Россия в начале ХХ века: проблема исторического выбора

В 1906—1911 гг. было закрыто 500 профсоюзов, а в оставшихся резко сократилось число членов —до 13 тыс. человек (с 250 тыс.). Было запрещено 978 газет к журналов.

Одновременно  была провозглашена программа реформ, в основе которой лежало стремление укрепить крестьянство как основную опору самодержавия, без разрушения помещичьего землевладения, несколько изменив аграрную политику правительства. Реформе предшествовал манифест 3 ноябри 1905г. об отмене выкупных платежей с 1 января 1906 г. наполовину, а с 1 января 1907 г.— полностью (по положениям реформы 1861 г. с этого момента земля переходила в собственность крестьян). 9 ноября 1906 г., не дожидаясь созыва II Думы, Столыпин царским указом провел отмену закона 1893 г. о неприкосновенности общины. По указу крестьяне получали право выхода из общины с закреплением в личную собственность причитающейся им части общинной земли. Для поощрения выхода из общины указ предусматривал льготы: излишки сверх нормы душевого надела можно было получить по выкупным ценам 1861 г., если же в данной общине переделы не производились в течение 24 лет, то бесплатно. Крестьянин Имел право требовать выделения всех угодий к «одному месту» в виде хутора или отруба. Для выдела из общины требовалось согласие сельского схода; если в течение 30 дней сход согласия не давал, то выдел производился распоряжением земского начальника. Проведение указа было возложено на специальные губернские и уездные землеустроительные комиссии. Указ 9 ноября 1906 г. преследовал решение двух задач: во-первых, создать в деревне крепкие крестьянские хозяйства на собственной земле, которые могли бы стать опорой царизма; во-вторых, добиться подъема сельского хозяйства.

  Этот указ обсуждался в III Думе, где был полностью одобрен правооктябристским большинством и стал законом 14 июня 1910 г.

В 1906—1907 гг. указами царя некоторая часть государствевных и удельных земель была передана Крестьянскому банку для продажи крестьянам с целью ослабления земельной нужды. Кроме; того, Крестьянский банк приобретал земли у помещиков и продавал крестьянам, поощряя путем предоставления льгот (ссуда на 55,5 года под небольшие проценты) создание отрубного и хуторского хозяйств.                                            ,

Одним из компонентов новой аграрной политики было массовое переселение крестьян на восточные окраины страны. Закон 6 июля 1904 г. предоставлял крестьянам возможность переселения,, но для этого следовало пройти сложную процедуру получения разрешения на переселение. 9 марта 1906 г. Николай II утвердил положение Совета министров «О порядке применения закона 1904 г.», вводившее свободу переселения.

29 мая 1911 г. был издан закон о землеустройстве, который должен был форсировать разрушение общины. По этому закону землеустройство могло проводиться независимо от того, укреплена или нет надельная земля в собственность: селение, в котором проведено землеустройство, объявлялось перешедшим к наследственному участковому владению. Закон предоставлял землеустроительным комиссиям право решающего голоса в определении земельных споров.

Указ 5 октября 1906 г. отменил некоторые правовые ограничения крестьян. Он предоставлял им «одинаковые в отношении государственной службы права» с другими сословиями и «свободу избрания места постоянного .жительства» без увольнительных Общинных приговоров. Указом отменялись телесные наказания по приговору волостных крестьянских судов.

Аграрная  реформа была рассчитана по меньшей мере на 20 лет, «Дайте государству двадцать лет покоя внутреннего и внешнего,— заявлял П.А. Столыпин,— и вы не узнаете нынешней России!»

В 1905 г. в Европейской России насчитывалось 12,3 млн. крестьянских хозяйств и 130 тыс. помещичьих имений; в общине находилось 9,5 млн. крестьянских хозяйств, или 77%. С 1906 по 1916 г. вышло из общины 2,5 млн. крестьянских хозяйств; свободными хозяевами стали, таким образом, 43% крестьян. Среди выделившихся преобладали крайние группы—беднейшие крестьяне, которые продавали землю, переселялись в город или на окраины страны, и зажиточные крестьяне (кулаки). В большинстве случаев выдел из общины не сопровождался переходом не только к хуторскому, но и к отрубному хозяйству. За 1907—1916 гг. на отруба и хутора перешли соответственно 6,5% и 2,9% выделившихся, остальные не порывали связей с общиной.

К концу 1916 г. помещики потеряли около 10 млн. десятин земли, которая в основном перешла к зажиточным крестьянам.

После 1906 г. заметно возросло количество переселенцев, среди которых преобладали беднейшие крестьяне. Число крестьян, переселившихся в 1906—1914 гг. из центральных районов страны за Урал, составило 3,1 млн. человек. Из них обратно вернулось почти 0,5 млн. Новоселы освоили в Сибири и Туркестане более 30 млн. десятин земли, но примерно '/< переселенцев не получила собственных участков и была вынуждена арендовать землю у местных крестьян. В целом за счет переселения на окраины не удалось решить проблему Малоземелья в центральных районах: в среднем в Сибири оставалось около 300 тыс. поселенцев в год, а естественный прирост крестьянского населения Европейской России составлял примерно 2 млн. в год.

Ставка  делалась на «крепких и сильных», способных двинуть вперед развитие сельскохозяйственного производства и стать новой опорой власти в деревне. Важным аспектом реформы было и развитие правосознания крестьян, воспитание у них отсутствовавшего до сих пор «уважения к чужой собственности ».

Столыпинская реформа способствовала дальнейшей специализации земледелия и росту его интенсификации, о чем свидетельствовало увеличение спроса на сельскохозяйственные машины и орудия в 3,4 раза за период с 1906 по 1912 г. С 1909 г. наблюдается устойчивый рост товарности сельскохозяйственного производства.

Однако  напряжение в деревне сохранялось. Многие крестьяне, в основном бедняки  и середняки, разорились. Из-за плохой организации переселенческого дела рос поток «обратных» переселенцев. Вернувшись на родину, они уже не получали ни двора, ни земли. Кроме того, крестьяне не считали реформу справедливой, поскольку она не затронула помещичьего землевладения. Безусловно, попытка решить аграрную проблему «шаблонно и однообразно на всем громаднейшем пространстве Российского государства», как отметил С.Ю. Витте, не могла увенчаться полным и повсеместным успехом.

4. Февральская и Октябрьская революции 1917г.

Февральская революция 1917 г.: причины и ход развития

Революция 1917 г. началась неожиданно и для правительства, и для оппозиции, но назревала она в течение многих десятилетий. На протяжении всего XIX в. русское общество шаг за шагом шло к своей революции. Кризис власти, выразившийся в ее неспособности своевременно решать назревшие проблемы с помощью реформы, неизбежно подталкивал общество на путь революционной борьбы.

Мощным ускорителем революции  послужила первая мировая война, которая продемонстрировала неспособность  правительства и правящей верхушки в целом управлять страной. Вызванная  войной перенапряженность общества ограничивала возможность политического и социального маневрирования.

Вторая русская революция  тесным образом связана с первой. Эта связь состоит прежде всего в том, что обеим революциям предстояло решить, в сущности, одни и те же проблемы, в ряду которых были аграрная, а также проблемы демократизации режима и всего российского общества. С весны 1917 г. к ним добавляется и вскоре становится важнейшей задача выхода из войны и заключения мира.

Таким образом, революция 1917 г. — закономерный итог целого этапа исторического развития России, основным содержанием которого являлось прогрессирующее разложение самодержавия, его упорство в неприятии даже ограниченных конституционных начал. В итоге мирная эволюция политического строя, на которую уповали либералы, оказалась невозможной. «Сама самодержавная власть, — писал П.Н. Милюков, — не оставила другого пути к конституционной монархии, кроме революционного».

Первым днем революции  принято считать 23 февраля (8 марта). Она началась как результат стихийного взрыва недовольства в хлебных очередях. Следовательно, назревавшая в течение многих десятилетий, революция тем не менее не была результатом сознательного выступления. Она разразилась неожиданно и для властей и для революционеров. Ни одна из партий не успела провести к 23 февраля какой-либо предварительной агитации и дать определенные лозунги борьбы, чтобы придать революции организованный характер.

Итак, 23 февраля (8 марта) стала первым днем революции. На следующий день забастовали почти все заводы Петрограда. К лозунгам «Хлеба! » прибавились «Долой царя! », «Долой войну! », «Долой правительство! ». Произошло несколько столкновений демонстрантов с конной полицией. Появились первые раненые и убитые.

С 25 февраля политическая стачка и уличные демонстрации приняли общегородской характер. Положение становилось все более сложным. Поздно вечером 25 февраля Николай II, с 22 февраля находившийся в расположении Ставки в Могилеве, отправил телеграмму, повелевавшую командующему Петроградским гарнизоном генералу Хабалову «завтра же» прекратить в столице беспорядки. Это было единственной реакцией монарха на происходившие события. Между тем 26 февраля было убито более 150 демонстрантов. В тот же день взбунтовалась одна из рот Павловского полка, что положило начало братанию демонстрантов с солдатами. К вечеру 27 февраля в восстании участвовало уже почти 70 тыс. из 150 тыс. солдат и матросов, находившихся в Петрограде. Подавляющее большинство остальных сохраняло нейтралитет.

Параллельно со стихийными февральскими демонстрациями начался  процесс самоорганизации новой  власти. 27 февраля представители Рабочей группы Центрального военно-промышленного комитета, партий                      социалистов-революционеров и социал-демократов (меньшевиков) создают Временный исполнительный комитет Петроградского Совета рабочих депутатов. Комитет обратился с призывом немедленно выбирать депутатов в Совет: по одному делегату от тысячи рабочих или от роты солдат. В ночь на 28 февраля выборы состоялись. Возглавил Исполком Петроградского Совета лидер                  социал-демократической фракции Думы меньшевик Н. Чхеидзе. Товарищами (заместителями) председателя стали трудовик А. Керенский и меньшевик                      М. Скобелев. От большевиков в Исполнительный Комитет вошли А. Шляпников и П. Залуцкий.

Большинство в Исполкоме  Совета и в Петроградском Совете принадлежало меньшевикам и эсерам. Влияние большевиков на огромные массы людей, поднятые февральским  этапом революции, было в то время  крайне незначительным, что не могло  не отразиться на численном представительстве  большевиков в руководстве Совета.

27 февраля Государственная дума создала «Временный Комитет членов Государственной думы для водворения порядка в столице и для сношения с лицами и учреждениями». Председателем Комитета стал председатель IV Думы октябрист М. Родзянко. Вскоре Комитет Государственной думы обратился к руководству Совета с предложением начать переговоры об образовании Временного правительства. В ходе обсуждения этого вопроса победила точка зрения меньшевиков и эсеров — в правительство не входить, предоставив право его создания буржуазным партиям. При этом Исполком заявил, что он поддержит Временное правительство лишь «постольку, поскольку» оно не пойдет вразрез с интересами революционной демократии. Обосновывая свое решение, Исполком исходил из того, что поскольку совершившаяся революция — буржуазная, то власть и должна перейти в руки правительства, составленного либерально-буржуазными партиями.

Достижению компромисса  между Временным Комитетом Государственной  думы и Советом способствовало отсутствие уверенности в том, что с царизмом покончено и что генеральный штаб не направил верные царю войска на подавление революции.

2 марта Николай II, узнав, что все командующие фронтами и флотами поддерживают требование Государственной думы об его отречении в пользу прямого наследника царевича Алексея, согласился с этим. Однако вечером того же дня царь заявил, что он отрекается не только за себя, но и за сына, и подписал манифест об отречении в пользу великого князя Михаила. В свою очередь великий князь Михаил заявил 3 марта от отказе принять престол «впредь до созыва Учредительного собрания, имеющего определить форму правления Российского государства», и передал все полномочия верховной власти Временному правительству.

А за день до этого, 2 марта, переговоры между представителями Временного Комитета Думы и Петроградского Совета завершились созданием первого Временного правительства (2 марта— 5 мая). В него вошло 12 человек, из них                  6 кадетов, остальные — октябристы и близкие к ним деятели. В своей деятельности, вплоть до созыва Учредительного собрания, Временное правительство должно было руководствоваться выработанной Исполкомом Петроградского Совета и согласованной с Временным Комитетом Думы программой. Программа включала 8 пунктов: полная и немедленная амнистия по всем политическим и религиозным делам; свобода слова, печати, союзов, собрания, стачек и т. д.; отмена всех сословных, национальных и религиозных ограничений; подготовка к созыву Учредительного собрания; замена полиции народной милицией с выборным начальством; выборы в органы местного самоуправления; неразоружение и невывод революционных войск Петроградского гарнизона на фронт; предоставление солдатам гражданских прав. Как видно из программы, в ней отсутствовало важнейшее требование программы-минимум РСДРП — установление в России демократической республики.

Лидеры Петроградского Совета и Государственной думы выработали также юридический статус Учредительного собрания, важнейшее положение которого гласило: что «решение главных вопросов государственной жизни, включая  определение формы правления, есть исключительная прерогатива Учредительного собрания («непредрешение»). С одной стороны, такое решение на время установило баланс сил. Даже откровенные монархисты приняли эту формулу, так как она давала им надежду на поправение общества и восстановление монархии через Учредительное собрание. С другой стороны, и Временное правительство, и советские партии стали со временем заложниками принципа «непредрешения». Они не могли распорядиться полученной властью даже в той мере, в какой готовы были сделать это, не рискуя быть обвиненными в посягательстве на права Учредительного собрания. В то же время леворадикальные силы эта формула сдерживала лишь в той мере, в какой они признавали за Учредительным собранием окончательную санкцию своих действий.