Смута в Русском государстве (1598 - 1613 гг.)

В июне 1611 г. пал Смоленск. 16 июля 1611 г. шведы вошли в Новгород Великий. Новгородская летопись донесла  до нас картину морального упадка новгородских верхов. Лишь 40 казаков  защищали город до конца и погибли  в неравном бою. Во главе их были казацкий атаман Тимофей Шаров, дьяк Афиноген Голенущев и стрелецкий голова Василий Голотин. Шведы договорились с верхушкой горожан о призвании на русский престол шведского принца Карла-Филиппа, кандидатуру которого обещали поддерживать даже в случае непризнания ее «всей землей».

С осени 1611 г. центром по организации  нового земского ополчения стал Нижний Новгород. В сентябре в нижегородской  земской избе выступил земский староста Кузьма Минин с призывом помочь Московскому  государству. Нижегородский городской  совет объявил о сборе средств  и призыве ратных людей. Финансовой стороной дела руководил Минин, а  начальником ополчения пригласили «стольника и воеводу» князя Дмитрия  Михайловича Пожарского, известного патриота и военачальника. К ноябрю 1611 г. движение распространилось уже  по всему Поволжью. В январе 1612 г. сформировавшийся костяк нового ополчения  выступил из Нижнего Новгорода по направлению к Костроме. Избранный  кружной путь к столице позволял накапливать силы по дороге. На требование боярина М. Салтыкова запретить  продвижение нижегородцев к Москве патриарх Гермоген ответил проклятием в адрес изменника.

В апреле 1612 г. ополчение  прибыло в Ярославль, где оставалось четыре месяца, восстанавливая порядок  в стране и создавая органы управления ею. Из представителей от служилых людей  и выборных лиц с мест был образован  временный орган верховной власти — «Совет всея земли». Он контролировал  большую часть территории России.

В конце июля 1612 г. ополчение  двинулось к Москве и в августе  уже стояло у стен столицы. Здесь  его ждали казаки во главе с  Трубецким. Заруцкий, потерявший влияние в казацкой массе, незадолго до этого увел 4-тысячный отряд «воровских» казаков в Калугу, где его ожидала Марина Мнишек с грудным сыном от Лжедмитрия II, прозванным на Руси «вороненком». Вместе с ними Заруцкий бежал в Астрахань. Польский гетман Ходкевич, шедший на подкрепление польскому гарнизону Москвы, был разбит и отступил. 22 октября 1612 г. приступом был взят Китай-город, а 26 октября обессилившие от голода поляки сдались. Ополчение Минина и Пожарского и казаки Трубецкого под звон колоколов вступили в Москву. Попытка Сигизмунда III завоевать Москву провалилась. Под Волоколамском он потерпел поражение и вынужден был уйти восвояси.

В январе 1613 г. правительство  Пожарского и Трубецкого созвало  из представителей всех сословий России, кроме владельческих крестьян и  холопов, Земский собор, самый полный по социальному составу участников. Он длился почти два месяца. Сравнительно легко договорились о том, чтобы  «литовского и шведского короля и их детей и иных никоторых  государств иноязычных нехристианской веры греческого закона на Владимирское и Московское государство не избирать, и Маринки и сына ее на государство  не хотеть».

Несмотря на разногласия, 7 февраля 1613 г. Земский собор пришел к согласию по кандидатуре на престол 16-летнего сына митрополита Филарета, плененного поляками, — Михаила  Романова. Через две недели, после  того как с мест пришло одобрение  избрания Михаила, 27 февраля 1613 г. Земский  собор единодушно избрал и торжественно провозгласил царем Михаила Федоровича Романова. В избирательной грамоте  указывалось, что его пожелали на царство все православные христиане  страны и что он состоит в родственных  связях с прежней династией: являясь  сыном Федора Никитича Романова-Юрьева, двоюродного брата последнего царя Федора Иоанновича, Михаил Федорович Романов приходился скончавшемуся царю троюродным племянником.

На Михаила Романова выбор  пал не случайно. Стране нужно было правительство общественного примирения, которое сумело бы наладить сотрудничество людей самых разных ориентаций: бывших сторонников Годунова и Шуйского, патриотов, тушинцев, пропольски и прошведски настроенных лиц. Молодой царь казался фигурой нейтральной, не был склонен к своеволию, даже не очень-то и стремился занять трон. К тому же он приходился сыном митрополиту Филарету, а церковь на исходе Смуты играла роль одной из ведущих национальных сил страны. Кандидатура из семьи Романовых чудесным образом устроила всех. Своими их считали близкие к опричной власти семьи, поскольку один из инициаторов опричнины, Василий Михайлович Юрьев, приходился двоюродным дядей Михаилу. Пострадавшие от опричного террора также не чуждались Романовых, ибо Федор Никитич Романов со своей женой оказались в ссылке при Борисе Годунове. Романовы были популярны в среде казаков, с ними связывались некоторые крестьянские иллюзии. Длительное пребывание Филарета в тушинском лагере в качестве «нареченного патриарха» позволяло бывшим тушинцам надеяться на милость нового царя. Сторонники польской ориентации также могли не опасаться за свою судьбу, так как Филарет возглавлял делегацию, пригласившую Владислава на русский престол.

Положение России после Смуты  было тяжелым. Медленно восстанавливался внутренний порядок и спокойствие. По стране еще долгое время бродили  шайки «воровских людей» и польских авантюристов, сделавших своим ремеслом грабежи и разбои «и не хотяху от воровства престати». Ликвидация последствий интервенции растянулась почти на пять лет. Активное участие в ней принимал сам народ. Героем развернувшейся партизанской войны против бродячих отрядов интервентов стал костромской крестьянин Иван Сусанин, заведший польский отряд в болото.

Вождем «воровских» казаков  оставался атаман Иван Заруцкий, попытавшийся устроить свое царство под покровительством иранского шаха в Астрахани. Однако ни население, ни казаки не поддержали Заруцкого, и он при приближении московских воевод был вынужден спасаться бегством. В 1614 г. Заруцкий был пойман и казнен в Москве вместе с сыном Марины Мнишек, «царевичем» Иваном. Марина вскоре умерла в заточении.

В экономическом плане  следствием Смуты стали запустение и разорение страны, с которыми она едва справилась к 20-м годам. В социальном плане Смута способствовала ослаблению боярства, которое дискредитировало себя пособничеством интервентам. В  политическом отношении события  этой эпохи показали, что преодоление  Смуты стало не только делом государей, потомков Ивана Калиты, но и общенародным подвигом. Тяжелый опыт сначала опричнины, а потом Смуты подвел последнюю черту под идеей вотчинного управления государством на основе произвола и свободно толкуемого обычая. Отныне предметом заботы общества и власти становится правовое обеспечение статуса сословий. Упрочилось положение православной церкви в связи с той ролью, которую она играла в деле консолидации национально-патриотических сил. Это был последний период ее исторического взлета. Уже с середины века церковь поразит глубочайший кризис.

Таким образом, тотальный  общественный конфликт начала ХVII в. обнажил до предела накопившиеся в России противоречия и по-своему разрешил их. Он был неизбежен для периода перехода от старых общественных структур к новым национальным объединениям и сопровождался появлением зачатков общенационального сознания.

Итак, события начала ХVII в. в России правильнее всего оценивать как гражданскую войну, в ходе которой рождалось национальное самосознание. Показательно, что современники событий ближе всего были к этой мысли и квалифицировали Смуту как всеобщее междоусобие: «восста сын на отца, и отец на сына, и брат на брата, и всяк ближний извлече меч». Оно сопровождалось разрывом традиционных общественно-политических связей. Поляки заняли Москву и Смоленск, шведы — Новгород, страна оказалась без политического управления. Общество было деморализовано. Это выражалось в беспринципности политического поведения его верхушки, бессмысленных зверствах шаек «воровских людей» над мирным населением. Глумлению подвергались храмы, монастыри, священнослужители. Казалось, России пришел конец. Но в муках рождалась новая Россия. Ее спасли тогда востребованные жестокой необходимостью национальные и религиозные связи.

Эта точка зрения не согласуется  с двумя ведущими концепциями  Смуты. Одна из них разделяет всех участников событий на приверженцев идеи государственности и ее разрушителей. Другая основывается на разделении их по классовому признаку на угнетателей и угнетенных и вводит понятие «крестьянской войны». Эпоха, разделившая две династии в России, была намного сложнее всех схем ее оценки. Люди зачастую были сначала в одном лагере, потом переходили в другой (дворяне Ляпунова, казаки Трубецкого). За исключением заядлых авантюристов и беспринципных мародеров, участники событий стремились к разным вариантам государственного порядка. Неправомерно противопоставлять по социальному признаку движения Лжедмитрия I, Болотникова и Лжедмитрия II. Их участники не только принадлежали к различным социальным группам, но и просто даже были одними и теми же людьми.

Важнее другое: социальные программы всегда являлись лишь средством достижения политических целей. В этой связи идеи Лжедмитрия II были не менее радикальны, чем призывы Болотникова. Самозванец предлагал крестьянам и холопам Шуйского считать себя свободными от всех обязательств и присоединиться к его лагерю. Точно так же ориентированные на социальные низы призывы исходили из лагеря Болотникова во время его стояния под Москвой. Обращенные к «черным», «жилецким» людям с призывом грабить и убивать «лучших людей», они были прежде всего тактическим приемом. Специфически крестьянских, связанных с сословными нуждами требований соратники Болотникова не выдвигали. Низы пока искали личных выгод, а не социальных гарантий. Холопы стремились стать вольными казаками, крестьяне и посадский люд жаждал облегчения или освобождения от тягла и поступления в служилые или приказные люди.

Список литературы

1. Э.А. Смирнов, История российского государства .-М.: ЭКСМО, 2003
2. Л.В. Поляков, История государства и права. -М.: ИНФАРМ-М, 2008
3. Википедия
4. Курс лекций