Культура Корей периода трех государств

Свидетельством высокого уровня развития архитектуры являются также старинные гробницы трёх государств, преимущественно Когурё и Пэкче. Для всех трёх государств характерно интенсивное возведение погребальных сооружений в виде мавзолеев или курганов. Поскольку они служат одним из базовых признаков культуры Самгук, их типологическая характеристика дана в разделе о материальной культуре эпохи. Здесь же мы остановимся на архитектурных особенностях усыпальниц.

Погребальные сооружения трёх государств также имеют генетическое сходство. Погребения рядовых когурёсцев, силланцев и жителей Пэкче отличаются скромной и не очень объемной могилой, покрытой каменной или каменно-земляной насыпью. В отличие от них погребения знати Когурё, Пэкче и Силла – в большинстве своём это огромные курганы, под которыми находятся сложенные из тщательно обработанных каменных плит или кирпичей погребальные камеры, оформленные цветными сюжетными фресками на потолке и стенах. Захоронения схожи двумя принципиальными деталями: более или менее роскошной погребальной камерой и монументальным поверхностным сооружением.

Для Когурё характерны ступенчатые каменные пирамиды-мавзолеи или сооружения в виде стола (отголосок культуры бронзового века), а также земляные сферические насыпи-курганы. Мавзолейный тип погребений (сокчхунбун) представлен крайне редко, в этом случае погребение осуществлялось в наземном варианте. Для покойника возводили ступенчатую пирамиду, тело покоилось в самом мавзолее, иногда на значительной высоте от уровня почвы. Под каменными надмогильными монументами или внутри них сооружалась одна просторная каменная погребальная камера.

Подземные гробницы (понтхобун) состояли из одной или нескольких погребальных камер, полу- или реже подземных. Под курганной насыпью могла находиться серия небольших каменных камер или одна яма. Сочетание нескольких погребальных помещений должно было символизировать дворцовые интерьеры того времени. Знать Пэкче и Силла хоронили под сферическими курганами обычно в одной камере из кирпича или камня (Пэкче), дерева или камня (Силла); крайне редко встречаются погребения с двумя и более камерами. Особенностью Пэкче и Когурё было сохранение ямного варианта кургана. В Пэкче знатного покойника могли поместить в глиняный гроб или урну для праха (после сожжения). Деревянная погребальная камера известна только у силланцев, они же создали и седловидный вариант курганной насыпи, встречающийся в случае спаренных погребений. Погребальные камеры во всех государствах полуострова могли иметь вход сверху (вертикальный тип) или сбоку через коридор (горизонтальный тип). Как видно, при совпадении общего принципа погребения знати, внутри единого типа существовали локальные варианты.

 Примечательной особенностью когурёских курганов являются хорошо сохранившиеся настенные фрески, служащие современным исследователям прекрасным материалом для реконструкции быта, хозяйства и социального уклада их создателей. Обобщая информацию, полученную на основе изучения погребальной стенописи, историки и этнографы сделали немало выводов о когурёской культуре, в целом о культуре всех трех государств, и в первую очередь о материальной и духовной культуре эпохи Самгук. В Пэкче фрески представлены реже и плохо сохранились, аналогичные находки в Силла единичны. Эпоха Самгук оставила нам более 50 курганов с настенной росписью. Датировка курганов Самгук весьма условна, установлен возраст нескольких погребений середины IVи начала V в. (Когурё), первой четверти VI в. (Пэкче), конца VI – начала VII в. (Силла).

Мавзолейный тип погребений представлен крайне редко. Такое наземное сооружение сохранилось в окрестностях когурёской столицы Хвандо (412 – 413 гг.). Находившаяся на возвышенности семиступенчатая пирамида Чангунчхон («Могила полководца») имела вход с юго-западной стороны и возвышалась на 13 м. Нижняя ступень в основании достигала длины 32 м; на уровне пятой, а по сведениям отдельных авторов, третьей ступени (6 х 6 х 6,5 м) скрывалась погребальная камера, сложенная из шести рядов массивных блоков. Пирамида углами ориентирована по сторонам света, известковая промазка на вершине может свидетельствовать о существовавшем раньше черепичном покрытии. Для поддержания массивного потолка из каменного монолита была применена система угловых кронштейнов. На стенах усыпальницы едва различимы слабые следы живописи, в центре погребального помещения расположен постамент для двух гробов-саркофагов. Примечателен подбор места для усыпальницы: напротив её стен возвышались естественные скалы, возможно, игравшие роль охранителей, что было типично для сибирских погребальных сооружений. На личность усопшего указывает стоящая у погребения знаменитая стела Квангэтхо-вана, на ней написано, что здесь покоятся ван Квангэтхо, умерший в 413 г., и его супруга. Столь же монументальным было сооружение Тэванчхон («Гробница великого государя»), но от него сохранился лишь фундамент для больших каменных блоков длиной до 60 м. Древние коргурёские мавзолеи в виде ступенчатых пирамид отличались монументальной массивностью и суровой аскетичностью объемов и очертаний.

Шире распространены курганные погребения знати Когурё, Пэкче и Силла: огромные земляные насыпи, содержащие каменные или кирпичные камеры, оформленные фресками на потолке и стенах. Под курганом Самсильчхон, или «Гробница с тремя камерами» (Цзиань, рубеж IV – V вв.), под сравнительно невысокой насыпью скрывается сложное архитектурное сооружение. От входа в погребение открывается коридор длиной 5 и шириной 1 м, ведущий в первую камеру, прикрытую каменной дверью-плитой. Камера № 1 имеет форму квадрата со стороной 2,7 м, вторая камера расположена слева от первой и чуть больше (3 х 3 м); квадратные пропорции нарушены в третьей камере, имеющей вид прямоугольника (2 х 2,45 м). Высота камер практически идентична и колеблется на уровне 3,1 и 3,2 м. Стены усыпальницы выполнены из обтесанных каменных блоков, в верхней угловой части стен помещены треугольные плиты-кронштейны, поддерживающие колодезный свод потолка.

Много курганов в районе Пхеньяна (уезд Анак, Южная Хванхэ). Интереснее всего в архитектурном отношении анакский курган № 3, или Хамудом (Анак, 357 г.). Под квадратной насыпью (сторона 22 м, высота 7 м) находится система камер, имеющая крестообразную конфигурацию, в неё входят коридор, передняя и задняя, а также правая и левая камеры и галерея. Общая площадь погребального сооружения 70 кв. м, вход в него закрыт двустворчатыми каменными дверями. Потолок в камерах колодезного типа, в коридоре расположено несколько колонн. На фоне других подземных погребений Хамудом выглядит весьма специфично, национальная и социальная принадлежность погребенного не установлены. Существуют предположения о том, что им был китайский сановник из Лолана по имени Тонсу* (кит. – Тун Шоу), ваны Мичхон (300 – 331 гг.) или Когугвон (331 – 371 гг.). Практически все анакские гробницы богато украшены многоцветными фресками.

До 20 курганных погребений правящего когурёского дома расположено у деревни Муджин (окрестности Пхеньяна); считается, что здесь находится перенесенный в конце 20-х гг. V в. из Хвандо прах легендарного основателя Когурё Тонъмён-вана. Под насыпью приписываемой ему гробницы скрывается квадратная в основании глинобитная пирамида высотой 8,15 м. К её вершине ведут каменные лестницы. Внутреннее строение усыпальницы довольно скромно: прихожая, погребальная камера и небольшая галерея вокруг неё. На восточной стене и потолке сохранились остатки фресок, изображавших цветущий лотос.

Архитектура погребений Пэкче значительно уступает когурёским памятникам. Единственное королевское погребение этого государства – гробница короля первой четверти VI в. Мурён-вана (г. Конджу, Южный Чхунчхон). Погребение здесь осуществлено в кирпичной камере со сводчатым потолком. Потолочные кирпичи украшены орнаментом в виде лотоса. Вход в погребение находится с южной стороны. У города Пуё находится королевское кладбище (Нонсанни, Южный Чхунчхон) с простыми прямоугольными погребальными камерами из камня или кирпича. Кирпич здесь также орнаментирован, каменные блоки подшлифованы. Стены кирпичных камер переходят в сводчатый потолок, в каменных камерах потолок выполнен из плоской горизонтально расположенной плиты. Силланские погребения еще более уступают в архитектурном отношении, хотя и имеют огромные насыпи. Такова гробница № 38 у г. Кёнджу (середина VI в.): высота кургана 23 м, длина основания – 120 м. Здесь в деревянной камере (6,8 х 4,6 х 4 м) находилось захоронение супруги вана. По окружности камеры располагались деревянные колонны с поперечными балками, принимавшими на себя тяжесть грунтовой засыпки.

Описанные выше и многие другие каменные склепы отличаются тщательно выполненной каменной или кирпичной кладкой. Некоторые из них поражают своей грандиозностью даже современных ученых: их стены выложены обтесанными и подшлифованными каменными плитами длиной до 5 – 6 м, а огромные насыпи над погребениями напоминают округлые естественные холмы. Однако главными сокровищами курганов являются уникальный и богатый погребальный инвентарь, а также хорошо сохранившиеся и исполненные с необычайным художественным мастерством фрески, изображающие жанровые сцены и окружавший древних корейцев мир. Эти находки дают наглядное представление не только о жизни и быте эпохи Самгук, но и об её искусстве и художественных ремеслах.

3.2 Живопись. Богатая живописная традиция трёх государств, основанная на курганных фресках, общеизвестна. Однако необходимо подчеркнуть жанровую ограниченность живописи Самгук (кроме фресок, иные изображения отсутствуют) и её четкую локализацию в северокорейских курганах Когурё. Если в северной части полуострова раскопано около 70 памятников с огромным количеством фресок, то находки фресок в Пэкче и Силла – исключительное явление. Большинство настенных изображений связано с курганами на правобережье р. Амноккан в районе ранней столицы Когурё Хвандо, с районом Тункоу (Цзиань, КНР) и, наконец, с гробницами в Анаке и Кансо (Южный Пхёнан). Примечательной особенностью когурёских фресок является их прекрасное состояние, в то время как рисунки на стенах усыпальниц двух других государств сохранились плохо и фрагментарно.

Основой для фресковой живописи служили стены, оштукатуренные глиной с примесью мелко нарезанной соломы или покрытые известковой грунтовкой. Известны случаи нанесения фресок непосредственно на шлифованный гранит или мрамор, но на негрунтованном камне стенопись сохранилась гораздо хуже. Создатели фресок применяли два варианта красителей: растительного происхождения и минеральные. За исключением охры, в Когурё производились только растительные краски, минеральные привозили из Китая. Дорогие минеральные краски не потеряли своей свежести до наших дней, а их растительные аналоги не выдержали испытания временем. В техническом отношении фрески практически идентичны: сначала вырисовывался черный контур изображения, затем его раскрашивали густыми мазками смешанных со свинцовой окисью минеральных или растительных красок. Применение свинцовой окиси создавало особую размытость и пластичность изображений, но отрицательно сказалось на их сохранности. Когда рисунок высыхал, некоторые детали фрески ещё раз обводили черной краской по контуру, с тем чтобы отчетливей прорисовать изображение.

Ученые КНДР при помощи китайских коллег очень подробно изучили сюжеты и стили, установили хронологию когурёских фресок. В ходе комплексного изучения курганных погребений настенные рисунки удалось датировать IV – VII вв. Ранние фрески, относящиеся к периоду до конца V в., отличаются жесткостью контура, фронтальным расположением сидящих человеческих фигур, изображают покойного и его супругу, а также дом-усадьбу. Рисунки среднего периода (начало – конец VI в.) интересны передачей различных планов и перспектив, на них фигурируют покойный и его окружение в различных жизненных ситуациях: на пиру, охоте, церемониях; помимо изображения людей представлен условный пейзаж. Поздние фрески (конец VI – начало VII вв.) воспроизводят изображения мифологического содержания, главным образом духов четырёх сторон света. Несмотря на исключения, когда изображения четырёх духов-хранителей относятся к первой половине IV в., а бытовые фрески – к VII в., прослеживается явная тенденция развития сюжета рисунков от бытовых сюжетов к общественным, а затем – к сакральным и мифологическим.

Ранний и средний варианты стенописи широко представлены в среднем течении р. Амноккан, у Тункоу, где когда-то располагались столицы Когурё. Концом IV – первой половиной V вв. датируются гробницы Самсильчхон, Саллёнхвачхон («Гробница опадающих лотосов»), Какчочхон, Муёнчхон, к VI в. относится Сасинчхон («Гробница четырёх духов-хранителей»). По названию памятника становится понятно основное содержание представленных в нём фресок. Наиболее примитивные по технике исполнения и цветовой гамме фронтальные изображения представлены в Самсильчхон (рубеж IV – V вв.), это богатыри, «поддерживающие» на вытянутых руках каменные балки потолочного перекрытия, фигуры воинов и охотников, сражающиеся всадники, мифические стражи сторон света, небесные музыкантши апсары, архитектурные детали парадных зданий и крепостей. Живопись Самсильчхон свидетельствует о раннем возникновении сюжетов погребальной стенописи Когурё.

Замечательно изображен на потолке одной из камер Саллёнхвачхон небесный свод с солнцем, луной и звездами в обрамлении удивительно реальных цветов лотоса. Какчочхон дает представление о жанровых сюжетах, самым примечательным из них является яростный поединок двух полуобнаженных борцов. В Муёнчхон развернута большая композиция в стиле китайской стенописи династии Хань (206 г. до н.э. – 220 г. н.э.), изображающая пиршество с участием музыкантов, танцоров, актеров и акробатов. Рисунок должен был веселить душу усопшего в загробном мире. На фреске представлены покойный с супругой в большом шатре с пышной драпировкой, они следят за представлением, развернутым по периметру стен в композиционно объединенном пространстве и четко подразделяющимся на несколько сцен. Наиболее колоритным рисунком Муёнчхон является сцена верховой охоты на тигра и оленя; здесь древний художник использовал прием условной передачи окружающего горного пейзажа.

Отмеченная мастерски выполненной композицией и явно выраженным декоративным стилем, поздняя стенопись Сасинчхон может трактоваться как одна из ранних попыток создать объемные изображения мифических животных, охраняющих, по даосской традиции, стороны света (к ним мы ещё вернёмся чуть ниже). На влияние даосизма указывают фигура летящего в облаках на большом журавле небожителя, фантастические фигуры правителя древнего Китая и его сестры, голова дракона с близко поставленными глазами и взлохмаченной гривой.

Большая серия фресок покрывает стены усыпальницы Ссанъёнчхон, или «Гробницы с двумя колоннами» (Токхвари, Южный Пхёнан, 409 г.?). Большинство из них относятся к бытовому жанру. Например, сидящий в балдахине вельможа в богатом одеянии, которого встречает целая процессия местных вождей. Другая процессия, на конях и в боевом вооружении, движется вслед за экипажем, где под зонтом сидит все тот же вельможа. На фресках есть изображения группы музыкантов и танцоров, конных состязаний, охотничьих сцен. Торжественные сюжеты сменяются бытовыми: кучера ведут быка, запряженного в экипаж, конюхи ухаживают за лошадьми в стойлах. Не обошлось и без мифологии – на потолке парят небожительницы, а вдоль стен шествуют легендарные символы небесных созвездий – пастух и ткачиха. Некоторые сцены сопровождены краткими иероглифическими пояснениями. Ни в одной гробнице не сохранилось так много жанровых сцен, воспроизводящих жизнь когурёской знати. Стенопись детально воспроизводит костюмы, облик оружия, повозок и архитектурных сооружений, отчетливо выделяет прислугу и аристократов, столь детальные материалы имеют не только художественное, но и непреходящее историческое значение. Ещё одна особенность фресок «Гробницы с двумя колоннами» заключается в применении исключительно минеральных красок, благодаря чему рисунки хорошо сохранились и поражают полихромным сочетанием коричневато-красных, голубовато-зелёных, золотистых, охристых тонов и киновари. Их применение свидетельствует о знатности и богатстве семьи покойного. Гробница прославилась двумя красными восьмигранными колоннами, обвитыми золотисто-желтыми драконами, отсюда происхождение её названия. Желтые драконы – один из символов королевской власти Когурё, поэтому северокорейские исследователи относят погребение к VI в. и считают  усыпальницей одного из правителей государства. Если же признать датировку 409 годом, такая трактовка исключается.