Тактика допроса свидетеля и потерпевшего

Если свидетель  или потерпевший уже дает достоверные  и правдивые показания, а следователь, не оценив их достаточно правильно, применяет тактические приемы допроса по преодолению установки на ложь, то это может сбить допрашиваемого и вызвать недоверие к следователю, упорно не желающему верить правдивым показаниям.

Установление  недостоверности показаний, как и выявление их ложности, есть своего рода шаг к получению достоверных и правдивых показаний, так как в этом случае отпадает одно из возможных объяснений события или его деталей и перед следователем открывается путь к применению тактических приемов для получения достоверных, правдивых показаний.

Чтобы создать  условия для оценки показаний  в смысле их достоверности, правдивости  и полноты, необходимо соблюдать  правило о том, чтобы допрашиваемый  сообщал известные ему сведения, относящихся к делу, со всеми подробностями и обязательно указывал, во-первых, откуда ему известны сообщаемые сведения, воспринял ли он сам соответствующие факты (когда, где, при каких обстоятельствах) или узнал от других (от кого именно, когда, где, при каких обстоятельствах), во-вторых, кто может подтвердить сообщаемые сведения и каким образом они могут быть проверены, разъяснив при этом, что согласно закону (ст.74 УПК) не могут служить доказательством сообщаемые им фактические данные, если он не может указать источник своей осведомленности. Это не только создает условия для оценки показаний, но и побуждает допрашиваемого более ответственно относиться к своим показаниям, корректировать их путем самоконтроля, не фантазировать.

Оценке подвергается прежде всего достоверность показаний, то есть соответствие сообщаемых сведений действительности. Практически она заключается, главным образом, в том, что содержащиеся в показаниях сведения сопоставляются с другими доказательствами.

В процессе допроса  такие сведения сопоставляются с уже имеющимися доказательствами. Если последние достаточно твердо устанавливают тот или иной факт и им соответствуют получаемые показания, то, как правило, нет оснований сомневаться в их достоверности (а следовательно, и в правдивости), если, конечно, они не вызывают недоверия по другим причинам (например, при наличии данных о том, что показания даются в результате внушения, а допрашиваемый сам не наблюдал событие).

Если к моменту  допроса имеющихся доказательств  недостаточно для вывода о достоверности того или иного обстоятельства, к полученным при допросе сведениям об этом обстоятельстве (как совпадающим, так и не совпадающим) следует относиться более критически. В одних случаях совпадающие сведения приводят к выводу о достоверности этого обстоятельства, а других, особенно при наличии серьезных противоречий между сведениями, содержащимися в показаниях, и сведениями, полученными из иных источников, необходимо собирать новые доказательства, пока с достоверностью не будет установлен факт и не станет ясно, насколько достоверны и правдивы показания.

Если сведения, содержащиеся в показаниях, противоречат другим доказательствам, не следует  сразу же делать вывод о ложности показаний, так как не исключено  добросовестное заблуждение допрашиваемого, забывание, различные "наслоения", образовавшиеся на воспринятом к моменту дачи показаний.

Предположение о возможности неправильного  восприятия обычно (при расхождении  сведений, содержащихся в показаниях, с другими доказательствами) возникает  в случаях, когда условия восприятия были неблагоприятны или оказались неблагоприятные субьективные факты (болезненное состояние органов чувств, ненаправленность внимания и т.д.). Вот почему при допросе возникает необходимость уточнить у допрашиваемого условия восприятия, выявить наличие субъективных и объективных факторов, помешавших правильному и полному восприятию, или "наслоений", образовавшихся к моменту допроса.

Как же должен поступить  следователь, если он установит наличие  таких факторов? Необходимо зафиксировать  показания так, как они даны в действительности, и вместе с тем изложить в протоколе допроса со слов допрашиваемого условия восприятия и "хранения" в памяти воспринятого (например, возможное переплетение его со своими последующими суждениями) и тогда будет ясна причина неполного или в некоторой степени искаженного восприятия или трансформированного воспроизведения.

Таким образом, правдивыми могут  быть не только достоверные, но и не вполне достоверные показания, если причиной последних были добросовестное заблуждение, неполнота восприятия или забывание, или неосознанное влияние последующих воздействий на воспринятое.

Вывод о ложности показаний  при их сопоставлении с другими  доказательствами будет обоснован главным образом в следующих случаях:  
а) при диаметрально противоположном освещении или отрицании обстоятельств, достаточно установленных другими доказательствами. Например, свидетель утверждает, что обвиняемый находился в то или иное время в определенном месте (и тем самым подтверждает его алиби), тогда как из других проверенных доказательств явствует, что он был на месте преступления в тот момент, когда оно было совершено; или потерпевший показывает, что в момент наезда на него автомашины он шел по пешеходной дорожке и был трезв, тогда как из протокола осмотра места происшествия и справки больницы, куда был доставлен потерпевший, известно, что наезд произошел в 30 метрах от пешеходной дорожки и потерпевший находился в состоянии сильного алкогольного опьянения;  
б) при явно неполном освещении события отклоняющемся от достаточно установленных обстоятельств при отсутствии усилий, которые серьезно могли повлиять на восприятие. Например, свидетель утверждает, что между слесарем и мастером в его присутствии происходила ссора из-за того, что мастер сделал слесарю замечание по поводу его работы, и в ответ на это слесарь только выругался; показаниями же мастера и двух других рабочих установлено, что слесарь не только выругался, но и замахнулся на мастера большим подпилком и грозил расправой. Или потерпевший от грабежа заявляет, что на него напали двое мужчин, тогда как свидетели, наблюдавшие это событие, показали, что преступник был один;  
в) при ссылках на плохую память или забывчивость по поводу обстоятельств, которые допрашиваемый по характеру этих обстоятельств и условий их восприятия не мог не запомнить и не мог забыть. Свидетель заявляет, что забыл, была ли драка в его присутствии и ничего не помнит о ней, хотя после этого события прошло немного времени и о нем он очень подробно рассказывал знакомым.

Другим важным методом  оценки правдивости и достоверности показаний является проверка их внутренней согласованности.

Существенные противоречия в показаниях одного и того же лица в отношении определенных обстоятельств - явный признак ложности одного из этих показаний или всех их.

Известно, что если человек  воспринял те или иные обстоятельства в действительности и при определенном значении этих обстоятельств достаточно хорошо их запомнил, то в его рассказе о них не будет путаницы, а повторное  сообщение о таких обстоятельствах  существенно не будет отличаться от первоначального.

Если же допрашиваемый  в действительности не воспринимал  те или иные обстоятельства, а показывает о них ложно, со слов кого-нибудь или фантазирует сам, то обычно в  этих показаниях заранее не продумывается  вся "цепочка" и детали отдельных обстоятельств. Вот почему в таких показаниях на одном и том же допросе, и особенно при повторном допросе, поскольку он уже не помнит подробностей того, что говорил раньше, и ему приходится фантазировать снова, появляются противоречия. Нередко допрашиваемый, чувствуя неубедительность своей первоначальной лжи, меняет свои показания и тогда также появляются противоречия.

При повторном допросе  с целью проверки правдивости  показаний рекомендуется изменить последовательность изложения обстоятельств выясняемого события. Выявлению противоречия помогают детализирующие вопросы следователя. При этом рекомендуется точно фиксировать отдельные вопросы и ответы в протоколе, а иногда даже и получить под каждым ответом подпись с тем, чтобы обнаруженные противоречия были наглядны и неоспоримы.

Правдивость и достоверность  показаний проверяется также  путем выяснения, мог ли допрашиваемый  знать сведения, о которых он показывает, располагал ли он соответствующими источниками, достаточно ли благоприятными были условия восприятия. Иногда сообщаемые сведения могут оказаться неправдоподобными. Так, потерпевший или свидетель сообщает, что узнал в лицо какого-то человека, хотя это было темной ночью и на большом расстоянии; или свидетель, обладающий нормальным слухом, заявляет, что не слышал криков о помощи лица, шедшего с ним рядом.

Если свидетель или  потерпевший при даче показаний  указывает детали, которые обычно трудно воспринимаются и в большинстве  случаев не запоминаются, то следует  выяснить, почему он так хорошо запомнил их. Возможно, что допрашиваемый дает такое объяснение, которое позволит убедиться в правдивости показаний (если эти делали вызывали какой-то интерес у допрашиваемого, если он сознательно закреплял их в памяти и т.д.) или, наоборот, их ложности.

При оценке правдивости показаний  не следует пренебрегать личным наблюдением  за допрашиваемым. Известно, что психическая  деятельность сопряжена с физиологической  и, таким образом, течение психической  деятельности, ее характер могут быть прослежены по внешним физиологическим проявлениям человека.

Во всяком случае страх свидетеля и потерпевшего перед ответственностью за ложные показания, как правило, не может не отразиться на поведении допрашиваемого, манера держать себя, если он говорит следователю неправду. Например, продолжительные паузы при даче показаний, если они не связаны с попытками вспомнить забытое, нередко свидетельствуют о борьбе, происходящей в сознании допрашиваемого - желание сказать то, что он должен в силу требований закона и морали, то есть правду, и то, что ему хочется сказать в силу каких-то причин (в этот момент особенно уместно вмешательство следователя во внутренний конфликт допрашиваемого, например, путем напоминания об ответственности за ложные показания). Об этом же состоянии допрашиваемого может свидетельствовать сбивчивая речь после довольно гладкого рассказа, противоречивые суждения, неуверенный тон, слезливость, неожиданно появившиеся непроизвольные движения. На практике обычно по тем вопросам, по которым свидетель или потерпевший дает правдивые показания, он говорит достаточно свободно и подробно, а как только доходит до обстоятельств, которые не намерен изложить правдиво, становится неразговорчивым, путается. Заметим, что очень гладкая речь не всегда свидетельствует о правдивом рассказе.

Когда допрашиваемый  лжет, он иногда бледнеет или, наоборот, краснеет, наблюдается дрожание рук, а также нервные движения. Все  эти физиологические проявления индивидуальны. Они иногда наблюдаются и у допрашиваемых, дающих правдивые показания, и поэтому не имеют доказательственного значения и не фиксируются в протоколе, но наблюдательный следователь может заметить, какие изменения происходят в допрашиваемом - конкретном лице, если оно явно и сознательно отклоняется от правды, пытается обмануть следователя, а это очень важно для получения правдивых показаний. Забывание есть не столько естественный процесс, что следователя должно настораживать не столько то, что свидетель, по его словам, забыл какое-либо обстоятельство или детали, сколько то, что он слишком легко говорит о подробностях давно происшедшего события, ибо это, как уже отмечалось, нередко свидетельствует о ложных заученных показаний.

Более прочно запоминает обстоятельства события потерпевший, так как они обычно ярче воспринимаются пострадавшим лицом, чем свидетелем, но и запоминание потерпевшим имеет свои недостатки.

Запоминание происходит путем запечатления воспринятого в  нервных клетках головного мозга, при этом запечатлевается "цепочка" связанных между собой обстоятельств, их деталей. Поэтому и припоминание и узнавание протекают через ассоциации: по смежности, по сходству, по контрасту, а иногда через причинно-следственные связи.

В процессе припоминания и узнавания следователь может оказать помощь допрашиваемому, но не повышая при этом тона. Приказ, повышенный тон могут привести к тому, что допрашиваемый попытается "угадать", чего добивается от него следователь, и соответственно "вспомнить" то, чего не было, и таким образом окажет следователю "медвежью услугу".

Учитывая сложность  процесса припоминания и узнавания, необходимо в соответствующих случаях  фиксировать в показаниях, помнит ли допрашиваемый то или иное обстоятельство твердо или сомневается, если сомневается, то в чем именно, может быть, ему кажется, что было так, но он в этом не уверен и т.д.. Такие не вполне категорические утверждения в протоколе допроса следователь, разумеется, не хотел бы иметь, но, если допрашиваемый не может сказать точнее, то все же они отражают действительные показания и поэтому никого не введут в заблуждение.

Свидетелей  и потерпевших, как правило, рекомендуется  допрашивать как можно скорее после тех событий, о которых  им следует давать показания, потому что время отрицательно влияет на сохранение воспринятого в памяти. Вместе с тем следует учитывать, что допрос потерпевшего, а иногда и свидетелей целесообразно бывает отложить на некоторое время после события для того, чтобы они "пришли в себя", успокоились, если оно очень сильно их взволновало, напугало и т.д.. Показания, даваемые в таком состоянии, могут оказаться сбивчивыми, неточными и нечеткими. В таких случаях сразу же после события преступления рекомендуется ограничиться допросом в пределах того, что необходимо для принятия мер к пресечению преступления, предупреждению новых преступлений, выявлению и задержанию виновного и т.д., а затем, через несколько дней, произвести полный допрос (может быть, даже следовало бы принять за общее правило допрашивать потерпевших, а также свидетелей, если их показания относятся к сильно взволновавшему их событию, дважды: сразу после события, а затем через некоторое время). Если немедленный допрос потерпевшего невозможен (ранение и т.п.), с разрешения врача надо получить от потерпевшего как можно быстрее самые необходимые сведения. Иногда приходится ограничиваться лишь оперативной магнитофонной записью или допросом врача, беседовавшего или присутствовавшего при беседе следователя с потерпевшим, или допросом иного лица, присутствовавшего при такой беседе.