Предмет и метод культорологии

5. Установление и поддержание системы ценностей.

В условиях культуры (в отличие от состояния "дикости") бытие для человека расщепляется на собственно реальность и ценность в качестве объекта человеческих желаний и стремлений. По существу, все окружающее человека может рассматриваться как ценность, т.е. оцениваться в плане добра и зла, допустимого или запретного, истины или неистинны и т.д. Способы оценки предметных ценностей закрепляются и передаются в составе социального опыта в качестве субъективных ценностей – императивов и запретов, установок и замыслов и т.д. Ценности служат для ориентации предпочтений и интересов как отдельных людей, так и социальных групп. Если человеческая общность стремится быть единой и согласованной (а всякая человеческая общность в принципе к этому стремится), то ценности не могут противоречить друг другу – они должны дополнять друг друга. Поэтому ценности образуют иерархически организованную систему. Более высокий уровень иерархии ценностей позволяет развернуть и обосновать ценности более низкого уровня – ценности более конкретные и специализированные. Однако если главной тенденцией человеческой истории является тенденция к единству человеческого рода, то необходимо формирование единой системы ценностей (общечеловеческих ценностей). Рассматривая основные этапы истории культуры, мы проследим эту тенденцию к единству более подробно.

 

Аксиологический подход  в исследовании культуры.

В современной философии есть раздел, отведенный исследованию ценностей, – аксиология (от греч. axios – ценный и logos – слово, понятие, учение). Культура представляет целый мир целостностей, то есть организованную систему смыслов и идеалов, разделяемых семи члена некоторого сообщества. Следовательно, культура воплощает в себе все самое ценное, все самое важное с точки зрения сообщества людей − то, что они хотели бы поддерживать и сохранить для будущих поколений. Для философского мировоззрения аксиологическая проблематика имеет фундаментальное значение. Оно обусловлено тем, что задачей философии является установление предельных оснований бытия и построение, исходя из их понимания, целостного мировидения, которое помогло бы выбрать общее направление жизни, указать ее главные цели. В решении этой задачи первостепенную важность имеет определение ценностных оснований человеческого бытия. Отсюда проистекает проясняющая сила ценностного подхода в философии. Существенные различия между философскими системами, школами, течениями и т. д. обусловливаются тем, какие ценности и в каком соотношении полагаются в их основание. Например, в философии Ницше на первый план выдвигается ценность индивидуальной воли к могуществу (воли к власти), которая становится мерилом в его «переоценке всех ценностей». Философствуя, человек размышляет о том, в чем суть всего существующего, ставя под вопрос себя самого. Он неизбежно оказывается перед проблемами смысла, назначения своей жизни, ее задач и возможностей. Ценность, достоинство отдельного существования, включая личное, определяется в соотнесении его с иерархией ценностей, на вершине которой – абсолютное благо. Исследование его выявляет глубокий смысл и действенность идущего от Платона сближения идеального и идеала; тождества и различия ценностей божественного, бытия, истины, добра, красоты, сливающихся в идее Единого-Блага, т. е. – ценностного абсолюта. Долгое время ценностная проблематика разрабатывалась философами преимущественно в рамках онтологии, поскольку считалось, что ценности обладают абсолютным бытием в божественном начале: безличном природном (космоцентризм) или личном трансцендентном (теоцентризм). Только с упрочением антропоцентристского мировоззрения в результате развития просветительских идей появились представления о том, что высшие ценности суть «регулятивные идеи». Так называет Кант «чистые» цели, «идеалы будущего», к которым люди должны направлять свою волю, чтобы шло совершенствование человека, осуществлялся Прогресс человеческого рода. Бытие остается ценностью, но не как вневременное абсолютное бытие, а как одна из целей – осуществление ценности в будущем или сохранение ценного в настоящем. Кант разграничивает ценность [то, что подвигает человека] и бытие, полагая, что ценность не существует, но обладает значимостью. Благодаря усилиям немецких последователей Лейбница (Р. Г. Лотце, 1817–1881) и Канта (неокантианцы) во 2-й пол. XIX в. разворачивается философское исследование ценностей, аксиология превращается в особую философскую дисциплину. Глава Баденской школы      неокантианства В. Виндельбанд трактует философию как учение об общезначимых ценностях. Он выявляет ценностный характер культуры, усматривает смысл исторического движения в прогрессирующем воплощении ценностей. Важную роль в аксиологии играет введенное Виндельбандом различие между ценностями-идеалами (чистыми целями) и ценностями-благами, существующими в реальности и необходимыми для культуры. К первым относится, например, истина, ко вторым – наука, воплощающая идеалы истины. Блага остаются ценностями, поскольку их сохранение и развитие выступает как цель. Значительный вклад в аксиологию вносят учения немецких философов Г. Риккерта (1863–1936), М. Шелера (1874–1928), русского философа Н.О. Лосского (1870–1965).

 

 Социально-деятельностный подход  в исследовании культуры.

С точки зрения социологии культура является социальным институтом, обеспечивающим системность и устойчивость общества. Основная цель социального института- организовать деятельность людей в определенной сфере человеческой деятельности. Естественно, культура также является социальным институтом, поскольку она позволяет достичь этой цели. Культура предлагает человеку образцы, в соответствии с которыми тот должен строить свое проведение в самых разных областях. Личностно-социально-деятельностный подход лежит в основе исследования личности и позволяет применить в системе все основные принципы психологии. Такой подход ориентирует психолога-исследователя на целостное изучение личности в единстве основных факторов ее становления и развития: социальной среды (семьи, группы, коллектива, общества), деятельности (игры, учебы, труда), общения, формирования (обучения, воспитания, развития), всесторонней подготовки (общеобразовательной, профессиональной, физической, психологической), ее внутренней активности (самосовершенствования). Следовательно, рассмотренные основные принципы психологии и личностно-социально-деятельностный подход, выступают непосредственной методологической основой психологического исследования и предопределяют методику изучения процесса становления и развития личности. Психолог-исследователь должен уделять особое внимание подбору методов и конкретных методик в соответствии с целью и задачами изучения процесса становления и развития личности. "Метод, - говорил И.П.Павлов, - самая первая основная вещь. От   метода, от способа действия зависит вся серьезность исследования. Все дело в хорошем методе". Система методов психологического исследования включает: психологический анализ документов, наблюдение, экспертную оценку, индивидуальную беседу, анкетирование, личностные опросники, тестирование (личностные и объективные тесты), психологический эксперимент (констатирующий и формирующий), социометрический опрос. Выделенные методы позволяют определить содержание психических свойств личности, выявить факторы, наиболее сильно влияющие на ее становление и развитие, обосновать пути и условия ее эффективного формирования.

 

Семиотический   подход  в исследовании культуры.

Культура − это небиологическая знаковая система, при помощи которой передается социальный опыт. Например, медицина изучает симптомы- то есть внешние проявления (знаки), на основании которых мы можем судить о процессах, протекающих внутри организма. Так, сыпь обычно свидетельствует о наличии инфекционного заболевания. Боль – нарушения деятельности какого-то внутреннего органа. Эти знаки носят исключительно биологический характер. Культура же реализуется главным образом при помощи знаков, созданных человеком. Основной знаковой системой является язык, при помощи которого мы обещаемся и передаем информацию. Однако есть и другие знаковые системы. Например, мифы и другие фольклорные и литературные произведении, религиозные ритуалы, а также приметы быта несут огромную информацию о мире и о том, как он устроен, сообщают членам культурного сообщества о том, как они должны себя вести, что хорошо, а что плохо, что считается правильным, а что неправильным. Именно поэтому говорят, что культура – это небиологическая знаковая система. Как всякая научная методика, структурно-семиотический анализ перспективен в одних и ограничен в других направлениях, одни объекты для него более, а другие менее проницаемы. Сравнительно-исторический и структурно-семиотический методы анализа решают в сущности разные задачи и потому совершенно по-разному препарируют объект изучения. Например, при рассмотрении генезиса и истории эпического памятника сравнительно-исторический анализ выделяет в нем ряд разностадиальных пластов и отражает различные исторические события, хронологически и географически несовместимые, устанавливает разного рода анахронизмы и другие "противоречия", т. е. вскрывает таким образом известную гетерогенность памятника. Однако такое "разнимание на части" не способствует рассмотрению конкретного текста как поэтического целого, без чего невозможно и его цельное эстетическое восприятие. Смысл, вкладываемый в термин "культура" во многом зависит от того какие позиции занимает автор. В большинстве определений, культура, как порождение человека, противостоит природе. Для того, чтобы прояснить разницу между культурой и природой, можно рассмотреть как соотносятся эти две стороны в одном конкретно взятом человеке. Культурную деятельность принято подразделять на материальную (техника, материальные ценности) и духовную (мораль, наука, искусство). Понятие культуры в философии тесно соприкасается с понятием цивилизация. Цивилизация — совокупность материальных и духовных достижений отдельного общества или человечества в целом. Уровень различия цивилизации определяется природой и уровнем развития материальной и духовной культуры, результатом социально-культурной деятельности общества, ролью общества в решении глобальных проблем и роль обществе в прогрессе человечества. Впервые об особом социологическом подходе к пониманию культуры заявили английские и американские социологи конца XIX века. Они выделили из философского понятия культуры и цивилизации невещественный компонент, который стал основным содержанием социологического понятия культуры. Тейлор: "Культура — это некоторое сложное целое, которое включает в себя знания, верования, искусство, мораль, законы, обычаи и другие способности и привычки, приобретаемые и достигаемые человеком как членом общества".Таким образом социологическое понятие культуры включается в себя: то, что постигается человеком в процессе его жизнедеятельности; то, что передается из поколения в поколение, обеспечивая преемственность общества.

 

Структуралистский   подход  в исследовании культуры.

Структуралистский подход в культурологии развивают К. Леви-Стросс и М. Фуко. Главной проблемой культурологии Леви-Стросс считал изучение процесса перехода от природы к культуре и использовал методы структурной лингвистики и теории информатики. Не менее интересен игровой подход к культуре, который излагается в трудах И. Хейзинги и С. Лема (об этом речь будет идти ниже). Получает распространение и семиотический подход, когда культура рассматривается как символическая система. Здесь известны труды Э. Кассирера, 3. Лангер, Ч. Морриса, Ю. Лотмана и др.; в них внимание акцентируется на семиотическом характере искусства во всех его разновидностях (в частности, музыки, абстрактной живописи), неинструментального знания и широкого круга развлекательной деятельности.

 

 

Личностно атрибутивный подход  к определению культуры.

Личностно-атрибутивная - представляет ее в качестве характеристики самого человека. Информационно-знаковая - изучает как некую совокупность знаков и знаковых систем. В рамках концепции культуры как подсистемы общества она рассматривается в качестве такой его сферы, которая выполняет функцию управления общественными процессами на нормативно-вербальном уровне. Само же общество в этом случае представляется как социетальная система, изменения в одной из сфер которой приводят к соответствующим трансформациям в других подсистемах. Культура рассматривается также какнадындивидуальная реальность, усвояемая человеком в процессе его социализации или, наоборот, номиналистски, т.е. как реальность личностного характера. В последнее время в культурологии наиболее активно конкурируют между собой две научно-исследовательские программы. В основе одной из них лежит деятельный подход к пониманию культуры как «технологии воспроизводства и производства человеческого общества», «духовного кода жизнедеятельности людей», «основы творческой индивидуальной активность», «адаптации и самодетерминации личности». Другая парадигма ориентирована на ценностный подход, рассматривающий культуру как «сложную иерархию идеалов и смыслов». Несмотря на различные интерпретации, общим для деятельного и ценностного подходов является то, что в их рамках культура или постигается через изучение области символического, или сводится к ней, поскольку символ является тем средством реализации ценностей и смыслов культуры, которое наиболее доступно для непосредственного изучения. В связи с этим интерес представляют размышления тех специалистов о культуре и задачах ее изучения, которые работают на высоком профессиональном уровне не только в области философско-нормативистских, но и конкретно-исторических изысканий. Так, Ю.М Лотман, реализуя семиотический подход, подчеркивает, что «культура, прежде всего, - понятие коллективное. Отдельный человек может быть носителем культуры, может активно участвовать в ее развитии, тем не менее, по своей природе культура, как и язык, - явление общественное, то есть социальное. Следовательно, культура есть нечто общее для какого-либо коллектива - группы людей, живущих одновременно и связанных определенной социальной организацией. Из этого вытекает, что культура есть форма общения между людьми и возможна лишь в такой группе, в которой люди общаются... Всякая структура, обслуживающая сферу социального общения, есть язык. Это означает, что она образует определенную систему знаков, употребляемых в соответствии с известными членам данного коллектива правилами. Знаками же мы называем любое материальное выражение (слова, рисунки, вещи и т.д.), которое имеет значение и, таким образом, может служить средством передачи смысла».Таким образом, культура, как считает Ю.М. Лотман, имеет, во-первых коммуникационную и, во-вторых, символическую природу. В связи с этим в ней он выделяет два среза - синхронный и диахронный, в соответствии с теми организационно-коммуникативными структурами, которые объединяют людей, живших в одно и в разное время. «Культура всегда, - пишет Ю.М. Лотман, - подразумевает сохранение предшествующего опыта. Более того, одно из важнейших определений культуры характеризует ее как «негенетическую» память коллектива. Культура есть память. Поэтому она всегда связана с историей, всегда подразумевает непрерывность нравственной, интеллектуальной, духовной жизни человека, общества и человечества. И поэтому, когда мы говорим о культуре нашей, современной, мы, может быть, сами того не подозревая, говорим и об огромном пути, который эта культура прошла. Путь этот насчитывает тысячелетия, перешагивает границы исторических эпох, национальных культур и погружает нас в одну культуру - культуру человечества. Поэтому же культура всегда, с одной стороны, -определенное количество текстов, а с другой - унаследованных символов. Символы культуры редко возникают в ее синхронном срезе. Как правило, они приходят из глубины веков и, видоизменяя свое значение (но не теряя при этом памяти и о своих предшествующих смыслах), передаются будущим состояниям культуры... Следовательно, культура исторична по своей природе. Само ее настоящее всегда существует в отношении к прошлому (реальному или сконструированному в порядке некоей мифологии) и к прогнозам будущего».

 

Ведущие культурологические концепции в общественной мысли ХIХ и ХХ веков образно-мифологическая и символическая трактовки культуры  (Ф.Ницше,  А.Белый,  Д. Мережковский, Э. Кассирер).

Фридрих Ницше – это  философ символист и истинный провидец, великолепный философ, гениальный творец. Насколько сильны должны были быть его философские работы, чтобы быть актуальными и современными в наши дни. Как только не интерпретировались и не трактовались его идеи, в чем только не обвинялся их гениальный творец. Он был гоним и при жизни, и после смерти. Его работы, как и его самого отдали на растерзание взъяренной Европе после фашистско – нацистской волны. А он лишь боролся против человеческого, слишком человеческого, ему опротивело порочное общество, окружавшее его. В своем «Бунтующем человеке» Альбер Камю приводил слова Ф.Ницше, которые как нельзя лучше «рисуют» отношение этого философа к своей эпохе (да и к нашей тоже, ибо мы – дети XX века, – века испытаний и грез): «моя совесть и ваша совесть больше не одно и то же!»9. В XX веке каждый, кто знакомился с творчеством Ф.Ницше, по-своему «читал» язык его символов, по-своему «присваивал» символизм его языка, поэтому столь противоречивыми оказались взгляды на его творчество и столь разнообразным трактовкам подвергались основные идеи его философской концепции, а у него нет определенной философской концепции, у него все превращено в ничто, ибо так говорил Заратустра: «Только в пляске умею я говорить символами о высоких вещах - и теперь остался мой самый высокий символ неизреченным в моих телодвижениях!» Пляска – это таинство, мистерия, ее телодвижения невозможно передать единообразно, невозможно даже в точности повторить, не исказив смысла, поэтому каков его самый высокий символ – нам не дано знать. Его язык «прозрачен», он сам являет нам символы, символы, которые в научной литературе интерпретируются как фундаментальные основы новой философии, представленной в его работах. Так как эти основы и есть символы, их нельзя трактовать однозначно. Например, «сверхчеловек», «вечное возвращение», «воля к власти»  и «смерть Бога» – ужасает, не правда ли? Но это все символы, что пытался таким образом выразить их творец, неизвестно никому, кроме него самого, а сам он – клубок противоречий, соединяющий в себе Христа и Антихриста, являющий нам свою двухбездную суть, - суть Диониса Распятого. Так почему мы требуем от него единой истины, почему сводим противоречия, разрывающие его, в единый тезис, тезис, который, по словам А. Камю, привел «к методическому производству недочеловеков»11?… Это вопросы, которые не стоит решать, но над которыми нам стоит задуматься. В течение прошедших 2000 лет пророки всегда были гонимы при жизни. Не избежал этой участи и Фридрих Ницше. Однако, как выясняется сейчас, своим творчеством он расширял и углублял общефилософские искания. Так, язык символов и символизм языка в его интерпретации могут быть поняты как своеобразный способ постановки и решения вечных философских проблем. Вот почему нас так заинтересовала тема, касающаяся языка символов и символизма языка в творчестве Ф.Ницше. Мы не ставим своей задачей дешифровку языка символов, мы лишь попытаемся проследить диалектику языка символов и символизма языка в философском наследии Ф.Ницше и выявить направления влияния его идей на социокультурное сознание XX века. Более выдающимся вкладом интересующего нас философа явился символизм языка философии и культуры. Не разум, а не сознание – вот категориальная основа всего философского творчества Фридриха Ницше. Бессознание – вот чего достигали ницшеанские символы, они дробили его, проникали в него, бередили самые глубинные корни коллективного бессознательного, живущего в нас еще до момента нашего рождения. Именно на этом уровне шла их обработка, именно здесь они трансформировались в образы, облекались в формы, понятные нашему сознанию. «Подмигивающие символы» – это идеал Ф.Ницше, не навязчивые, не утомляющие, а только тихонько бередящие, подмывающие, раскрывающие глаза на реальность через идею. Преимущественная форма выражения ницшеанской мысли – это афоризм, а А.Белый считает, что «афоризм - наиболее тесная форма общения читателя и автора, при условии, что автор умело выражает, а читатель – схватывает. Афоризм поэтому – путь к символу. Символ же – идеал афоризма». Однако напоминаем, что и афоризмами говорили многие философы (почти все), но такого высокого уровня символизации, как у Ф.Ницше, пожалуй, не достигал никто. Его язык символов перерос постепенно в символизм языка, затем расширил поле своего влияния: поднял свой уровень до символизма языка философии и культуры. В этом кульминация творчества Ф.Ницше как философа и гениального творца – символиста. Именно благодаря этому его идеи распространили свое влияние столь широко и глубоко, именно поэтому XX век был озарен его философскими творениями. Он воистину был словно его Заратустра, спускающийся со своей горы, ибо так начался закат Заратустры. Свою  теорию Д.Мережковский изложил в докладе, а потом и в книге О причинах упадка и новых течениях современной русской литературы. «Куда бы мы ни уходили, как бы мы не прятались за плотину научной критики, всем существом мы чувствуем близость тайны, близость Океана», – писал Мережковский. Общие для теоретиков символизма размышления о крушении рационализма и веры – двух столпов европейской цивилизации, Мережковский дополнял суждениями об упадке современной литературы, отказавшейся от «древнего, вечного, никогда не умиравшего идеализма» и отдавшей предпочтение натурализму Золя. Возродить литературу может лишь порыв к неведомому, запредельному, к «святыням, которых нет». Давая объективную оценку состоянию литературных дел в России и Европе, Мережковский называл предпосылки победы новых литературных течений: тематическую «изношенность» реалистической литературы, ее отклонение от «идеального», несоответствие порубежному мироощущению. Символ, в трактовке Мережковского, выливается из глубин духа художника. Здесь же Мережковский определял три главных элемента нового искусства: мистическое содержание, символы и расширение художественной впечатлительности. Мережковский – поэт целиком принадлежит к поколению «старших символистов», начинавших с декларативных подражаний Надсону и активно использовавших клише народнической поэзии, а затем переживших определенный творческий кризис, закончившийся обновлением поэтических мотивов и средств. Сознание безысходного одиночества человека в мире, роковой раздвоенности и бессилия личности, проповедь красоты, «спасающей мир», – развивая эти общие для «старших символистов» мотивы, Мережковский не сумел преодолеть в стихах рассудочности и декларативности. Мережковский, по праву считающийся ведущим теоретиком русского символизма, в литературно-критических работах 90-х годов заложил и основы символистской интерпретации творчества большинства русских писателей Х I Х века. Внешним выражением новых духовных ориентиров Мережковского и становится символизм. В 1892 г. вышел сборник стихов Мережковского «Символы», в 1893 г. – книга «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы». Тогда же Мережковский начал писать трилогию «Христос и Антихрист», в которой отчетливо выразились его философские концепции (ч. 1 – «Отверженный. Смерть богов» («Юлиан отступник»), 1896; ч. 2 – «Воскресшие боги» («Леонардо да Винчи»), 1901; ч. 3 – «Антихрист» («Петр и Алексей»), 1905). Лирика Мережковского большого художественного значения не имеет. Мережковский всегда ограничен узкой философско-мистической схемой, доказательствами ее. В предисловии к первому тому собрания сочинений он писал о мировоззренческой и психологической целостности своего творчества, которое, по его словам, состоит в поисках «выхода из подполья» и преодолении одиночества человека. В этом смысле, творчество писателя – явление достаточно целостное, последовательно утверждающее концепцию мистико-религиозного развития мира и человечества, которое якобы движется через противоречия небесного и земного к гармоническому синтезу. Основные философские искания и «нахождения» Мережковским путей развития человечества и мировой истории, представлявшейся писателю предчувствием некоего грядущего царства, которое объединит два начала мира – языческое и христианское, духа и плоти, – и отразились в трилогии.                                                                                  Э. Кассирер немецский философ.  В основе его концепции культуры — человеческая способность к массовой, систематической и постоянной символизации, иными словами, подход к культуре преимущественно с позиций семиотики. По Кассиреру, логика окружающего мира неотделима от логики знаков, ибо знак или символ — не просто оболочки мысли, но и ее необходимый инструмент. Словесные и иные знаковые обозначения в повседневной жизни, науке и искусстве не только передают во времени И пространстве ту или иную информацию, но придают ей определенную форму и сохраняют ее на века, образуя огромный и избирательно пополняющийся мир человеческой культуры. Истоки культуры Кассирер ищет не в глубинах некоего божественного духа, как Кант и Гегель, не в инстинктах человека, как Фрейд и этологи, не в его потребностях, как Малиновский, и не в его социальной организации, как Парсонс, а в его способности творить некий искусственный, окружающий нас мир, обозначая реальность определенными символами. Язык, наука, искусство, религия, мифы суть составные части символического круга, в котором живет и страдает человек. То обстоятельство, что он, в отличие от животного, обладает окружающей его символической системой, и составляет специфику его жизни. По сравнению с другими живыми существами человек находится как бы в новом измерении действительности, живет не просто в физической, а в символической вселенной.

 

 

Вывод.

 Язык, миф, искусство, религия, все  наши духовные проявления —  части этой вселенной. Они как нити сплетаются в плотную символическую сеть, которая, хотя и накапливает человеческий опыт, но порой заслоняет от нас реальность. Наш духовный прогресс в мысли и опыте только тому и служит, что делает эту сеть все более сложной и непроницаемой для здравого смысла естественного человека. В той мере, в какой возрастает его символическая активность, физическая реальность для него отходит на второй план. Отсюда огромная разница в восприятии мира, скажем, между каким-нибудь европейским ученым и современным южноамериканским дикарем. «Цивилизованный» человек уже не может иметь дело непосредственно с вещами, а взаимодействует с ними не иначе, как с помощью искусственных средств, языковых форм, художественных образов, мифических символов, религиозных обрядов. При этом, по мнению ученых-естествоиспытателей, в ходе длительной эволюции соотношение между «природным» и «человеческим» в рамках биологического вида Гомо сапиенс неуклонно менялось в пользу последнего. Человек из существа естественного, живущего инстинктами и чувствами, постепенно превращается в некую искусственную, скованную ограничениями и правилами структуру, подчиненную прежде всего разуму, точнее — оторванному от реальности абстрактному мышлению.  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                                            

 

Список литературы

 

Дьяченко Е.И. Миф и поэтический язык в философии Эрнста Кассирера. М., 1977

Зобнин Ю.В. Дмитрий Мережковский: жизнь и деяния. Москва. – Молодая гвардия. 2008.

Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. – М.: Политиздат, 1991

Хайдеггер М. Слова Ницше «Бог мертв»// Вопросы философии. – 1990. – №7.

Ролан Барт «Миф сегодня»  2007-06-12