Прекрасная Анна уже
не плакала, как в то время,
когда уезжала из Константинополя:
она как усердная христианка
радовалась, что избавила знаменитого
супруга своего и народ его
от ужасного несчастья быть
идолопоклонниками. [4; с.25-26]
Не сразу население
Киевской Руси согласилось отречься
от своих богов и божеств.
Пришлось крестить многих "мечом
и огнем". Но пришлось пройти
Владимиру и через это, ибо
для него крещение не сводилось
к чисто религиозному акту: для
него это была глубокая реформа,
которая позволила бы в исторически
краткий срок догнать передовые
страны. [8; стр.295]
4. Крещение киевлян князем
Владимиром
Большой интерес представляет
сам процесс обращения в христианство
киевских горожан. Как видно
из «Повести временных лет», ему
предшествовала особая психологическая
подготовка населения. Вернувшись
домой, Владимир Святославич прежде
всего стал уничтожать идолов языческих
богов: «…повеле кумиры испроврещи, овы
исещи, а другия огневи предати». Наибольшему
надругательству подвергалась статуя
Перуна - самого могущественного бога,
по представлениям славян-язычников. Ее
сбросили с пьедестала, привязали к конскому
хвосту, проволокли вниз по Боричеву ввозу
до Ручья, спустили по Ручью в Днепр и отправили
плыть по течению. Причем до погружения
ее в воду 12 мужей били по статуе жезлами,
а после того как она попала в Днепр, специально
приставленные люди должны были отталкивать
ее от берегов до тех пор, пока она не выплывет
за пределы Руси.
Данные действия были
рассчитаны на дискредитацию
Перуна и других «поганьских»
богов в глазах языческого населения Поднепровья.
Это была яркая демонстрация жителями
Руси бессилия языческих богов, показ
того, что они не в состоянии отомстить
Владимиру и его людям за нанесенные им
оскорбления.
Летом 990 г. после
захвата русским войском Херсонеса
и прибытия в этот город
принцессы Анны с группой священнослужителей
там приняли крещение многие
русские дружинники.
Летом того же года,
по прибытии русского войска
из корсунского похода в Киев, Владимир
Святославич крестил своих сыновей и некоторых
вельмож.
Затем, после ниспровержения
языческих идолов в Киеве, произошло
обращение в христианство многих
знатных людей столицы. [3; Стр.107,
110-111]
1 августа 990 г. состоялось
крещение киевлян (см. Приложение
№1, рис.5).
«Вошли в воду и
стояли там одни до шеи, другие
по грудь, молодые же у берега
по грудь, некоторые держали
младенцев, а уже взрослые бродили,
попы же совершали молитвы,
стоя на месте» - так увидел
Летописец это «крещение Руси»,
тысячелетие которого недавно
торжественно отмечала Русская
православная церковь. День этот,
по тексту «Повести временных
лет», самому раннему дошедшему
до нас летописному своду, можно
восстановить достаточно полно.
Киевляне начали собираться на
Днепр еще на заре. Накануне
христианские миссионеры объехали
город: объявили - на утро назначено
крещение. Явиться должны были все - княжеские
слуги громко и внятно передавали слова
князя Владимира: «Если не придет, кто
завтра на реку - будь то богатый, или бедный,
или нищий, или раб,- да будет мне враг!»
Владимир вроде бы не обязывал идти на
Днепр, но мало кто в открытую рискнул
бы принять княжеский вызов ... Так что
Летописец записал точно: «И сошлось там
людей без числа». Итак, массовое действо,
государственный акт, первый церковно-государственный
акт в Древней Руси. Священники, дьяконы,
дружина князя готовились с вечера. Одни
должны были поститься, чтобы поутру отслужить
литургию, пока еще без особого стечения
христиан, потом торжественно, крестным
ходом с хоругвями и образами идти на Днепр.
Другие отвечали за сбор народа. Княжеское
войско, скорее всего отроки (младшая дружина),
постарались согнать киевлян и раньше
назначенного. Пусть лучше постоят, подождут
- час не ровен, вдруг князю покажется,
что приказ его исполнялся без усердия?
Стало быть, распределили районы, пошли
спозаранку будить киевлян-язычников,
колотить дубьем в двери и заборы: «Вставайте:
князь на реку велит!..»
Согнали на Подол,
под гору. На горке, ее потом
назовут Владимирской, не пройдет
и девяти веков, встанет на
высоком постаменте бронзовый
Владимир с большим крестом.
Но это потом, потом, а сейчас
- толпы на низком берегу под
кручей, цепочка охранения - мера
необходимая; не то чтобы разбегутся,
но так порядка больше. Прибывают
все новые и новые язычники,
согнали сколько могли. По реке тянет ладаном:
идет служба, смуглые чужеземные попы
в сияющих на солнце - ох и дорогих - ризах
с пением погружают в воду крест ... Никто
в толпе толком не понимает ни что с ним
будут делать, ни что делать ему самому.
Знают только, что загонят в воду. Наконец
наверху показалась группа всадников:
«Владимир, Владимир!..» Он, наверное, в
парадном плаще, повоински опоясан, при
бедре - меч. Не то чтобы нужен был меч на
крещении, наряд князя подчеркивает торжественность
события. С коня не слез - сверху виднее.
Может быть, даже не столько ему виднее,
сколько виднее его самого - это важно.
За князем, вплотную, небольшой отряд.
Тоже на всякий случай. На этот день отбирали,
вероятно, особо: только христиан. И, желательно,
из варягов: не свои, в случае чего - проще
будет. Дружина особого любопытства не
проявляет - эти всякого навидались и только
опытным глазом иногда окидывают толпу:
может, надо кого конем потеснить, плетью
огладить. Но пока порядок. Рядом с князем
- могучий Добрыня, умница, военачальник,
друг и к тому же родня - брат матери, дядя.
На Добрыню во всем можно положиться как
на каменную стену. Впрочем, каменной стены
еще нет. Стену вокруг города сложат позднее,
а пока, пока следует признать - ландшафт
вовсе не отвечает ни торжественности
момента, ни парадности дружины и духовенства
на реке. Подол - еще не город. Бревенчатая
крепость, рубленые терема, среди них даже
один каменный, княжий; жилые дома, караульни,
мастерские, конюшни, амбары-склады, казармы,
рынки - все это наверху, на горе. С Подола
виднеется даже верх старой Ильинской
церкви - в Киеве издавна немало христиан.
Здесь же, на низком берегу Днепра, несколько
хибарок вразброс, щепье валяется, лыко.
Наверно, что-то тесали, короба плели под
всякий торг купеческий. Дегтем тянет,
где-то ладью смолят, и ладаном - раздули
кадила попы греческие. Словом, пора начинать.
Наверное, ходом церемонии
распоряжался Добрыня. Дело ответственное,
да и нужно ему войти в
курс: по весне следующего года
Добрыня княжьим посадником отправится
крестить Новгород, свою вторую
родину ... Князь кивнул, и Добрыня
поскакал вниз, к попам, распорядиться.
Вот тут вернемся
к «Повести временных лет». Все,
о чем в ней рассказано, происходило
в Киеве впервые. Никто не
представлял себе, что и как
нужно делать. Да и трудно понять,
как массу самого разного народа
можно было окрестить. Попы-то
знают, но они где-то там
поют, далеко и непонятно ... Несомненно
– сумятица. Кто залез по грудь,
кто - по шею, младенцев держат
на руках - не держать же
их в воде, кто-то там и на
месте не стоит, ходит. Нарушает
таинство или нет? Неясно. Крестят
но греческому обряду в три погружения
... Как это все сделалось? Приседали они
там, что ли? С головой ли окунались? –
понять невозможно. Ясно: происходило
что-то путаное, какая-то не очень сообразная
история вышла.
Наконец разрешили
вылезать. Все в мокрой одежде.
Разошлись по домам. Но теперь
князь знал, что в каждой киевской
хижине – его «брат во Христе».
И в каждой, самой бедной хижине
тоже знали, что в палатах
крепкого города тоже есть
«брат во Христе» - великий
князь.
Вот только не знаем
точно мы, в каком это было
году. Тысячелетие 1988 года – дата
условная. Историки всерьез и
аргументировано спорят о ней
уже более ста лет, но с
полной уверенностью и сегодня
никто не может сказать, произошло
это в 988 или в 989 году, может
быть, в 990-м, а может, и позже.
[6; с.10-12]
5. Крещение других русских
земель
На некоторых киевлян
не подействовали ни княжеский
авторитет, ни угроза применения
силы. И это было признаком
появления в стране серьезной
оппозиции религиозной политике
князя Владимира. Оппозиция таила
в себе большую опасность для
великокняжеской власти. Оппозиционеры
могли объединиться с язычниками
других регионов страны и совместными
усилиями свергнуть Владимира
Святославича с великокняжеского престола.
Князь Владимир и
его христианское окружение не
могли не учитывать возможности
такого поворота событий. Чтобы
этого не случилось, Владимир
Святославич и его приверженцы должны
были в кратчайший срок заставить подчиниться
себе хотя бы главные городские центры
Руси, где проживала местная знать, обладавшая
собственными дружинниками и диктовавшая
свою волю сельскохозяйственной округе.
Одним из таких важнейших
городских центров Руси Х в.
был Новгород Великий, расположенный
на пути «из варяг в греки», имевшем
первостепенное значение. Хорошо сознавая
значение Новгорода в жизни Руси, Владимир
Святославич в 990 г. направил туда христианских
миссионеров, которые с помощью словенского
войска, возглавляемого дядей великого
князя Добрыней, а также вспомогательного
отряда воеводы Путяты заставили его жителей
принять крещение (см. Приложение №1, рис.6).
[3; с.112-115. 116]
Известно, что первыми
епископскими кафедрами, кроме
Киева и Новгорода, была Черниговская
и Владимир-Волынская и Белгородская
кафедра (ныне селение Белогородка
под Киевом).
На части территорий
христианство насаждалось силой;
при этом уничтожались культовые
сооружения язычников, сопротивлявшиеся
подвергались репрессиям.
В Ростове и Муроме
сопротивление введению христианства,
согласно традиционной церковной
истории, продолжалось до XII века:
два первых епископа, посланные
в Ростов, были изгнаны, а третий
— св. Леонтий — погиб от
рук язычников в 1073 (согласно
прологу, в 993). Ростовчане были
крещены только лишь епископом
Исаией (15 мая 1090), восшедшим на кафедру
в 1078 году. [9]
Нет точных подробностей
и относительно того, как происходило
обращение в христианство жителей
других городов страны. И это,
конечно, совсем не случайно. По
всей видимости, обращение в
христианство населения иных
регионов страны происходило
также совсем не гладко, сопровождалось
вооруженными выступлениями язычников
и применением к ним вооруженной
силы.
Показания самых разнообразных,
разновременных, но связанных друг
с другом источников дают основания
заключить, что князем Владимиром
была крещена большая часть
населения древнерусского государства.
Это не означает, что все поголовно
жители Руси были обращены
в христианство. Некоторые из
язычников обосновались, как уже
говорилось, в труднодоступных местах.
Уцелела и часть языческого
жречества. [3; с.112-115. 116]
6. Первые храмы на Руси
Как только крестились киевляне,
великий князь повелел рубить
в Киеве церкви и ставить их
по местам, где прежде стояли кумиры
— мера истинно благоразумная! Язычники,
без сомнения, привыкли считать эти
места для себя священными, привыкли
собираться на них для поклонения
своим истуканам; теперь, приходя
на те же места по прежней привычке, киевляне
должны были встречать уже христианские
храмы и естественно научались, забывая
прежних богов, поклоняться Богу истинному.
Вслед за распространением святой веры
из Киева по всей Руси русский равноапостол
спешил строить храмы Божии и по другим
городам и селам. Из числа этих созданных
тогда в нашем отечестве храмов древнейшие
сказания упоминают о нескольких.
Первая церковь, построенная
святым Владимиром тотчас после
крещения киевлян, была церковь
святого Василия. Она замечательна
уже и потому, что построена
была самим великим князем
и во имя его ангела; построена
на том самом холме, где прежде
в дни своего язычества тот
же великий князь поставил
Перуна и других богатых истуканов
и куда приходил вместе со
своими подданными для
совершения идольских
треб. Она находилась близ двора
теремного великокняжеского к востоку
и, следовательно, по всей вероятности,
служила вначале церковью придворною,
в которой молился сам русский
равноапостол, а может быть, считалась
потому между церквами Киева и главною,
или соборною, пока для этой цели не был
построен особый храм. Судя по обстоятельствам
времени можно полагать, что церковь святого
Василия была первоначально деревянная,
но вскоре, как не без основания догадываются,
и едва ли не самим же Владимиром построена
из камня, потому что сохранившиеся остатки
этой последней свидетельствуют, что она
и по материалам, и по способу построения
своего совершенно сходна с другими каменными
церквами, воздвигнутыми Владимиром и
Ярославом.
Другую, и уже не
деревянную, а каменную и великолепную
церковь воздвиг Владимир во
имя Пресвятой Богородицы. Место
для новой церкви он избрал
также вблизи своего двора
теремного к юго-западу и именно
место, орошенное кровью первых
двух христианских мучеников
на Руси — варягов Феодора
и Иоанна, вкусивших смерть во
дни Владимирова язычества. Основанная
в 989 г. с благословения митрополита Михаила,
церковь эта строилась в продолжение семи
лет мастерами, нарочно вызванными из
Греции, которые, вероятно, тогда же перестроили,
по воле великого князя, и церковь Васильевскую.
В 996 г., когда храм Пресвятой Богородицы
был окончен и освящен, царственный храмоздатель
торжественно вознес в нем, молитву к Богу,
сказав: «Господи Боже! Призри с небеси
и виждь, и посети виноград свой, и утверди
то, что насадила десница Твоя, — этих
новых людей, которых сердца обратил Ты
к познанию Тебя, Бога истиннаго. Призри
и на церковь Твою сию, которую создал
я, недостойный раб Твой, во имя родшия
Тя Матери, Приснодевы Богородицы, и, если
кто помолится в церкви сей, услышь молитву
его, молитвы ради Пречистой Богородицы».
Вслед за тем Владимир в присутствии митрополита
Леонтия, епископов греческих и всех русских,
в присутствии бояр и бесчисленного народа
изрек: «Даю церкви сей святой Богородицы
от именья моего и от град моих десятую
часть» — и, написав клятву, положил свое
завещание в самой церкви, которая и начала
называться Десятинною — по десятине,
определенной на содержание ее (см. Приложение
№1, рис.7). В тот же достопамятный день
— день освящения Десятинного храма —
Владимир сотворил великий праздник для
митрополита с епископами, бояр и старцев,
людских и раздал много имения убогим.
Этот великолепный храм — красноречивый
памятник веры и благочестия нашего равноапостола,
доселе сохранившийся в своих развалинах,
далеко превосходил по величине и богатству
церковь святого Василия. В память светлого
торжества, бывшего по случаю освящения
Десятинного храма, установлено тогда
церковною властью, конечно по желанию
великого князя, праздновать этот день
ежегодно 11 или 12 мая, подобно тому, как
праздновались дни освящения знаменитейших
храмов в Греции, и это был, сколько известно,
первый праздник собственно в Русской
Церкви.
Третий храм, построенный
Владимиром, замечателен только
по случаю самого построения.
Вскоре после того, как великий
князь отпраздновал освящение
Десятинной церкви, он услышал
о внезапном набеге печенегов
на город Василев, находившийся
неподалеку от Киева, и поспешил
с малою дружиною для защиты
города. Но при столкновении с
врагами не в силах был устоять
против них и, спасаясь бегством,
едва укрылся от преследовавших
под мостом. Среди такой опасности Владимир
дал Богу обет, если опасность минует,
создать в Василеве церковь. Молитва благочестивого
князя была услышана, и он в чувствах радости
и признательности к Господу тогда же
исполнил свой обет, поставил в Василеве
церковь во имя Преображения Господня,
так как в тот самый праздник и произошла
неудачная сеча с печенегами и избавление
от них. Эта церковь представляет собою
первый опыт построения церквей так называемых
обыденных, умножившихся у нас впоследствии:
она, несомненно, воздвигнута была в один
день или в самое короткое время, потому
что по сооружении ее, князь праздновал
в Василеве восемь дней со своими боярами,
посадниками, старейшинами из всех окрестных
городов и множеством народа, раздав и
убогим 300 гривен, а на день Успения возвратился
уже в Киев, где также сотворил великий
праздник для бесчисленного множества
народа. Потом на месте этой деревянной
церкви, воздвигнутой по обстоятельствам
наскоро, Владимир мог в память столь близкого
для него события соорудить и каменный
храм Преображения Господня, как свидетельствуют
позднейшие сказания. [10]