Культурологическая мысль в России XIX – XX вв

Центральным понятиями  в философских рассуждениях Бердяева являются понятия «личность», «свобода», «существование», «творчество». Творчество он понимал как проявление в человеке Бога, как боготворческий процесс, «рождение  Бога в человеке и человека в Боге». Являясь одним из первых экзистенциалистов  и персоналистов, русский философ, находившийся под сильным влиянием Ф. М. Достоевского и В. С. Соловьева, сам себя называл «верующим вольнодумцем». 

Идея демократии, по мнению Бердяева, была осознана и  сформулирована в такую историческую эпоху, «когда религиозное и философское  сознание передовых слоев европейского человечества было выброшено на поверхность и оторвано от глубины духовных истоков человека». Как следствие этого, идея демократии в прямой и упрощенной форме породила нравственные последствия, ибо «отвлеченная, ничем не ограниченная демократия, легко вступает во вражду с духом человеческим, с духовной природой личности». Поистине пророческими звучат рассуждения Н. Бердяева о демократии в наши дни. 

Несмотря на то, что  работ, посвященных общей теории культуры у Бердяева нет, ее проблемы буквально «пропитывают» едва ли не все его сочинения, и отделить собственно культурологический материал от общефилософского порой достаточно трудно. Следует остановиться лишь на некоторых основных его высказываниях  о культуре. Историко-культурные вопросы  рассматриваются им в произведениях  «Судьба России» (1918); «Русская идея» (1946) и др., литературоведческие –  в книге «Миросозерцание Достоевского», (1923) и др. 

Во-первых, вслед  за Чаадаевым, Бердяев попытался  ответить на вопрос: что такое русский  народ, в отличие от европейских  народов, каковы его культурно-исторические и психологические особенности? Во-вторых, он достаточно убедительно  вскрыл давние духовные истоки русских  революций и их пагубное воздействие  на судьбы национальной культуры. В-третьих, в условиях непримиримой вражды между  капитализмом и социализмом он сделал попытку объективно оценить, насколько  и та и другая форма сознания отвечают религиозному, а следовательно, и  культурному идеалу человечества. В-четвертых, он уделил большое внимание разработке таких основополагающих для нашей  дисциплины тем, как нация и культура, общечеловеческое и национальное в  культуре. Война и культура и др. многие из перечисленных выше вопросов ставились Бердяевым впервые, смело  и оригинально и позднее заняли важное место в новой формирующейся  науке, какой в то время была культурология. 

Стремление Бердяева выявить и описать русскую  самобытность опиралось на славянофильскую  традицию, но, в конечном счете восходило  к немецкой классической философии, которая рассматривала нацию  как некую коллективную личность, имеющую собственную индивидуальность и свое особое призвание. Отсюда и  широкое использование соответствующей  терминологии – «дух народа», «душа  народа», «характер народа» и  т. п. 

Следует отметить, что  правильно понять свой народ (так  же как и собственную личность) можно лишь путем объективного сравнения  с другими народами (или личностями) при условии их глубокого знания. В этом смысле Бердяев имел огромные преимущества – он не только отлично  знал языки и долгие годы жил за границей, но и проникся культурой  Запада и как мыслитель был  лишен национальной пристрастности. Он оставил массу тонких наблюдений об особенностях жизни и характера  многих европейских народов –  немцев, поляков, французов, англичан и, конечно же, попытался дать исчерпывающий, хотя и не во всем верный, нравственный «портрет» и трагическую духовную «биографию» русской нации. 

Как же понимал Бердяев  «русскую душу»? Прежде всего он связывал ее неповторимость с огромными российскими  пространствами, утверждая, что «пейзаж» русской души соответствует «пейзажу»  русской земли с ее широтой, безграничностью  и устремленностью в бесконечность. В России, - говорил он, - духи природы  еще не окончательно скованы цивилизацией, как это имеет место на Западе. Западная душа гораздо более рационализирована, упорядочена, чем русская, в которой  всегда остается иррациональный момент. Русские как бы «подавлены» необъятными  полями и необъятными снегами, «растворены» в этой необъятности. Сравнивая русского с немцем, который «чувствует себя со всех сторон сдавленным как в  мышеловке» и ищет спасения в организованности и напряженной активности, Бердяев  так объясняет многие наши беды: «Ширь русской земли и ширь русской души давили русскую энергию, открывая возможность движения в  сторону экстенсивности. Эта ширь не требовала интенсивной энергии  и интенсивной культуры», - писал  он в «Судьбе России». Данное наблюдение Бердяева можно отнести и к  другим странам, например, к Японии, где крайняя ограниченность территории и природных богатств стала мощным стимулом научно-технического прогресса. 

С ширью русской  земли связывал Бердяев и такие  национальные особенности нашего народа, как склонность к бюрократической  централизации власти, стихийность  и нерациональность политической жизни, отсутствие частнособственнических инстинктов и индивидуализма. «Интересы созидания, поддержания и сохранения огромного  государства занимают исключительное место в русской истории. Почти  не оставалось сил у русского народа для свободной творческой жизни, вся кровь шла на укрепление и  защиту государства… Личность была придавлена огромными размерами государства, предъявлявшего непосильные требования. Бюрократия развивалась до размеров чудовищных». Однако душа России не склоняется перед золотым тельцом, и уже  одно это вызывает к ней уважение и любовь, - считал Н. Бердяев. В то же время, философ отмечал провинциализм  и засилье бюрократизма в русском  государстве, мешавшего ее развитию, ратовал за духовный подъем всей нации  и каждой личности. 

В пестрой мозаике  высказываний Бердяева о самых общих  особенностях русского общества обращает на себя внимание тезис о преобладании в нем коллективности, а не индивидуального  начала. Россия, по мнению философа, все  еще остается страной «безличного  коллектива», которому свойственен  «государственный дар» покорности и  смирения перед лицом «авторитета  общины». В религиозной сфере, во многом определявшей жизнь России, это явление получило название «соборности», т. е. добровольного соединения индивидов  на основе любви к Богу и друг к другу. Врожденный коллективизм русских  людей и после Октябрьской  революции принес свои плоды, и в  столь короткие сроки Россия стала  мощной индустриальной державой. 

В высказываниях  Бердяева о русской культуре можно  встретить и отрицательные характеристики, присущие, по его мнению, русскому народу. Однако он высоко ценил русскую душевность, сердечность, непосредственность. А  также воспитанные религией такие  качества, как склонность к покаянию, поиски смысла жизни, нравственное беспокойство, материальную неприхотливость, доходящую  до аскетизма, способность нести  страдания и жертвы по имя веры, какой бы она ни была. Кроме того, философ отмечал устремленность русских людей к некоему духовному  идеалу, далекому от прагматизма европейских  народов. 

Для понимания русской  культуры представляют несомненный  интерес мысли Бердяева о характере  и глубинных, чисто национальных истоках революционных и освободительных  движений в России – от реформ Петра  до Октябрьской революции 1917 года, которые, по мнению философа, не были «исторической  случайностью», неким искусственно созданным «зигзагом» русской судьбы. В своих произведениях «Русская идея» и «Судьба России» Бердяев  показал, что они явились неизбежным следствием самого характера народа и всей его противоречивой истории. Он писал, что возможность либеральной  революции в России была утопией, не соответствующей русским традициям  и господствовавшим в стране идеям; она могла быть только социалистической и только тоталитарной, ибо русский  духовный склад, по его мнению, отличается склонностью к тоталитарным учениям  и тоталитарным миросозерцаниям. Да и приемы Петра, по мнению философа, были «совершенно большевистскими». В произведении «Русская идея» он подчеркивал общность национальной психологии первого русского императора и его отдаленных рабоче-крестьянских потомков. 

Естественно, как  религиозный философ, он не разделял идеи «великих потрясений», связанных  с разрушением национальных культурных ценностей. Он считал, что произошедший у нас после Октября 1917 года разгром  духовной культуры был лишь «диалектическим  моментом» в ее судьбе и что  все творческие идеи прошлого вновь  будут иметь определяющее значение, ибо духовная жизнь бессмертна. 

По мнению Бердяева, в бедах, случившихся в России в течение последнего столетия, помимо бездарных и малокультурных руководителей, в немалой степени виновна  такая влиятельная общественная сила, как «прекраснодушная», но недостаточно ответственная интеллигенция, которая  и подготовила коммунизм прежде всего, занимаясь распространением марксизма в России. Разночинская интеллигенция враждебно относилась к культурной элите в русском  обществе к дворянству и аристократии, а материализму она придала почти  теологический характер. Иными словами, именно интеллигенция, по мнению Н. Бердяева, подготовила и организовала революцию  в России, а впоследствии за это  и поплатилась, что было в истории  не раз. 

6. Философы, которые  внесли свой вклад в развитие  культурологической мысли XIX –  XX веков 

В русскую культурологическую мысль XIX – первой половины ХХ в. внесли свой вклад Сергей Николаевич Трубецкой (1862 – 1905), Сергей Николаевич Булгаков (1871 – 1944), Павел Александрович Флоренский (1882 – 1943), предшественник русского космизма Николай Федорович Федоров (1828 – 1903), философ Василий Васильевич Розанов (1853 – 1919), провозглашавший  основой веры семью и половую  жизнь; сторонник примирения науки  и религии Семен Людвигович Франк (1877 – 1950), способствовавший становлению  экзистенциалистского взгляда на культуру; прорицатель будущих мировых  катастроф и создатель философии  абсурдности и трагизма человеческого существования Лев Исаакович Шестаков (1866 – 1938), выступивший против диктата разума над духовной свободой личности, и многие другие. 

К сожалению, представленная этими философами русская культурологическая мысль в значительной мере развивалась  в эмиграции. Тем не менее и  в советское время появились  труды ряда ученых, которые внесли заметный вклад в изучение вопросов культуры. Среди них можно назвать  Алексея Федоровича Лосева (1893 – 1988), круг интересов которого включал  философию, эстетику, логику, мифологию, науку о языке, музыку, математику все они рассматривались в  русле общей идеи человеческой культуры. Однако пристальное внимание ученый уделял исследованию культуры античного  периода. А. Ф. Лосев является автором  многотомной «Истории античной эстетики». Именно в античности он видел истоки современной европейской и отечественной  культуры. 

В числе других ученых ХХ в., занимавшихся проблемами мировой  и отечественной культуры, были Дмитрий  Сергеевич Лихачев (1906 – 1998) – исследователь  древнерусской литературы, истории  искусства и поэтики, а также  Лев Николаевич Гумилев (1912 – 1992), сын  известных русских поэтов ХХ в. А. А. Ахматовой и Н. С. Гумилева. В  своих трудах по евразийской истории  он рассматривал культуру как результат  органического взаимодействия природной  среды, этноса и мутационных космических  влияний, вызывающих так называемую «пассионарность», т. е. способность  людей к творческому напряжению. 

Из ученых более  позднего поколения – Сергей Сергеевич  Аверинцев (1937 – 2004) автор работ по истории позднеантичной и средневековой  литературы, западноевропейской философии  культуры ХХ в. и христианской теологии, а также Юрий Михайлович Лотман (1922 – 1994) – специалист по русской культуре и литературе ХVIII – XIX вв., структурному литературоведению, семиотике и  типологии культуры и некоторые  другие исследователи. 
 

7. Список используемой  литературы. 

1. Бердяев Н. А.  Философия свободы. Смысл творчества.- М., 1989 г. 

2. Данилевский Н.  Я. Россия и Европа. – М., 1991 г. 

3. Лосев А. Ф.  Философия. Мифология. Культура. – М., 1991 г. 

4. Чаадаев П. Я.  Собрание сочинений. – М., 1991 г.