ЛЕГЕНДЫ
О ПРОИСХОЖДЕНИИ
Описывать
происхождение той или иной
купеческой фамилии всегда непросто.
В отличие от дворянства, все
поколения которого были записаны
в родословные книги, непривилегированные
сословия подобных документов
не имели. Хотя справедливости
ради надо отметить, что генеалогии многих
дворянских родов не менее легендарны.
Род
Демидовых ведет свое происхождение
от крестьянина Демида Григорьевича
Антуфьева, или Антуфеева (некоторые современные
историки пишут - Антюфеева). Он был кузнецом
в Туле, а под конец жизни имел собственную
кузнечную мастерскую. По этому же пути
пошел и его сын Никита Демидович.
Есть
несколько версий начала подъема
семьи Демидовых. Первая связана
с именем одного из сподвижников
Петра I - Шафирова, который, проезжая
через Тулу, решил починить свой пистолет
иностранного производства у местных
мастеров. Никита Демидов, который в то
время еще назывался Антуфьевым, не только
справился с заданием, но и изготовил еще
один пистолет, не уступавший по своим
характеристикам заграничному. После
этого Шафиров обратил внимание на тульского
оружейника и рекомендовал его Петру Великому.
Согласно
другому рассказу, Петр, направляясь
в 1696 году в Воронеж, пожелал
заказать тульским оружейникам
несколько алебард по иностранным
образцам. С этой целью он приказал созвать
у себя кузнецов, которые могли бы исполнить
задуманное. Но явился один Никита Демидов.
К удовольствию Петра, он сумел успешно
выполнить заказ. Царь похвалил Никиту
и пообещал на обратном пути заехать к
нему в гости. Петр сдержал свое слово,
осмотрев небольшую оружейную мастерскую
Демидова, он предложил расширить предприятие.
По
третьей версии, крестьянин Никита
Демидов, убегая от рекрутчины,
нанялся подручным к одному
из тульских кузнецов. Работая
у своего хозяина, он первый сделал образцовое
чугунное ядро и высококачественное ружье,
благодаря чему и стал известен царю.
Наконец,
в четвертом варианте говорится
о том, что Никита Демидов был
кузнецом не в Туле, а в Москве,
при Пушкарском приказе, откуда и убежал
в заволжские степи к калмыкам, для которых
искал и разрабатывал различные руды.
Впоследствии за открытие новых рудных
месторождений Демидов был прощен Петром.
НАЧАЛО
Как бы там ни было, но достоверно известно,
что вскоре после первой встречи с Петром
Никита Демидов представил царю шесть
прекрасно сделанных ружей. Петр, восхищенный
качеством оружия, подарил Никите 100 рублей
и приказал выделить кузнецу недалеко
от Тулы несколько десятин земли и лесных
угодий для добычи железной руды и получения
древесного угля.
Поощренный
царем, Никита Демидов построил
в устье реки Тулицы «вододействующий»
чугуноплавильный завод и начал
поставлять в армию ружья по
цене 1 рубль 80 копеек, в то время
как до этого казна платила
за аналогичное оружие более
10 рублей. Кроме того, он по более низким
ценам стал поставлять в Пушкарский приказ
ядра и другие металлические изделия,
которые требовались для военных действий.
Петр
I, оценив предпринимательские способности
Демидыча (так любил его называть
царь), решил, что тот должен увеличить
эффективность казенного производства.
И 6 декабря 1702 года Никите Демидову впервые
в отечественной практике была дана царская
грамота о передаче ему Невьянских казенных
металлургических заводов, где говорилось
следующее: «Написанные тебе Его Величеством
Государем указные статьи, по которым
тебе со всякою истиною и душевною правдаю,
прочитывая почасту, поступать, отвергая
от себя всякое пристрастие и к излишнему
богатству желание; работать тебе с крайним
и тщательным радением, напоминая себе
смертные часы». В той же грамоте важность
отданных Демидову заводов определялась
так: «Построены у таких руд, каковых во
всей вселенной лучше быть невозможно,
а при них такие воды, леса, земли, хлебы,
живности всякие, что ни в чем скудости
быть не может. И ту его великую царскую
милость памятуя, не столько своих, сколько
Его Величества Государя искать прибылей
ты должен».
Практически
все время, пока шла Северная
война со Швецией (а она продолжалась
двадцать один год), Демидов снабжал
русскую артиллерию всем необходимым,
при этом выставлял цену вдвое меньшую,
чем другие поставщики. В 1720 году Никита
Демидович был возведен в потомственные
дворяне и получил фамилию Демидов. Через
несколько лет, в 1726 году, его сыновья получили
дворянский диплом «с привилегией против
других дворян ни в какие службы не выбирать
и не употреблять».
К
концу царствования Петра I из
двадцати двух металлургических
заводов России Демидовым принадлежали
восемь. По некоторым сведениям,
годовой доход Никиты Демидова в
это время составлял более 100 тысяч рублей.
Петр Великий был так доволен деятельностью
Никиты Демидова, что хотел в его честь
установить медную статую.
ПРОДОЛЖАТЕЛЬ
Акинфий Никитич Демидов (1678-1745) участвовал
в строительстве и управлении уральскими
заводами еще при жизни отца. Хотя он построил
семнадцать железных и медеплавильных
предприятий, главным делом для него был
Нижнетагильский завод, оборудование
которого соответствовало лучшим русским
и западноевропейским образцам. Это предприятие
существует и сегодня. В 1725 году здесь
была пущена первая домна, в то время крупнейшая
в мире.
Открытием
знаменитых алтайских рудников,
где добывались золото и серебро,
мы также обязаны Акинфию Никитичу.
Его люди нашли серебряную
руду в 1736 году. Несколько лет месторождения
разрабатывали тайно, не извещая об этом
правительство. По некоторым сведениям,
на Алтае у Демидова были секретные мастерские,
где чеканились золотые и серебряные монеты.
Но после смерти Демидова все алтайские
рудники и заводы со всеми землями и работниками
поступили в ведение Кабинета Ее Императорского
Величества (наследникам, правда, было
выдано определенное вознаграждение).
Найденное здесь серебро по распоряжению
императрицы Елизаветы Петровны было
использовано для изготовления раки св.
Александра Невского в Петербурге. В 1746
году алтайские рудники Демидовых поступили
в казну.
С
именем Акинфия Никитича связан
и первый серьезный конфликт
в семье Демидовых. Дело в
том, что в своем завещании,
написанном под влиянием второй
жены Ефимьи Ивановны Пальцевой, все заводы
и большую часть капиталов он оставил
своему младшему сыну Никите Акинфиевичу.
Старшим сыновьям Прокофию Акинфиевичу (1710-1786)
и Григорию Акинфиевичу (1715-1761) были завещаны
соляные копи и земельные владения в Казанской,
Калужской, Нижегородской, Ярославской
и Вологодской губерниях, но это было совсем
не то, на что они надеялись. По этому поводу
Прокофий Акинфиевич, жалуясь на отца,
писал графу Михаилу Илларионовичу Воронцову:
«Учинил мой родитель между братьями разделение,
которого от света не слыхано и во всех
государствах того не имеется и что натуре
противно. А именно пожаловал мне только
из движимого и недвижимого 5000 рублей
и более ничего, не только чем пожаловать,
но и посуду всю обобрал и в одних рубахах
спустил… Имею пропитание довольное,
однако своего жаль». Обиженные старшие
сыновья подали прошение императрице
Елизавете Петровне, в котором заявили
о своем непризнании воли отца. По их требованию,
одобренному императрицей, был произведен
новый раздел имущества в соответствии
с наследственным правом того времени,
когда определенными преимуществами пользовались
именно старшие сыновья. Братья получили
примерно равные доли.
После
получения наследства Прокофий
Акинфиевич продал заводы и
прославился своими пожертвованиями и
благотворительностью.
ОКО ГОСУДАРЕВО
В
царствование Петра Великого
экономическая политика основывалась
на вмешательстве государства
во все сферы деятельности
предпринимателей. В том числе
это касалось и права владения
предприятиями, не только переданными
из казны, но и построенными на собственные
деньги. Предприниматель получал лишь
своеобразную аренду, условия которой
диктовались государством, имевшим право
их изменить, вплоть до возвращения того
или иного завода в казну и даже конфискации
предприятия, построенного на своем коште,
то есть за свой счет. Так, в «привилегии»,
которая была выдана Никите Демидову в
1720 году на строительство им же «на собственные
денги» медеплавильного завода, говорилось:
«И для того ему, Демидову, о том медном
заводе повелеть трудитца и тщитца, и,
как возможно, проискивать, чтоб то рудное
дело у него произведено и умножено было
с удовольствием; обнадежить ево, что оной
завод не возметца у него, и у жены ево,
и у детей, и у наследников, покамест они
оной завод содержать будут в добром состоянии».
Таким образом, государство гарантировало
предпринимателю владение его собственным
заводом лишь до тех пор, пока последний
«будет в добром состоянии», то есть будет
бесперебойно поставлять в казну необходимую
продукцию. В противном случае предприятие
могло быть конфисковано.
Еще
одной трудностью, которую необходимо
было преодолевать российским
предпринимателям в начале XVIII века
(впрочем, с тех пор в этом
вопросе мало что изменилось),
было противодействие чиновников и
местных властей. Несмотря на покровительство
семье Демидовых со стороны Петра, верхотурские
воеводы постоянно притесняли их, и царю
нередко приходилось защищать своих любимцев,
требуя, чтобы им не мешали, а помогали.
В
числе недоброжелателей был и известный
государственный деятель и историк Василий
Никитич Татищев, старавшийся доказать,
что у Демидовых гораздо больше льгот,
чем у других заводовладельцев, что они
к тому же незаконно расширяют свои владения
на Урале. Никита Демидов в свою очередь
обвинил чиновника в мздоимстве. Хотя
в ходе разбирательства Татищев был признан
невиновным, это помешало ему занять должность
начальника уральских горных заводов.
Татищев
критически относился к царившим
на Урале порядкам, но объективно
отмечал, что производительность на демидовских
заводах гораздо выше, чем на казенных,
хотя для последних и создавались более
выгодные условия. В 1734 году, когда Татищев
все-таки встал во главе горных заводов
Сибирской и Казанской губерний, он писал
в Петербург: «Демидов, у которого нет
и четвертой части приписных крестьян
против казенных заводов, несмотря на
то, отпускает железа вдвое более против
казенных заводов».
Одной
из проблем, связанных с развитием
российской промышленности в
этот период, являлась проблема рабочей
силы. В крепостническом обществе найти
«вольные» руки было очень непросто, поэтому
нередко на заводах работали так называемые
гулящие – прежде всего посадские люди
и беглые крестьяне, скрывавшиеся от рекрутских
наборов и своих помещиков. Нуждаясь в
рабочих руках, Демидов вопреки строгим
запрещениям Берг-коллегии переманивал
к себе лучших мастеров с казенных заводов,
принимал шведских пленных, знавших чугунолитейное
дело, укрывал беглых.
Такое
положение вызывало сильное беспокойство
чиновников, которые оказывались между
двух огней. С одной стороны, необходимо
пополнять ряды воюющей армии, с другой
– заводы должны постоянно работать, чтобы
снабжать армию всем необходимым. Эта
дилемма четко выражена в письме в Берг-коллегию
того же В. Н. Татищева: «Выслать всех –
весьма завод остановить, не выслать –
опасаемся, дабы не причли нам в презрение
указа».
Выход
был найден: 18 января 1721 года Петр
подписал указ, разрешавший купцам
покупать крепостных для своих
заводов. Главным мотивом этого
указа была уверенность правительства
в той пользе, которую приносят
государству заводовладельцы: «Понеже
хотя по прежним указам купецким людям
деревень покупать было и запрещено, и
тогда то запрещение было того ради, что
они, кроме купечества, к пользе государственной
других никаких заводов не имели, а иные
по нашим указам, как всем видно, что многие
купецкие люди компаниями и особно многие
возымели к приращению государственной
пользы заводить вновь разные заводы,
а именно: серебреные, медные, железные,
игольные и прочие сим подобные, к тому
ж и шелковыя, и полотняныя, и шерстяныя
фабрики, из которых многие уже и в действо
произошли. Того ради позволяется сим
нашим указом, для размножения таких заводов,
как шляхетству (дворянству – Ю. Г.), так
и купецким людям к тем заводам деревни
покупать невозбранно с позволения Берг-
и Мануфактур-коллегии».
Однако предоставление мануфактурщикам
подобного права дорого (и в прямом, и в
переносном смысле) обходилось предпринимателям.
Результатом этого было «омертвление»
капитала, который уходил не на совершенствование
и расширение производства, а на покупку
земли и крестьян. Так, в 1745 году двадцать
два металлургических завода Акинфия
Демидова оценивались в 400 тысяч рублей,
а вотчины с крестьянами – в 211 тысяч.
Получение
предпринимателями права на покупку
крепостных крестьян привело к тому,
что купцы стали добиваться повышения
своего социального статуса. В России
начался процесс «одворянивания». Буквально
через одно-два поколения предприниматели
превращались в дворян, полностью растворяясь
в привилегированной среде. Одним из наиболее
ярких примеров в этом отношении является
история семьи Демидовых.
НА НУЖДЫ НАУКИ И ПРОСВЕЩЕНИЯ
Обладая
огромными богатствами и будучи
избавленными от необходимости
постоянного присутствия на заводах,
Демидовы могли строить свою
жизнь в соответствии с собственными
интересами и желаниями.
Одной
из сфер, которая прославила фамилию
Демидовых не меньше, чем металлургия,
была благотворительность. Так,
еще в 1709 году Никита Демидов
открыл в Невьянске первую
«цифирную школу». Позднее он
преподнес в дар Петру I золотые изделия
из сибирских курганов, которые стали
основой первой русской археологической
коллекции в Кунсткамере.
Акинфий
Никитич Демидов приобрел в
Германии минералогический кабинет,
дополнил его коллекцией сибирских
минералов и в 1759 году передал в дар
Московскому университету.
Прокофий
Акинфиевич Демидов в 1764 году
пожертвовал 1 млн 107 тыс. рублей
на учреждение Воспитательного
дома в Москве, в Русско-турецкую
войну 1768-1774 годов выделил 4 млн
рублей правительству на военные
нужды, 100 тыс. рублей – на народные училища,
20 тыс. рублей – на выплату стипендий неимущим
студентам и 10 тыс. рублей – на строительство
здания Московского университета.
В
1772 году при Московском воспитательном
доме на средства Прокофия
Акинфиевича Демидова было открыто первое
в России специальное коммерческое училище,
которое позже получило название Демидовского.
Содержание ста мальчиков из купеческих
семей должно было обходиться из расчета
180 рублей в год на воспитанника. Деньги
на содержание выделялись из процентов
от 205 тыс. рублей, положенных Демидовым
в казенные банки. В учебном плане училища,
составленном фаворитом императрицы И.
И. Бецким, преобладали воспитательные
и общеобразовательные предметы. На протяжении
всех лет обучения, с пяти до двадцати
одного года, большое внимание уделялось
закону Божьему, упражнениям «истинного
христианина и честного человека», воспитанию
в духе учтивости и благопристойности.
Выпускники приравнивались в правах к
окончившим Академию художеств, получали
в соответствии с Табелью о рангах чин
14-го класса и освобождались вместе с детьми
и потомками от обязательной военной и
гражданской службы. В 1799 году воспитанники
и преподаватели были переведены в столицу,
где на следующий год состоялось официальное
открытие учебного заведения под названием
Петербургское коммерческое училище.