Культура Корей периода трех государств

Среди керамических сосудов трёх государств четко выделяется категория предметов, изготовленных с явно художественной или декоративной целью. Например сосуды Когурё часто изготавливались в виде скульптур, данная традиция продолжалась и в последующие века. Известен сосуд для воды, которым пользовались при разведении сухой туши, выполненный в виде ползущей черепахи с вытянутой далеко вперёд головой. Появились новые варианты украшения сосудов  с привычными формами, например скромный круглый керамический светильник, покрытый рельефным узором, как бы связывающим его, или когурёский сосуд V – VIвв., на грубой бурой поверхности которого симметрично и выразительно нанесены контуры двух драконов, повернутых головами друг к другу. В музее им. Арсеньева (г. Владивосток) хранится, вероятно, когурёский сосуд с пятью сюжетными штампами, изображающими процессию пеших и конных людей. Художественная керамика Пэкче представлена маленькой чашечкой с накладными глиняными бусинами вдоль венчика, сбоку наложена фигура животного, возможно, кошки, хвост которой служит ручкой предмета.

К V – VI вв. относится целая серия уникальных керамических изделий Силла, имеющих непреходящее художественное значение. Интересна их форма (сферические или вытянутые горшки с коротким отвернутым краем, глубокие чаши и урны для праха на высоких ножках, шаровидные сосуды с крышкой и т. д.); вариант нанесения рисунка (штампом, гравировальной иглой или методом втирания краски в глубоко процарапанный узор); мотивы орнамента (сложные геометрические построения, цветы лотоса и другие растительные элементы, фигуры животных и т. п.). Дальнейшее развитие принципов декоративности, известных нам по артефактам Когурё и Пэкче, привело к появлению в Силла новых направлений керамического производства: сосудов с декоративной лепниной, украшенных изображениями людей и животных (например сосуд из Кёнджу конца VI в., горловина которого была украшена скульптурными фигурками музыканта с лютней, пары любовников, черепахи, змеи и жабы), и сосудов скульптурной формы в зоо- и антропоморфных вариантах. Выразительный образчик сосуда-скульптуры найден в погребении Кымнёнчхон, или «Гробница золотых бубенцов» (г. Кёнджу, V – VI вв.), он изображает сидящего на приземистом коне всадника в полной амуниции; высота изделия 23,5 см. Неподалеку раскопан сосуд с очертаниями лебедя и головой дракона. В Покчхондоне (г. Пусан) обнаружены два сосуда в виде рога, завершенного конскими головами. Каяские мастера изготовили два парных сосуда в виде селезня и утицы (Чханнён, Южный Кёнсан) и сосуд в виде воткнутого в подставку рога (V – VI вв.). Сосуды скульптурной формы в виде человека, животных, ладьи, зданий, повозки свидетельствуют о большой творческой фантазии и некотором юморе силланских мастеров-керамистов.

Усложнилось в Силла и производство керамической плитки, в VII в. появились изделия со штампованным или тисненым декором, достаточно сложным для воспроизведения, например черепица-антефикс с изображением 16-лепесткового цветка лотоса.

Дошли до наших дней великолепные образцы художественной работы по металлу: оружие, украшения, миниатюры из бронзы, железа и драгоценных металлов. Когурёсцы оставили единичные артефакты этого типа, но изделия мастеров Пэкче и Силла многочисленны и получили воистину всемирное признание.

Высокого качества в Когурё достигло оружейное мастерство по бронзе и железу, об этом свидетельствуют мечи и копья, шлемы, кольчуги и щиты из курганных захоронений. Многие предметы воспроизведены на погребальных фресках. Самой важной находкой является фрагмент ажурного украшения из позолоченной бронзы (Чонпхари, Южный Пхёнан, V – VI вв.), воспроизводящий символ солнца – трёхлапую птицу, окруженную силуэтами облаков, птиц и извивающихся драконов. Реконструкция изделия по данному фрагменту позволила восстановить облик короны когурёских правителей, удивительным образом напомнивший знаменитые короны королей Силла. В Пхеньяне раскопано ещё одно ажурное украшение, выполненное с помощью той же техники. Миниатюра высотой 6,2 см и толщиной 1 мм изображает двух, предположительно, буддийских божеств под деревом. Бронзовый сосуд с крышкой, исполненный в форме помидора, бронзовые позолоченные туфли, ажурная бляшка в виде персика (Цзиань, III в.) дополняют перечень художественного металла Когурё.

Находка в кургане вана Мунёна (начало VI в.) двух фрагментов короны короля Пэкче и других драгоценных артефактов дает представление об искусстве древних ювелиров. Корона имела вид позолоченного бронзового обруча с тремя прикрепленными к нему букетами или своеобразными деревцами, выполненными из тончайших золотых листочков с блестками и бутонами из самоцветных камешков. В кургане обнаружены также золотая шпилька в форме ласточкиного хвоста, золотая серьга в виде кольца с плоским сердечком и гирляндой из мелких листочков и капелек нефрита посредине, пара серебряных браслетов с рельефным изображением дракона (520 г.). Картину дополняет серебряный сосуд-дароносица с куполообразной крышкой, увенчанной ручкой в виде цветка лотоса и украшенной гравированным изображением гор, растений, летящих птиц; его считают примером сочетания буддийской и даоссистской символики. Тонкий вкус, филигранное исполнения и богатство декора ювелирных изделий Пэкче прославили их в Японии и других соседних государствах.

Яркая самобытность силланского искусства максимально проявилась в тончайших ювелирных изделиях V – VI вв. Всемирной известностью пользуются золотые и позолоченные короны королей Силла (найдено 5 хорошо сохранившихся корон), пояса с подвесками, золотые туфли и серьги, которые носили ваны и их супруги. Наиболее богат погребальный инвентарь гробницы королевской четы Кымгванчхон («Гробницы золотой короны»), относящейся к началу VI в. Корона силланского вана представляет собой обруч и сочетание вертикальных стоек из листового золота в виде трёх деревьев в центре и двух оленьих рогов по бокам, она украшена бусинами из горного хрусталя, нефрита и цветного стекла, магическими имитациями тигриных когтей и птичьих клювов (магатама) из нефрита. С главного обруча короны на грудь свешивались длинные шнуры-подвески с золотыми листочками и нефритовыми магатама. Особое место принадлежало ажурным крыльям с золотистыми блестками. Убранство королевы и найденные в других местах короны композиционно мало отличались от артефакта гробницы  Кымгванчхон, но были скромнее в исполнении венчика. В Хваннаме (окрестности г. Кёнджу, V – VI вв.) найдена корна супруги вана Соджи, плоский золотой браслет с ячейками для самоцветов, серебряная чаша со штампованным динамичным изображением оленей и птиц. В «Гробнице небесного коня» обнаружен оригинальный головной убор из золота в виде удлиненного сзади овального конуса, на него нанесен ажурный узор из зооморфных деталей, «рыбьей чешуи» и плетеной решетки. Столь же богато, с помощью золотых и самоцветных фигурных подвесок, убраны пояса силланских правителей.

Лёгкость и непрочность золотых корон эпохи Самгук позволяют предположить, что они являлись атрибутом похоронного ритуала и имитировали более солидный прообраз, предназначенный для торжественных церемоний. Во время движения вана многочисленные бусины, служившие украшением короны, раскачивались на тонких проволочках и цепочках, создавая вокруг головы правителя своеобразный ореол за счет сияния самоцветов и блеска золотых элементов. Короны Силла и Пэкче прославились далеко за пределами трёх государств, в наши дни они стали одним из национальных символов Кореи. Знамениты были силланские мастера и производством золотых и бронзовых серег в двух вариантах: тонкое кольцо из проволоки со внутренними декоративными вставками или толстое пустотелое кольцо с узкой щелью для мочки уха и нижней ажурной подвеской. Изысканностью форм отличаются золотые серьги из Хванори (Кёнджу, V – VI вв.): поверхность толстого полого кольца украшена филигранным узором из шестиугольников и трилистников, снизу на тонком колечке расположена подвеска в виде нескольких маленьких колечек с двумя рядами листиков, окружающих более длинный центральный лист; все элементы украшения выполнены из золота.

Художественные поделки из дерева или камня представлены не так широко. Наиболее ранними артефактом являются деревянный конь из Намсари (окрестности Пхеньяна, II в.), деревянная подставка под голову из погребения вана Мунёна (Пэкче, VI в.), покрытая красной краской и золотыми изображениями лотосов, птиц и рыб. К V или VI в. относят когурёские камнерезные шедевры – фигурку феникса на гранитной подставке и овальную чашечку из белого нефрита (Пхеньян). Пэкче оставило заметный след в развитии промысла, его ювелиры прославились умением оправки в золото изделий из самоцветов. Примером могут служить три нефритовых украшения в золотой оправе из погребения вана Мунёна (начало VI в.). Они выполнены в виде утолщенных запятых (коммаобразная форма), широкой частью утопающих в глубокий металлический чехол, покрытый рельефными изображениями и вставками из полудрагоценных камней. Причудливостью форм и разнообразием декора радуют глаз камнерезные и ювелирные изделия Силла. Ведущим мотивом силланских мастеров в V – VI вв. стали всевозможные коммаобразные украшения, известные здесь ещё с серединыI тыс. до н.э.: нефритовые подвески в золотом чехле-оправе, обработанном сканью, и со вставками камней; вариации коммаобразной формы с различными отростками из стеклообразных материалов и т. д.

Разные поделки из камня являлись непременным атрибутом личных украшений – серег, поясов, колец и, конечно же, корон. Из яшмы, агата, хрусталя, нефрита и стекла делали бусы различной формы: круглые, цилиндрические, конусо- и коммаобразные, октаэдрические. Для усиления блеска камень подвергался термической обработке, из нескольких пород самоцветов для украшения короны и других предметов подбирались бусины различных оттенков.

Письменные источники и стенопись погребений дают нам представление о развитии в трёх государствах таких видов декоративного искусства, как ткачество драгоценного материала (например парчи с узором и вставками золотой и серебряной нити), производство богато декорированной одежды для знати из шелковой ткани со сложными узорами, вышивка золотом и серебром по натуральному шёлку. Несколько найденных предметов представляют собой лаковые изделия со сложной декоративной росписью, служившие для украшения жилья аристократов. Лакировка деревянного изделия придавала ему прочность и красоту, она сочеталась с инкрустацией деревом, перламутром и металлом.

Разнообразие форм и техническое совершенство многих изделий декоративно-прикладного искусства Когурё, Пэкче и Силла говорят не только о возросшем творческом и техническом потенциале общества, тонком вкусе и фантазии мастеров, но и об усложнении технологического процесса, его разделении на отдельные операции; только на такой основе могли возникать столь выразительные и утонченные образцы художественной культуры эпохи Самгук.

3.5 Литература и музыкальная культура. Формирование письменности в IV – VI вв. послужило толчком к появлению первых образцов национальной литературы. Устное творчество корейского народа, его фольклорные традиции были закреплены в ранних прозаических произведениях художественной литературы. К сожалению, как и первые научные и летописные труды, они сохранились лишь в пересказе более поздних авторов или же упоминаниях в японских и китайских произведениях.

В основу ранних произведений повествовательного жанра легло описание исторических событий, письменно оформлялись рассказы и сказания об основании государств и правлении царей, подвигах полководцев и народных героев. Понятно, что повествование о реальных событиях в них перемежалось с народными преданиями и легендами, реальные лица соседствовали с мифическими героями. Мы знаем о нескольких подобных исторических произведениях: «Юги», «Синджип», «Соги», «Кукса». Влияние конфуцианских мотивов прослеживается на появлении особого жанра корейской литературы – биографии, или жизнеописания, идеальных героев («Сказание об Ондале», «Сказание об Ыльджи Мундоке» и др.). Особенности развития исторического процесса в рассматриваемую эпоху определили главный мотив этого пласта древней литературы – борьбу корейцев с многочисленными внешними и внутренними врагами. Часто прозаическое произведение представляло собой не что иное, как запись устных преданий со сказочными или басенно-сатирическими сюжетами («Заяц и черепаха», «Томи и его жена»), поднимавших бытовые и этические проблемы. На основе народной песенной традиции появляются первые поэтические произведения; известно о стихах «Песнь соловья» Хван Джога* и «Одинокий камень» Чон Бопса*, патриотическом стихотворном воззвании «К Юй Чжунь-вэню» (авторство приписывается Ыльджи Мундоку*), знаменитому когурёскому полководцу времен сопротивления танскому нашествию).

Как и литература, музыкальное творчество в эпоху Самгук отразила раннефеодальный характер социально-экономического развития трёх государств. Она чётко расслаивалась на два потока: песенную и танцевальную народную традицию и музыку аристократических кругов (или дворцовую), обслуживавшую идеологические и эстетические запросы господствующего класса. Народная музыка основывалась на древней песенной традиции, поэтому известны преимущественно песни о трудовой жизни простолюдинов («Асо» / «Песня пряхи»), надеждах на лучшую долю («Пхуннён» / «Богатый урожай»), быте корейской деревни («Содонё»), ставшие прообразом средневекового песенного жанра хянга.

Когурёские фрески подтверждают важную роль музыкальной культуры в жизни аристократии трёх государств: на них изображены пиршества и процессии с участием танцевальных и музыкальных трупп, внушительных оркестров. Знать любила смотреть на досуге танцевально-музыкальные представления, дворцовая музыка играла важную роль в различных церемониях. По материалам стенописи гробницы Муёнчхон можно судить о танцевальных жанрах трёх государств: игровых, танцах с пением, танцах в масках, сольных, парных и групповых танцах, а также о весьма специфическом виде – танцах с акробатическими элементами (эквилибристикой и жонглированием).

Многие танцевальные номера Когурё отражали военную (танец в маске с мечом) и сельскохозяйственную (туре нори или тосольга) тематику, в Силла и Пэкче очень популярными были танцы в масках тхальчхум. В 80-е гг. в КНДР была осуществлена попытка реконструировать танцевальную и музыкальную культуру Когурё, её результатом явилось появление очень красивых и пластичных танцев кхальчхум (танец с кинжалами), пукчхум (танец с барабаном), мальчхум (танец когурёских всадников) и др. Через всё средневековье южнокорейские мастера пронесли традицию древних этнографических танцев пучхэчхум (танец с веерами), пукчхум и, наконец, уникального танца самочхум (танцоры надевали головной убор с длинными узкими лентами и с помощью своеобразных движений головой вызывали их вращение вокруг туловища), аналогов которому нет нигде в мире.

В эпоху Самгук возникают и основные музыкальные инструменты Кореи: каягым, чангу, чоттэ, хэгым и др. Создание национального двенадцатиструнного щипкового инструмента каягыма в VI в. приписывается каяскому музыканту из Силла У Рыку*, создавшему не только сам инструмент, но и 12 базовых мелодий для него. Разновидностью каягыма в Когурё был шестиструнныйкомунго, изготовленный Ван Санаком* на основе китайского прототипа, причем сложно определить, кому из музыкантов – когурёсцу или силланцу – принадлежал приоритет в его создании. Замечательным национальным инструментом явился двусторонний барабанчангу, выполненный в форме песочных часов; примечательно, что на юге страны на нём сейчас играют и мужчины, и женщины, в то время как в КНДР его относят к разряду исключительно женских. Преломлением китайской музыкальной традиции считают появление сначала в Когурё, а затем повсеместно двух родственных ударно-шумовых музыкальных инструментов – пхёнджона (рама с подвешенными к ней 16 бронзовыми колокольчиками) и пхёнгёна (рама с подвешенными к ней каменными или металлическими пластинами). Летописи содержат информацию о 185 мелодиях для каягыма, 212 произведениях для пипха (четырёхструнный смычковый инструмент, одновременно напоминающий и скрипку, и небольшую гитару) и хэгыма (двухструнный аналог пипха), 860 – для флейты чоттэ. На основе нескольких разновидностей духовых, струнных и ударных инструментов в трёх государствах создавали многочисленные дворцовые и маршевые оркестры. Одна из фресок Муёнчхон изображает процессию с участием сотни музыкантов, в их оркестре насчитывается 37 духовых и ударных инструментов 13 видов.