Китайско-конфуцианская цивилизация

Китайско-конфуцианская  цивилизация

Китайская цивилизация — одна из старейших в мире. По утверждениям китайских учёных, её возраст может составлять пять тысяч лет, при этом имеющиеся письменные источники покрывают период не менее 3500 лет. Наличие систем административного управления, которые совершенствовались сменявшими друг друга династиями, раннее освоение крупнейших аграрных очагов в бассейнах рек Хуанхэ и Янцзы, создавало преимущества для китайского государства, экономика которого основывалась на развитом земледелии, по сравнению с соседями-кочевниками и горцами. Ещё более укрепило китайскую цивилизацию введение конфуцианства в качестве государственной идеологии (I век до н. э.) и единой системы письма.

Следует понимать, что изучение такой  временной протяженности сопряжено с сильной асимметрией в количестве источников исторических сведений, в то время как относительное единство китайской цивилизации привело к тому, что поздняя эпоха активно соотносит себя со своими предшественниками, интерпретирует традиции. Чтобы облегчить объективное восприятие всей протяженности китайской истории, используют следующее разделение, основанное на традиционной ханьской историографии:

• До имперский Китай (Ся, Шан, Чжоу — до 221 до н.э)
• Имперский Китай (Цинь — Цин)
• Новый Китай (1911 — совр.)

Первый период, скупо  документированный, занимает примерно такой же временной промежуток, как  и второй; второй период, в свою очередь, иногда делят на Ранний (до конца  Тан) и Поздний (до конца Цин). При  этом необходимо учитывать, что традиционная китайская историография включает суверенные государства других народов (монголов, маньчжуров и др.) в хроникально - династийную историю собственно Китая, игнорируя собственные исторические традиции этих народов и рассматривая их государства как части Китая.

Геополитическая ситуация

Величайшая держава Азии за свою долгую историю сменила много  имен.   Свою культурную вселенную китайцы обычно называли Тянься – Поднебесная, иногда Сыхай – «(страна между) четырех морей».   Государство называлось по царствующей династии, имя которой выбиралось по какому-либо древнему царству, выбранному за образец (Тан – в честь удела мифического совершенномудрого правителя Яо, Сун – в честь одного из самых культурных царств), либо с особым смыслом:  Юань – Главная, Мин – Светлая, Цин – Чистая.   Если же речь шла о Китае как о стране, в отличие от всех прочих стран и безотносительно к тому, кто царствует, то говорили: Чжунго – Срединная страна, Чжунхуа – Срединная Цветущая, Хуася – Цветущее Ся (одна из древнейших династий).   Себя же китайцы называют чжунгожэнь – люди Срединного государства, или ханьжэнь – ханьцы, по самой прославленной династии древности. 

Главные особенности историко-географического  положения Китая – его громадные  размеры (его площадь в современных  границах – 9,6 млн. кв.км, а всей Европы до Урала – 10 млн. кв.км.) и длительная изоляция.   Высочайшие горы мира отрезали Китай от других очагов древних цивилизаций, а окружающие его народы долго отставали от китайцев в своем развитии либо создали свою культуру под сильнейшим влиянием Срединного Государства.   Древний Китай развивался так изолированно, как будто он расположен на другой планете.   Лишь во II в.до н.э. здесь произошел первый контакт с другой высокой культурой (путешествие Чжан Цяня в Среднюю Азию), но прошло еще 300 лет, пока китайцы всерьез заинтересовались хоть одним пришедшим из-за рубежа явлением (буддизмом).   Лишь с VII в.н.э. контакты с «Западом» (Индия и исламский мир) стали постоянными.   Лидируя до XVIII века в области экономики и технологии, Китай не испытывал потребности во внешних заимствованиях, да и косная политическая система всячески им препятствовала.   С древнейших времен и до вторжения колонизаторов в середине XIX века в этой части света последовательно, непрерывно и почти исключительно на собственной основе развивалась одна и та же цивилизация, которую многие китаеведы называют «старым Китаем», не деля на древность и средневековье.

Среди соседей Китая выделяются три страны:  Корея, Вьетнам, Япония.   Каждая из них создала свою высокую культуру, поэтому нельзя считать их просто «культурными провинциями Китая», как это иногда делалось.   И тем не менее влияние Срединного Государства на их культуру было громадным: во всех этих странах использовалась китайская иероглифика, приспособленная к нуждам своих языков, языком канцелярии и дипломатии был древнекитайский, устройство государства и система права основывались на китайских образцах, официальной идеологией было либо конфуцианство, либо буддизм в его китаизированном виде, а классической литературой считалась древнекитайская.   Из сказанного ясно, почему мы будем говорить иногда о «китайской культурной сфере», включая в нее Китай, Корею, Вьетнам и Японию.   Особой частью этой сферы являются, кроме того, хуацяо – китайцы-эмигранты (ок.12 млн.чел.), живущие в основном в Юго-Восточной Азии и играющие во многих ее странах (особенно в Малайзии и Сингапуре) видную роль в экономике, политике, культурной жизни;  в их укладе сохранилось многое, исчезнувшее или искорененное в КНР.

Народонаселение

Иногда можно встретить  утверждение, что китайский народ  – ровесник вавилонян и египтян, сумевший дожить до наших дней.  Такое мнение – результат поверхностного знакомства с темой.   На самом деле население Китая весьма пестро и в антропологическом, и в языковом плане. 

Население древнейшего  Китая состояло из множества мелких племен, среди которых время от времени выделялось племя-гегемон: ся, шан (инь), наконец, чжоусцы, вскоре растворившиеся среди тех же иньцев.   В VIII – V вв. до н.э. собственно китайцы (хуася) занимали только район среднего и нижнего течения Хуанхэ.   Долину Янцзы населяли чусцы, близкие к современным тайским народам, но в низовьях реки жили прото-индонезийские племена у, а в нынешней Сычуани – тибето-бирманские племена.   Южное побережье от Ханчжоу до нынешнего Вьетнама населяли юэ, или вьеты:  часть из них стала предками современных вьетнамцев, а остальные были окончательно китаизированы лишь к XV в.   Наконец, запад и север страны был областью жунов и ди, о которых нельзя с уверенностью сказать, к какой группе они принадлежали.

Государство

Политическая система  шанского и особенно чжоуского Китая  очень близка к европейскому феодализму: в центре – ван, не столько военный  вождь, сколько священный глава, Сын Неба, земное божество; вокруг него – удельные князья, опирающиеся на феодалов более низкого ранга (причем действовало правило рыцарской Европы: «вассал моего вассала – не мой вассал»).   Конфуцианская историческая традиция окружает вана массой вельмож, но, судя по описанию их функций, это были скорее жрецы, чем чиновники.

В императорское время  порядок был основан на уподоблении  государства и семьи.   Выделялись три главных вида общественных связей – между государем и подданным, отцом и сыном, старшим братом и младшим.   Все остальные связи (между мужем и женой, учителем и учеником и т.п.) сводились к одному из трех основных, а те, в свою очередь, — друг к другу как разные проявления одного и того же принципа «сыновней почтительности» (сяо), при которой низший обязан выполнять по отношению к высшему свой «долг» (и), а тот отвечать на это своим «человеколюбием» (жэнь).   Как и в западной клиентеле, неисполнение любой из сторон своих обязанностей расторгало «общественный договор».   На уровне государства это было теоретически обосновано крупнейшим из конфуцианцев – Мэн-цзы в учении о «Небесном мандате».

Согласно ему, правитель  имеет право царствовать лишь потому, что Небо дало ему мандат на власть (тянь мин) как обладателю совершенной «добродетели» (под  этим чисто рационалистическим термином скрывается магическая сила – благодать, мана, харизма и др., известная у многих народов;  китайцы называли ее «дэ»).   Этот мандат передается далее в роду основателя династии, если его преемники хотя бы умеренно соответствуют своему высокому сану, но может быть и утрачен, если правитель оказывается недостойным правления.   При этом начинаются природные знамения и социальные катастрофы, свидетельствующие о том, что царь больше не обладает «добродетелью» – дэ и потому Небо отняло мандат у старой династии, передав его более достойному кандидату.   В таких случаях подданные имеют право на восстание, а если надо – то и на убийство царя, фактически переставшего быть царем.   Такой переворот назывался «гэ мин» – «смена мандата» (в современном китайском языке – «революция»).   Учение Мэн-цзы придавало политической системе гибкость, позволяя перекладывать вину за плохое управление с Неба или всей системы на отдельных дурных правителей.

И хотя китайцы считали  только свою цивилизацию действительно  высокой, они почти не пытались навязывать ее силой.   Не военное покорение, а китаизация через культурное влияние, постепенное втягивание соседей в орбиту цивилизации Срединного Государства – вот на что обычно делали ставку конфуцианские политики.   И в этом они преуспели: даже завоеватели, покорявшие страну, быстро растворялись в ее населении, оставляя китайцам плоды своих завоеваний.   Так оправдывалась максима крупнейшего китайского военного теоретика – Сунь-цзы: «Сто раз сразиться и сто раз победить – не лучшее из лучшего.   Лучшее из лучшего – победить противника без боя».

Общество

Социальная структура древнейшего  Китая поразительно напоминает европейский  феодализм.  В эпоху Шан-Инь это была иерархия общин: в центре – община «великого города Шан» во главе с ваном (царем-жрецом, позже – просто царем) – Сыном Неба; вокруг нее – общины колонистов, выведенных из города Шан; наконец, на периферии – покоренные варварские племена, платящие регулярную дань.   Такова была структура Поднебесной – китайского мира, и ее жители долго верили, что все остальные народы – это демоны и варвары, живущие в тех частях квадратной Земли, которых не покрывает круглое Небо, а дары, привозимые их посольствами в Китай, — «нерегулярная дань», знак признания духовного авторитета Сына Неба.

В VI – V вв. до н.э. начались важные перемены.   Древняя община распалась, а с ней умерла и система «колодезных полей».   Постепенно одно княжество за другим проводило аграрную реформу: земля была признана собственностью крестьянских семей («дворов»), хотя и ограниченной верховными правами общины и государства: труд на колодезном поле был заменен налогом с земли; население было объединено в новые псевдообщины (пятидворки, десятидворки и т.д.), искусственно созданные с фискально-полицейскими целями и связанные круговой порукой (эта система просуществовала до самой Синьхайской революции, периодически обновляясь).   Аристократия дафу понесла большие потери в междоусобицах, а в IV в. до н.э. был изобретен арбалет, который свел на нет значение боевых колесниц.   Наконец, быстрое развитие ремесла и торговли, начавшаяся хозяйственная специализация областей остро поставили вопрос об объединении страны.

О религии

Китайцы всегда были весьма практичными, рассудочными людьми и  мало беспокоились о вопросах запредельного  бытия.   Их древнейшая религия состояла в культе духов природы и в поклонении умершим предкам, выше которых стояло Небо со своей волей.   Но за многие века они так и не озаботились навести порядок в своем пантеоне или свести свою мифологию в стройную систему.   Мифов у них много, и притом нередко взаимоисключающих: так, Хаос они представляли то, как состояние мира до его упорядочения Первочеловеком – Паньгу, то, как некое чудовище, возникающее где-то на последних этапах творения.   А рассказывая про свой потоп (совершенно не похожий на библейский), они даже не доискивались его причины.   При этом большая часть рассказов на мифологические сюжеты дошла до нас уже от средневековья и, возможно, представляла собой не народные поверья, а плод развитой беллетристики.   Своих богов китайцы уважали куда меньше, чем даже греки, и при случае могли притянуть их к суду или высечь.   Во всяком случае, за всю историю Китая никто здесь не был ни казнен, ни изгнан за непочитание богов – подобно Сократу, Фидию, Протагору и многим другим в просвещенных Афинах.

Боги и духи в Китае, как и в Элладе и Индии, различались  нестрого.   Это были духи природы и разных ее явлений, а то и просто выдающиеся люди, обожествленные после смерти.   Так, в 1628 г. богом войны был объявлен Гуань Юй – не столько как реальный полководец времен междоусобиц начала III в.н.э., сколько как популярный герой романа Ло Гуаньчжуна «Троецарствие».   Богом ремесла считался Лу Бань – гениальный ремесленник времен Сражающихся Царств; богом каллиграфии – Ван Сичжи, поэт, художник и каллиграф времен Шести Династий, а небесным патроном часовщиков стал Бодхисаттва Ли Мадоу – при жизни иезуит Маттео Риччи, живший в Китае в 1583 — 1610 гг. и познакомивший эту страну (образованную элиту которой он поражал блестящим знанием китайской культуры и философии) со многими западными достижениями.   Как и у римлян, поклонение таким богам сводилось к магическим обрядам, которые должны были обеспечить человеку их помощь в нужный момент.   Каждый китайский дом охраняло 7 божеств – от духа входной двери до духа отхожего места, так что мнение одного западного исследователя, будто богов в Китае было около 4 млн., представляется весьма заниженным: их явно было больше, чем людей.  Здесь, впрочем, китайцы опять напоминают римлян, у которых только в столице на 1 млн. жителей приходилось несколько миллионов одних лишь домашних божеств, а входную дверь стерегли целых три духа – отдельно для створки, петель и порога.

Конфуцианство

Классическим порождением  китайского духа стало конфуцианство. Подобно Сократу, Конфуций (541 – 479 гг. до н.э.) избегал высказываться о  природе, о вопросах бытия (онтологии) и особенно – о духах, которых, по его мнению, нужно почитать, держась от них подальше.   Непонятно даже, представлял ли он себе Небо как божественную личность или же как безличный закон вселенной, и стало быть, – считать конфуцианство религией или нет.   Этот же вопрос ставил перед собой крупнейший философ сунского времени Чжу Си (XII в.): если конфуцианство – религия, как буддизм или средневековый даосизм, то где же его церковь, жрецы, обряды?   И сам же отвечал: государство – вот церковь конфуцианства, чиновники – его жрецы, выполнение ими служебных обязанностей – его обряды.

Конфуций был философом  для аристократов духа, поэтому для  него существует только два типа людей: «благородный муж» (цзюньцзы, дословно – сын правителя) и «низкий  человек» (сяожэнь).   Заслугой Конфуция было то, что он первым перевел эти понятия из сферы наследственных прав в сферу морали:  «одетый в холщовое платье» может быть благородным, а недостойный Сын Неба, вроде легендарных тиранов, – низким.   Голодая вместе со своими учениками, на их вопрос, чем же отличается цзюньзы от низкого человека, если и тот, и другой подвержены такой беде, Учитель ответил:  «Благородный и в беде остается достойным человеком, низкий же в беде распускается».   Если поведение первого определяется требованиями ритуала, то второго – только выгодой, которую поэтому конфуцианцы всегда резко осуждали как мотив деятельности.   Впрочем, попытка Конфуция разделить всю пестроту человеческих типов с помощью черно-белого шлагбаума своей схемы оказалась не вполне убедительной.   Один из мыслителей неоконфуцианской школы, Ван Аньши (XI в.) дополнил эту схему третьим типом – «среднего человека», который при хороших жизненных условиях ведет себя как благородный, а при их ухудшении – как низкий;  таких людей, по его мнению, большинство, в том числе и в аппарате.   Отсюда – иллюзия Ван Аньши, развеянная жизнью, что чиновники станут благороднее, если им лучше платить.