Тайпинское восстание

Тайпинское  восстание

Причины, которые привели к началу одного из крупнейших в истории Китая  народных восстаний, поставившего под  угрозу правление цинской династии и продолжавшегося пятнадцать лет, представляли собой сложное переплетение факторов, носивших традиционный характер, с новыми явлениями, связанными с вторжением иностранных держав. Приметы династийного кризиса, о котором речь шла выше и которые проявили себя в восстаниях рубежа XVIII—XIX вв., были усугублены последствиями интенсивного вовлечения китайского общества в мировые хозяйственные и культурные связи.

Возможно, наиболее значительные последствия, приведшие к росту народного  недовольства, имело все более  увеличивавшееся отрицательное  сальдо Китая в торговле с западными  державами, что в свою очередь было результатом огромного увеличения ввоза в страну опиума. На протяжении 1820-1840-х гг. в результате торговых операций китайская экономика получила около 10 млн. лянов серебра прибыли, в то время как вывезено его из Китая было примерно 60 млн. Это отразилось на рыночном соотношении серебра и медной разменной монеты. Так, если в начале XIX в. за один лян серебра давали 1 тыс. медных монет (туцзыр), то в начале 1840-х гг. — до 1500 монет. Последнее обстоятельство имело самое непосредственное отношение к проблеме налогового бремени. Как отмечалось выше, поземельный налог назначался в зависимости от количества и качества земли и исчислялся в граммах серебра. Непосредственная выплата производилась медной монетой в соответствии с реально складывающимся на рынке соотношением. Таким образом, реальное налоговое бремя, и в первую очередь на территории провинций Южного Китая, через которые и шла основная торговля с Западом, должно было увеличиться, и весьма существенно.

Второе обстоятельство, также связанное  с иностранным вторжением и питавшее источники народного недовольства, состояло в перенесении основного объема торговли после первой «опиумной» войны в приморские провинции бассейна Янцзы. Это было результатом сопротивления, которое встретили иностранцы в Гуандуне, а также открытия для иностранной торговли целого ряда новых приморских городов. Товары, которые раньше приходилось транспортировать на юг, теперь было весьма удобно отправлять за границу, используя водную транспортную сеть бассейна Янцзы. Это лишило работы весьма значительную часть населения южных провинций, принадлежавшего к общественным низам, которые к середине XIX в. уже традиционно были связаны с перевозками товаров для иностранной торговли.

Таким образом, новые факторы, связанные  с воздействием мирового рынка и капитализма, стали как бы частью традиционного механизма, действие которого приводило к обострению династийного кризиса и вспышке народного сопротивления.

К отмеченным обстоятельствам следует  добавить и ряд других, носивших вполне традиционный характер. Народное недовольство вызвали последствия стихийных бедствий, обрушившихся на Китай в 40-е гг. XIX в. Плохое содержание ирригационных сооружений привело к тому, что в 1841 и 1843 гг. Хуанхэ прорвала дамбы, контролировавшие ее течение. Это вызвало затопление огромных территорий, в результате чего погибло около 1 млн. человек. В 1849 г. в провинциях нижнего течения Янцзы случился один из самых жестоких неурожаев в XIX в. Засуха, ураганы и нашествие сельскохозяйственных вредителей почти полностью Уничтожили посевы.

В условиях серьезного ухудшения положения  значительные Массы сельских и городских  низов могли принять участие  в антиправительственных выступлениях. Кроме того, в провинциях Южного Китая, где, собственно, и началось восстание, были весьма сильны традиционные противоречия между двумя группами населения — пунти («коренные», или бэнъди на пекинском Диалекте) и хакка («пришлые», или кэцзя в нормативном чтении). Первые, организованные в могущественные клановые общины, занимавшие наиболее удобные для земледелия и плодородные земли долин, считали себя истинными хозяевами здешних мест. Хакка были потомками более поздних переселенцев, которым достались земли предгорий, более пригодные для выращивания батата, чем ведения поливного земледелия. Из их числа выходили арендаторы земель пунти. Помимо этого хакка как более поздним пришельцам чаще приходилось сталкиваться с местным некитайским населением и вести с ним борьбу за землю.

Хакка были весьма благодатной средой для пропаганды антиправительственных настроений. Неудовлетворенность своим положением, постоянное ощущение приниженного социального статуса заставили их винить в этом общественный порядок в целом, олицетворением которого являлась правящая маньчжурская династия. На Юге, в особенности в среде хакка, было много сторонников тайного общества «Небо и земля», занимавшегося антиманьчжурской пропагандой и призывавшего народ к свержению цинской династии и установлению китайского правления.

Неудивительно в связи с этим, что будущий руководитель Тайпинского восстания был родом из деревни хакка — Хун Сюцюань (1814—1864) родился в простой крестьянской семье в пров. Гуандун. Хун с детства испытывал склонность к учению. Когда мальчику исполнилось шесть лет, родители отдали его в деревенскую школу, которую он сумел успешно закончить, что удавалось очень немногим его сверстникам.

Семья Хун Сюцюаня, его родственники по клану, включая его самого, надеялись, что, выучившись, он сможет сдать экзамены на ученое звание, а затем начать и чиновничью карьеру. Таким образом, его юношеские устремления основывались на вполне лояльном отношении к существующему общественному порядку и, казалось, ничто не обещало, что жизнь и время сделают из него вождя одного из самых значительных народных восстаний в истории Китая. Однако преследовавшие Хун Сюцюаня неудачи во время экзаменов на получение первого ученого звания (шэньюанъ) повлияли на всю его дальнейшую жизнь.

В 1837 г. после очередного провала  на экзаменах Хун, трагически переживавший случившееся, тяжело заболел. Он впал в нервную горячку, сопровождавшуюся бредом и галлюцинациями. Во время болезни ему явилось видение — старец, восседавший на троне и подающий ему меч, украшенный драгоценными камнями. Оправившись от болезни, будущий вождь восстания, пытаясь разобраться в посещавшем его видении, обратился к изучению переводов священных христианских книг, которые годом ранее он привез из Гуанчжоу. В результате их длительного и тщательного изучения Хун пришел к выводу, что явившийся ему старец есть Бог Отец, предназначивший его к исполнению Божьего Завета — освобождению людей и основания на земле Божьего Царства. Впоследствии Хун Сюцюань назвал свое государство Тайпин тяньго (Небесное государство великого благоденствия), откуда и пошло название восстания. Себя Хун Сюцюань считал младшим братом Иисуса Христа и будущим правителем Небесного Царства на земле.

Попытка обратить односельчан в  новую веру, представлявшую из себя причудливое соединение христианских идей с китайской традицией, знатоком которой можно считать Хун  Сюцюаня, не увенчались успехом, хотя он и нашел последователей среди некоторых родственников (так, приверженцем новых идей стал его двоюродный брат Хун Жэньгань) и верных друзей.

Стремясь расширить круг своих  последователей, Хун Сюцюань переезжает в одну из деревень в соседней провинции Гуанси (уезд Гуйпин), где у него были родственники. В этом бедном горном районе, населенном бедняками-хакка и оторванными от сельской жизни рабочими-углежогами, число сторонников нового учения увеличилось. Здесь же им при поддержке ближайших друзей было основано «Общество поклонения Небесному Владыке», которое вскоре насчитывало до 2 тыс. человек.

Несмотря на преследования властей  и временные неудачи, проповедь  Хун Сюцюаня и его сподвижников привлекала все новых последователей. Из их среды вскоре и сформировалась группа будущих руководителей восстания. Среди них был энергичный и талантливый организатор Ян Сюцин (1817—1856). Будучи простым углежогом, он претендовал на признание того, что его устами с последователями движения говорит Сам Бог Отец (когда Ян Сюцин впадал в состояние, напоминавшее эпилептический припадок). Совсем юным примкнул к инсургентам Ши Дакай (1831—1863), происходивший из зажиточной семьи в Гуанси. Он привел в ряды повстанцев несколько сотен человек, являвшихся его родственниками по клану. Среди руководителей движения можно назвать также Вэй Чанхуэя, человека довольно состоятельного, семья которого принадлежала к шэньши. У каждого из них были свои причины решиться на участие в деле, которое могло кончиться гибелью.

Летом 1850 г. Хун Сюцюань призвал  своих сторонников собраться  в деревне Цзинь-тянь (тот же Гуйпин) в Гуанси, чтобы подготовиться  к решительной борьбе с властями. На призыв откликнулись примерно 20—30 тыс. человек — мужчины, женщины, дети. Многие, продав все имущество, приходили к тайпинам целыми семьями и даже кланами.

Уже на ранней стадии восстания сторонники Хун Сюцюаня стремились реализовать  некоторые важнейшие принципы его  учения. Одним из них было положение  об изначальном равенстве всех людей. В этом сказалось влияние как христианских идей, так и китайской традиции, связанной с историей религиозных сект и тайных обществ. Как мы видели ранее, принцип изначального равенства всех созданий Божьих исповедовался и последователями религиозных сект, в основе верований которых лежали в первую очередь буддийские принципы. Сторонники Хун Сюцюаня попытались воплотить эти верования в некоторых общественных институтах. Одним из наиболее важных нововведений у восставших стали общественные кладовые, куда последователи движения должны были отдавать все имущество, превышающее минимум, необходимый для самой простой жизни. Сюда впоследствии передавалось также захваченное повстанцами в ходе гражданской войны.

Тайпинское руководство разделило  своих последователей на мужские  и женские отряды, объявив, что вступление в брак будет разрешено после победы народной войны. В тайпинских рядах были запрещены и сурово карались употребление табака и наркотиков; а также азартные игры. В знак непризнания власти маньчжурской династии тайпины отрезали косу и носили распущенные волосы, спадавшие на плечи. По этой причине в правительственных источниках их часто называли «длинноволосыми».

Социальный состав восставших был  разнородным — это было в полном смысле народное движение, собравшее  под свои знамена людей разного общественного положения и различных национальностей. В его рядах были земледельцы-хакка, а также те, кто принадлежал к местным кланам, рабочие-углежоги и шахтеры, занятые на разработках в горных районах Гуанси, бедняки и состоятельные люди, выходцы из семей шэньши, ханьцы и представители местных народов, в первую очередь чжуан, и др. Но, разумеется, основную массу составляли те, кого можно отнести к низам тогдашнего китайского общества, — его маргиналы и даже люмпены.

Тем не менее из этой крайне разнородной массы людей, увидевших в движении тайпинов путь к иной, более достойной жизни, его руководителям удалось создать вполне дисциплинированное и боеспособное войско. Уже летом и осенью 1850 г. повстанцам пришлось неоднократно вступать в военные действия с отрядами деревенской самообороны, которые по приказанию местного начальства направлялись на подавление начавшейся смуты. Выступления, организованные местными могущественными кланами, были отражены восставшими.

Число сторонников движения росло, ему становилось тесно в отдаленном, богом забытом районе Гуанси. В январе 1851 г. было официально объявлено о начале восстания и образовании Небесного государства великого благоденствия, а также об основной цели восставших — свержении установившегося общественного порядка, воплощением которого в глазах тайпинов была правящая маньчжурская династия.

Казалось, что инсургенты стремятся  полностью искоренить все, что имело  хоть какое-то отношение к китайской  культуре и исторической традиции, и утвердить на их месте совершенно другие, западные, ценности. Они расправлялись со всеми, кто так или иначе был связан со службой правящей династии. Беспощадно уничтожались все члены семей, в домашнем скарбе которых были найдены хотя бы отдельные предметы церемониальной одежды чиновника. Руководители движения объявили об отказе от традиционной системы экзаменов и набора посредством нее кандидатов на государственную службу. Они выступали против традиционных китайских религиозных «трех учений», назвав их ересью, безжалостно уничтожая при этом культовые сооружения и изваяния святых, дорогие сердцу не только книжника-чиновника, но и простого человека. На место всего этого они выдвинули христианство в интерпретации Хун Сюцюаня как единственно верное учение.

Однако движение тайпинов не означало полного разрыва с прошлым. Уже в самом названии тайпинского государства (Тайпин таньго — Небесное государство великого благоденствия) обнаруживается сочетание христианских влияний с вполне традиционными представлениями. «Небесное государство» — эту первую часть названия, скорее, можно отнести к влиянию западных религиозных концепций. Хотя для тайпинов Бог — это «тянь-чжу» (Хозяин Неба), т.е. Бог Отец по библейской традиции. В сознании простого китайца он вполне мог совмещаться с привычным представлением о Небе, которое также способно к творению, но это принципиально иной акт, нежели тот, который лежит в основе христианских учений.

Явное воздействие традиционных китайских  представлений мы находим во второй части названия государства, созданного тайпинами, — «великое благоденствие». Именно этот термин встречаем в древнем трактате «Чжоу ли» (Ритуал Чжоу). Именно оттуда главным образом были почерпнуты Хун Сюцюанем основные идеи, связанные с принципами государственного и общественного строя, который инсургенты были призваны утвердить в своем государстве.

Думается, что ничего принципиально  нового не было и в обращении к  иностранному религиозному учению, в  данном случае христианству. Достаточно вспомнить, что идеология религиозных  сект восприняла ряд положений буддизма, китайцам был известен и ислам, хотя родина этих учений далеко от Китая. Да и само христианство не являлось совершенно новым и неизвестным китайцам учением. Несмотря на гонения в XVIII в., христиане существовали в цинской державе. Шокирующей была та жесткость в религиозной пропаганде и действиях, которой отличались тайпины. Впоследствии это сослужило им плохую службу, оттолкнув их потенциальных последователей из числа простых китайцев или шэньши, готовых откликнуться на призыв к возрождению китайской государственности, но неспособных отказаться от традиционной китайской учености, постижение которой составляло смысл их существования.