Буддизм у народов России

     В проповеди, обращенной к Сингалаке, рассказывается, как Будда обнаружил, что некий домохозяин почитает шесть  четвертей (стороны света, надир  и зенит). Он говорит, что так велел ему делать отец. Будда не бранит его за это, но говорит, что четвертям не следует поклоняться таким способом. Он указывает на четыре греха - убийство, воровство, превратное потворство страстям и ложь; на четыре повода к дурному поведению - пристрастность, ненависть; глупость и страх; на шесть способов потерять богатство и шесть опасностей в каждом из них; на четыре вида врагов, которые выглядят как друзья, и на четыре вида истинных друзей.

     Истинный  адепт почитает четверти, глядя на мать и отца как на восток. Он говорит: «Они лелеяли меня, и я буду лелеять их; я буду служить им, я поддержу семью и буду приносить жертвы их отлетевшим душам». И родители отвечают ему пятью способами. Так же говорится и о других четвертях. Он почитает юг, выполняя обязанности по отношению к своим учителям, запад - лелея свою жену и будучи ей верным, север - будучи предан своим друзьям, надир - заботясь о своих рабах и слугах, а зенит - заботясь об отшельниках и брахманах. Это называлось «всеобъемлющим долгом буддийского мирянина», однако в действительности долг мирянина совсем не ограничивался такой установкой. Нравственное действие ведет к вознаграждению в виде счастья в настоящем или следующем существовании, чему учат со всей настойчивостью. Однако это не может привести к спасению, к полному избавлению от той жизни, в которой все преходяще, и поэтому приносит страдание. Даже мирянин считал своей задачей курс обучения (четыре ступени Пути), который сразу поднимал его выше стремления к блаженству, обретаемому при вознаграждении добрых дел.

     О четверичной структуре Пути часто  упоминается в поздних текстах, и, хотя в Каноне о ней также  сказано, это, вероятно, изменение классификации  более раннего учения. Часто рассказывается о том, как миряне достигали первых его трех ступеней.

     На  первой ступени тот, кто вступил  в поток (сотапанна), разрушает трое оков (убеждение в том, что существует постоянная самость, сомнение и веру в добрые дела и церемонии). Он освобожден от подверженности перерождению в состоянии  страдания, ему становится суждено просветление.

     На  второй ступени, разрушив трое оков и  удалив страсть, ненависть и умственный беспорядок, человек становится возвращающимся один раз (сакадагами) и (если он умирает  в этом состоянии) возвращается в  мир только однажды перед достижением прекращения страданий.

     В-третьих, разрушив пять низших оков (три упомянутых выше, сладострастие и злобу), он возрождается в более высоком  существовании и, не подверженный возвращению  в этот мир (анагами), достигает там  нирваны.

     На  этих трех ступенях нет стремления к накоплению заслуг. Нравственная тренировка остается существенной частью, в которой действительные тенденции и принципы, ведущие к безнравственным действиям, искоренены, но более важным является искоренение всех тенденций, являющихся проявлениями жажды или страстного стремления (танха) к любой форме существования во вселенной. Это стремление, которое в его разных формах классифицируют как оковы, помехи и асавы, разрушается посредством знания об источнике страдания и пути его прекращения. Затем достигается четвертая ступень, ступень архатства, и индивид, если он еще не оставил мир, перестает ipso facto быть мирянином. Он избавил себя от стремления, которое делает желанной для обычного человека мирскую жизнь, и «пребывает в реализации освобождения сердца и освобождения постижения». Дорога к этому высшему опыту -- Благородный Восьмеричный путь: правильное понимание, правильное стремление, правильная речь, правильное действие, правильный образ жизни, правильное усилие, правильная внимательность, правильное сосредоточение.

     Рассматривая  наш предмет в историческом плане, естественно задаться вопросом не только о том, что содержится в развившейся  системе, но и о том, что можно  считать подлинным учением Будды. Мы можем указать на определенные элементы, которые, вероятно, являются фундаментальными, и на многое, что явно представляет собой схоластическое добавление, но между этими двумя группами нельзя провести четкой дистинкции. Первые тринадцать сутт «Дигхи», например, содержат перечень моральных правил, известных как Сила. Он, несомненно, был вставлен редактором, который приурочил его к рассуждениям. И все же нельзя сказать, что он старше самих рассуждений; он явно старше лишь их современной редакции. Но другие фрагменты сутт являются древними и могут принадлежать к первоначальному учению. Это секции, которые повторно появляются в других местах. Как и все подобные фрагменты, они могут быть вставками, и мы вправе утверждать лишь то, что если это и не ipsissima verba Будды, то, во всяком случае, старейшие пассажи, представляющие Учение так, как его понимали ученики Будды. Рассмотрев одно из этих рассуждений, можно будет составить представление о том, каким было учение на определенном этапе, и, исходя из этого, судить о попытках, предпринятых в направлении реконструкции первоначального учения. По сути дела, фрагменты, которые оказываются добавлениями, не стремятся модифицировать доктрины или вводить новые принципы, противоречащие более раннему учению.

     Среди этих рассуждений наиболее полное представление  о буддийском воспитании дает сутта о плодах отшельничества. Она вставлена в предание о царе Аджатасатту, который осведомился о предводителях шести соперничающих школ, а затем пришел к Будде. Будда в ответ на заданный им вопрос об отшельничестве описал прохождение монаха через ступени нравственности и сосредоточения к проницательности с достижением полного просветления.

     Царь  спросил, может ли Будда объяснить, какой зримый плод (преимущество) можно  обрести в этом мире от отшельнической жизни. Будда, указав на преимущества, которые даже раб или домохозяин получает, просто оставляя мир, рассматривает случай, когда в мире явился Будда. Человек слышит Дхамму и обретает веру в Будду. Он обнаруживает, что не может вести истинно религиозную жизнь в доме и оставляет мир. Он 1) соблюдает правила нравственности, 2) защищает врата своих чувственных способностей и, 3) приобретя внимательность и бдительность, становится 4) удовлетворен.

3. Геополитические и социокультурные предпосылки распространения буддизма в Забайкалье и политика Российского государства в отношении буддизма в XVIII веке

    История формирования буддийской духовной и  социальной организации (сангхи) в России (на современных территориях Бурятии, Иркутской и Читинской областей, Калмыкии и Тувы) и распространения  буддизма тесно связана с политикой Российского государства в этих регионах.

    «Буддизм  в России не имел статуса государственной  религии (как это было в Монголии и Тибете), однако он был официально признан государством, которое регулировало отношения с ним посредством указов, правил, положений и других юридических актов, тем самым признавая его в качестве вероисповедания "терпимого" и разрешенного на определенных территориях Российской империи.

    Формирование  буддийской организации и ее структур (традиционная модель сангхи – была основана на тибетской и монгольской) в Забайкалье и в Иркутской губернии происходило при активном участии российского правительства.

    В Калмыкии сангха начала формироваться  самостоятельно в недрах Калмыцкого ханства на территории России (фактически в той форме, которую калмыки принесли из Джунгарии), однако все законодательные акты, юридически оформлявшие ее отношения с государством и признававшие ее статус на территории Российской империи, были санкционированы царским правительством.

    В Туве буддизм существовал наряду с шаманизмом, в своей организационной  форме подчинялся монгольской сангхе до начала XX в. Только в 1944 г. Тува вошла  в состав СССР, однако в тот период о развитии буддизма в Туве говорить не приходится - до конца 80-х гг. на ее территории официально не было зарегистрировано ни одной буддийской общины.

    Существенным  фактором. объединяющим три этноса, исповедующие буддизм в России (бурят, калмыков, тувинцев), является их принадлежность к тибетско-монгольской культуре и религиозной традиции, к великой центральноазиатской цивилизации. Несмотря на то что тувинцы являются тюркоязычным этносом, их происхождение, культура, образ жизни, обычаи и даже язык в ходе истории оказались под сильным воздействием монгольской культуры. Два других этноса, исповедующие буддизм, - калмыки и буряты - самым непосредственным образом связаны с монгольской культурой своим происхождением, самосознанием, языком. Принадлежность к школе тибетского буддизма Гелуг, так называемой желтошапочной школе буддизма, основателем которой был Цзонхава (Х1У-ХУ вв.), также является мощным консолидирующим моментом, объединяющим эти народы России. Благодаря тибетскому буддизму они восприняли многие достижения древней культуры восточных цивилизаций - Индии, Китая, Средней Азии.

    Важным  моментом политики Российского государства  в отношении буддизма было ограничение  внешних сношений буддистов на территории России с Монголией и Тибетом - укрепление границ Российской империи  в  Забайкалье и уничтожение самостоятельности Калмыцкого ханства (1771 г.) объективно способствовали формированию самостоятельной, независимой буддийской сангхи - бурятской и калмыцкой.

    История буддийской сангхи на территории России представляет собой во многом уникальное явление благодаря особым отношениям ее с государственными структурами Российской империи. Восточные (буддийские) страны, превратившись в колонии стран Запада, так и остались их колониальными придатками, в то время как территории Восточной Сибири и Калмыкии постепенно интегрировались в общероссийскую жизнь: их население становилось подданными, позже гражданами Российской империи. В этом смысле колониальная политика России не сводилась к классическим взаимоотношениям "метрополии" и "колонии", как это было на Западе. Соответственно особенной, "государственной" была политика России в вероисповедных вопросах.

    Районы  до Байкала и Забайкалья на современной территории Бурятии исторически самым тесным образом связаны с историей феодальной Монголии и Китая. Этносы, населявшие эти территории, являлись подданными различных монгольских феодалов. Формирование региональной или национальной формы бурятского буддизма происходило в процессе присоединения Бурятии к России, постепенного перехода бурят-кочевников в верноподданство ей, обретения ими гражданства, интеграции их общественной жизни в российское государственное устройство, политическую и социально-экономическую жизнь России. Особую роль в этом процессе сыграли традиционные культы и верования, в том числе и шаманизм.

    В XVII в. отсутствие государственности  и единства, раздробленность бурятских родоплеменных образований, зависимость их от монгольских феодалов способствовали добровольному вхождению ряда бурятских "тайшей с улусными людьми" в состав Российского государства, переселению их на ее территорию и присяге на верноподданство России. Вместе с тем добровольное принятие бурятами русского подданства часто соседствовало с насильственными методами присоединения бурятского населения и обложения его ясаком. В результате буряты, уже принявшие российское подданство, снова возвращались в Монголию. Побеги бурят или их вооруженные выступления, как правило, были связаны с действиями сибирской администрации, ее злоупотреблениями и поборами, граничащими с грабежом и разбоем'.

    Принимая  новые народы в качестве подданных  России, местная царская администрация столкнулась не только со своеобразной традиционной культурой кочевников, их бытом и особенностями традиционной психологии, но и с новой, малоизвестной в России той поры религией; буддизм школы Гелуг уже имел распространение в среде восточных бурят.

    Появление новых подданных России, исповедующих буддизм, о котором в кругах местной  царской администрации было весьма смутное представление, повлекло за собой ряд практических мер по обращению их в православную веру. Начинается строительство православных церквей на территории Бурятии, появляются первые православные миссионеры.

    Таким образом, присоединение "иноверных  земель людей", распространение буддизма и насаждение православия происходили  одновременно, однако результаты были разные, в частности успехи православия на территории Забайкалья оказались достаточно скромными.

    В 1689 г. был подписан "мирный трактат" в Нерчинске, по которому завоеванная  русскими Забайкальская область  окончательно признавалась собственностью России. Российский посол Ф.А.Головин подписал договор с шестью "мунгальскими тайшами", ходатайствовавшими о принятии их с улусными людьми в российское подданство и о разрешении кочевать им близ Селетинска. Было подписано также соглашение с табунуикими сайтами (в том числе с двумя ширетуями - настоятелями буддийских дацанов) о переходе их в верноподданство России. Вместе с тем было строго и четко указано: "В православную веру улусных людей, а также и самих их, тайшей и зайсанов не велено ни крестить и ни принуждать..." В материалах Комиссии по землепользованию и землевладению, работавшей в Забайкалье в XIX в., отмечалось, что в 1689 г. среди "поступивших в подданство России монгольских родов находятся уже последователи ламайского учения с двумя ширетуями (старейшими ламами) во главе; коренные же обитатели Забайкалья - тунгусы и буряты придерживались первобытного язычества -шаманства"².