Культура и цивилизация современного мира

своеобразия развивающейся  цивилизации.

И еще один, третий вопрос: как и почему цивилизации  «надламываются,

разлагаются и  распадаются»? Не менее 16 из 26 цивилизаций  сейчас «мертвы и

погребены». Из оставшихся в живых десяти цивилизаций «полинезийская и

кочевая... находятся сейчас при последнем издыхании; а семь из восьми других

в большей или  меньшей степени — под угрозой  уничтожения или ассимиляции  нашей

западной цивилизацией». Более того, не менее шести из этих семи цивилизаций

обнаруживают признаки надлома и начавшегося разложения.

Упадок, как считает  Тойнби, нельзя приписать космическим  причинам,

географическим  факторам, расовому вырождению или  натиску врагов извне,

который, как правило, укрепляет растущую цивилизацию. Нельзя объяснить его и

упадком техники  и технологии, ибо во всех случаях  упадок цивилизации является

причиной, а упадок техники — следствием или симптомом  первого.

Сам упадок — это  не единовременный акт, а весьма длительная стадия, которая,

согласно Тойнби, состоит из надлома, разложения и гибели цивилизаций. Между

надломом и гибелью  цивилизации нередко проходят столетия, а иногда и

тысячелетия. Так, например, надлом египетской цивилизации произошел в XVI в.

до н.э., а погибла  она только в V в. н.э. Период между  надломом и гибелью

охватывает почти 2000 лет «окаменевшего существования», «жизни в смерти». Но

как бы долго это  ни длилось, судьба большинства, если не всех, цивилизаций

влечет их к  конечному исчезновению, раньше или  позже. Что касается западного

общества, то оно, видимо, по Тойнби, обнаруживает все  симптомы надлома и

разложения. Но все  же он считает, что мы можем и должны молиться, чтобы нам

не было отказано в отсрочке, причем просить ее вновь  и вновь с сокрушенным

духом и сердцем, полным раскаяния.

Подробный анализ повторяющихся моментов, симптомов  и фаз упадка цивилизаций

дается в разных томах исследования Тойнби. Здесь  можно коснуться только

некоторых. Творческое меньшинство, опьяненное победой, начинает «почивать на

лаврах», поклоняться относительным ценностям, как абсолютным. Оно теряет

свою харизматическую  привлекательность, и большинство не подражает и не

следует ему. Поэтому  приходится все больше и больше использовать силу, чтобы

контролировать  внутренний и внешний пролетариат. В ходе этого процесса

меньшинство организует «универсальное (вселенское) государство», подобное

Римской империи, созданной эллинистическим господствующим меньшинством для

сохранения себя и своей цивилизации; вступает в  войны; становится рабом

косных установлений; и само ведет себя и свою цивилизацию к гибели.

Именно в такие  периоды «внутренний пролетариат» отделяется от меньшинства и

часто рождает  «универсальную (вселенскую) церковь», например, христианство

или буддизм, как  свою собственную веру и установление.

Таким образом, нетворческие силы общества совершают творческий акт.

Это, вообще говоря, одно из многочисленных противоречий в системе Тойнби.

Когда «универсальное государство» господствующего меньшинства рушится,

«универсальная  церковь» внутреннего пролетариата (например, христианство)

служит мостом и основанием для новой цивилизации, отчужденной и в то же время

дочерней по отношению к прежней.

А как поступает  в такой ситуации внешний пролетариат? Стремится врасти в

старую цивилизацию? Отнюдь, нет. Он организуется и начинает штурмовать

падающую цивилизацию. Таким образом, раскол входит в тело и душу цивилизации.

Он приводит к  росту распрей и братоубийственным  войнам... Раскол в душе

обнаруживает себя в глубоком изменении настроенности и поведения членов

разлагающегося  общества. Он ведет к возникновению  четырех типов личностей и

«спасителей»: архаистов, футуристов (спасителей с мечом), отреченных и

безразличных стоиков и, наконец, преображенного религиозного спасителя,

нашедшего опору  в сверхчувственном мире Бога.

В такие времена  чувство затерянности в потоке, чувство  греха все возрастают.

Половая распущенность  и смещение принципов (синкретизм) становятся

господствующими. Вульгаризация и «пролетаризация» захватывают искусства и

науки, философию  и язык, религию и этику, нравы  и установления. За

исключением преображения, никакие усилия и спасители не могут остановить

разложения. В лучшем случае, как отмечалось, цивилизация  «окаменевает» и

может века и даже тысячелетия существовать в этой форме «жизни и смерти».

Но рано или  поздно она обычно исчезает. Единственный плодотворный путь — это

путь преображения, перенос цели и ценностей в  сверхчувственное царство Божие.

Оно не может остановить разложение данной цивилизации, но может  послужить

посевом, из которого вырастает новая дочерняя цивилизация. Таким образом,

это шаг вперед в вечном процессе возвышения от человека к сверхчеловеку, от

«града человеческого  к граду Божьему», как предельному  итогу человека и

цивилизации.

Эти свои рассуждения  Тойнби заканчивает почти на апокалиптической ноте: «Цель

преображения —  дать свет тем, кто погряз во тьме... Она достигается в

поисках царства Божьего, чтобы привести его жизнь в действие... Таким

образом, цель преображения — царство Божие...»

Следовательно, вся  человеческая история или весь процесс  цивилизации

превращается в  творческую традицию. Через отдельные цивилизации и их ритмы,

совпадающие в единстве, но конкретно различные, реальность разворачивает свое

богатство и ведет от «подчеловека» и «подцивилизации» к человеку и

цивилизации, а  в итоге к сверхчеловеку и  преображенной сублимированной

(эфирной) сверхцивилизации царствия Божьего.

Деятельность духа, струящегося по земле и влекущего  свои нити по ткацкому

станку времени, — это история человека, как  он себя проявляет в генезисе и

росте, в разложении человеческих обществ. Во всем этом колыхании жизни мы

можем слышать биение основного ритма вызова и ответа, отступления и,

возвращения, расстройства и соединения, отчуждения и усыновления, раскола и

возрождения.

Вечные повороты колеса — не пустое повторение, если с каждым поворотом они

влекут колесницу  все ближе к цели, и если «возрождение»  означает рождение

чего-то нового, то колесо существования — не просто дьявольская выдумка, не

простое средство подвергнуть вечной муке осужденного  Иксиона. Творение не

было бы творческим, если бы оно не поглощало в себе все существующее на небе

и на земле.

                          4. Аргументы «против»                         

С предложенной Тойнби теорией «локальных цивилизаций» согласны далеко не все

исследователи. Наиболее развернутая критика содержится в трудах П.А.

Сорокина (1889—1968). По его мнению, достаточно спросить, насколько

достоверна общая  схема теории подъема и упадка цивилизаций, как оценки сразу

меняются. Труд, вообще говоря, слишком обширен и явно перенасыщен пухлыми

цитатами из Библии, мифологии, поэзии. Стремление использовать чрезмерно

развернутые поэтические  и символические образы помешали автору более четко

выстроить свою теорию и сделать ее значительно доступнее.

П.А. Сорокин считает, что, несмотря на поразительную эрудицию, Тойнби

обнаруживает либо незнание, либо сознательное пренебрежение  многими

социологическими  трудами, да и знание истории у него неровно. Оно

превосходно в  отношении эллинской (греко-римской) цивилизации, но значительно

скромнее в отношении  других цивилизаций. Его знакомство с накопленным знанием

по теории искусства, философии, точных наук, права и некоторых  других тоже не

всегда достаточно.

По мнению П.А. Сорокина, труд Тойнби имеет два коренных дефекта, относящихся

не к деталям, а к самой сердцевине его философии  истории: во-первых, к

«цивилизации», избранной  Тойнби в качестве единицы исторического

исследования, во-вторых, к концептуальной схеме генезиса, роста и упадка

цивилизаций, положенной в основу его философии истории.

Под «цивилизацией» Тойнби имеет в виду не просто «область исторического

исследования», а  единую систему, или целое, части  которого связаны друг с

другом причинными связями. Поэтому, как во всякой такой  системе, в его

«цивилизации» части  должны зависеть друг от друга и  от целого, а целое — от

частей. Он категорически  утверждает вновь и вновь, что  цивилизации суть

целостности, чьи  части все соответствуют друг другу и взаимно влияют друг на

друга. Одной из характерных черт цивилизации в процессе роста является то,

что все аспекты  и стороны ее социальной жизни координированы в единое

социальное целое, в котором элементы экономики, политики и культуры

удерживаются в  тонком согласии друг с другом внутренней гармонией растущего

социального организма.

Как показывает П.А. Сорокин, «цивилизации», с точки  зрения Тойнби, суть

реальные системы, а не просто скопления, агрегаты и, конгломераты феноменов и

объектов культуры (или цивилизации), смежных в пространстве и времени, но

лишенных какой-то бы ни было причинной или другой осмысленной связи.

Можно согласиться  с П.А. Сорокиным в его критике  чисто поэтической метафоры

Тойнби: цивилизация  — это нечто вроде живого тела. Но он, пожалуй, не прав,

отрицая всякое единство исторически реальной цивилизации. Ошибочно приняв

различные скопления (агрегаты) за системы, Тойнби начинает трактовать

цивилизации как  «виды общества» и ретиво охотиться  за единообразием в их

генезисе, росте и упадке.

Очевидно, не прав Тойнби и в том, что признал  старую, идущую от Флоруса к

Шпенглеру концептуальную схему «генезиса—роста—упадка»  единообразной моделью

развития цивилизаций. Эта концепция основана на простой  аналогии и

представляет собой  не теорию реальных изменений общественно-культурных

фактов, а оценочную  теорию общественно-культурного прогресса, подсказывающую,

как феномены культуры должны изменяться. Это становится явным уже в формулах