (колхозный) уклад сельского хозяйства Средней России также обусловлен природными условиями и характером населения. Любые попытки разрушить этот уклад здесь будут иметь те же последствия, что и столыпинская реформа. На это указывал Столыпину в своих письмах Лев Толстой. История подтвердила правоту писателя.

Формы промышленной системы  России также неизбежно будут  иметь свои особенности (как их имеет  Японская, Корейская или Французская  промышленная система). Прежде всего, в  Российской экономике неизбежно присутствие естественных монополий, а значит неизбежно должен существовать внерыночный механизм регулирования их отношений с потребителем. Формы эффективного менеджмента в России отличаются от американских и даже европейских не меньше чем, например, японские.  
Преобладающая пассивность наемного контингента, характерная для азиатских стран, требует бригадно-артельных форм организации и интенсивного использования технологии "человеческих отношений", а также наличия у производств "социальной сферы", как в Японии или Корее.  
Понятно, что попытки копировать в этих условиях американский экономический уклад, американское гражданское право, да еще и навязывать все это в качестве универсалий столь разноплановым в культурном смысле регионам, обречены на провал. Свидетелями которого мы и являемся.

Особенности догоняющего развития

В классической экономической  науке концепция опережающего развития была дана Смитом и Рикардо. Свобода  предпринимательства, совершенная  конкуренция, свобода торговли, в  том числе внешней - все эти рецепты прекрасно работали в современной им Англии, в нынешней Европе и Америке.

Но отнюдь не всегда те же США или Германия были странами опережающего развития. Были времена, когда они  были в числе стран догоняющего  развития. В те времена подобные рецепты не действовали, а эффективное развитие обеспечивалось совершенно другими механизмами.  
В классической политэкономии наиболее совершенную концепцию догоняющего развития построил Фридрих Лист, рецептами которого пользовались в середине XIX века США, в конце XIX века - Германия и Россия, а в XX -Япония, Корея и другие. Сегодня Лист актуален для стран Латинской Америки и России. Лист показал, что свобода торговли консервирует специализацию, то есть в условиях догоняющего развития - отсталость. В связи с этим он выдвинул программу протекционизма, таможенной защиты национальной индустрии на период модернизации. Лист показал, что необходима специальная система целевых государственных инвестиций и серьезного вмешательства для внерыночного направления деятельности частных компаний. Связанные с этим издержки являются неизбежной платой за, как он выражался, "промышленное воспитание нации". В странах опережающего развития идеи Смита всегда были орудием наиболее прогрессивных сил, а оппозиция им - уделом реакционных. В странах догоняющего развития, наоборот, его концепцию берут на вооружение наиболее реакционные круги, заинтересованные в консервации отсталости собственной страны. Лист, наоборот, всегда был знаменем самых прогрессивных сил в странах догоняющего развития. В сегодняшней России очевидно плодотворными оказываются идеи, находящиеся в русле линии развития экономической мысли, намеченной Листом, в то время как рецепты англосаксонской экономической мысли приводят к самым плачевным результатам. 

Российский кризис в русле мирового экономического кризиса

 Причины распада российской экономики  не будут до конца понятны без  осознания того, что они являются составной частью мирового кризисного процесса, имеющего абсолютно общие  с ним причины. Причины не экономические, а субъективные, то есть идеологические и психологические.  
Для осознания причин кризиса имеет смысл широко взглянуть на историю собственно кризисов мирового хозяйства, начиная со второй половины XIX века.

Прежде всего, экономическое  развитие 1870-1914 годов в целом нельзя назвать кризисным или патологическим. Наоборот, произошел первый этап НТР, промышленное производство за эти годы выросло в три раза, причем в Германии, США и России оно росло еще быстрее. Сельское хозяйство также в целом было устойчиво.

И, тем не менее, мировая  экономика содрогалась под ударами  мощнейших кризисов, разорявших производителей и порождавших безработицу.

Надо вспомнить, что в  эти годы деньги были золотыми. Их количество, следовательно, оставалось в мире постоянным. За 44 года оно выросло примерно на 40%. Очевидно, что масштабный рост производства порождал серьезнейший дефицит денег. Этот-то дефицит и был причиной кризисов перепроизводства, которые марксисты считали неотъемлемой чертой капиталистического воспроизводства вообще. На самом деле кризисы были переходными процессами адаптации к новому соотношению денежного и товарного потоков. В результате каждого кризиса происходило снижение цен и устанавливалось новое равновесие. За 1880-1900 годы цены на промышленные товары снизились в полтора раза. Только в XX веке начался некоторый рост цен, связанный с расширением кредитной массы в результате изменения характера обращения.

Цена за эту адаптацию  была крайне высокой. Дефляционная перестройка  структуры цен, в отличие от инфляционной, связана с серьезными издержками. Дело в том, что конечная точка процесса, естественно, одна и та же при обеих моделях адаптации - это естественный уровень производства. Но при инфляционной адаптации на переходный период уровень производства и занятости превышает естественный, а при дефляционной он ниже естественного. Таким образом, объем произведенной за период продукции оказывается существенно ниже, а, следовательно, ниже оказывается и реальный уровень потребления, уровень жизни. Цена за жесткую денежную систему (золотой стандарт) оказалась крайне высокой. Огромные экономические потери, сравнимые с бюджетами великих держав, были источником той социальной напряженности, которая породила две мировые войны, коммунистическое и антикоммунистическое движения, превратила первую половину двадцатого века в сплошной кошмар мировых войн, революций и социальной конфронтации. Уже после первой мировой войны начались серьезные сдвиги в сфере денежного обращения в сторону ее либерализации. Переход от монетного к золотослитковому стандарту дал толчок расширению кредитной массы, которая стала основой процветания в 20-е годы. В СССР тогда также была создана эффективная денежная система, основанная на чисто счетных деньгах, которая была весьма прогрессивной вплоть до 60-х годов, и весьма устойчивой вплоть до 90-х.  
Прискорбным эпизодом на этом пути стала политика Федеральной резервной системы США в 1927-1932 годах. В основе ее лежали жесткие монетаристские принципы регулирования. Став на путь сокращения денежной массы, ФРС породила искусственный дефицит денег в экономике. Результатом стали резкое сужение потребительского и государственного спроса, некоторое снижение цен, обвал фондового рынка в США, а затем и фондовых рынков во всех странах Запада, так как США между мировыми войнами играли роль главного эмиссионного центра всего западного мира.  
Только Рузвельт с 1932 смог переломить ход событий, заставив ФРС накачивать экономику деньгами через финансирование затратных проектов. Это сразу дало положительный эффект в виде расширения спроса и стабилизации рынка. С этого момента экономика США вступила на путь длительного процветания. В 70-е годы в США, а затем в Англии возникло и получило широкое распространение "неоконсервативное" течение экономической и политической мысли. В области денежной политики его идеологи проповедовали то, что в России получило потом название "монетаризм" - жесткую экономию, сокращение денежной массы, дефляционную политику, то есть максимально жесткую денежно-кредитную политику в целом. Влияние этой идеологии оказалось в англосаксонских странах очень сильным. Конечно, "монетаристам" не удалось добиться, чтобы их денежно-кредитная политика оказалась настолько же жестким тормозом экономики, как золотой стандарт, но постепенно им удалось практически демонтировать те основы западного процветания, которые были заложены в годы реформ Рузвельта.