Жанры детского фольклора

    В годы полновластного правления Петра (1689— 1725) книг издано больше, чем с начала книгопечатания, однако это были в основном переводы книг по точным наукам, военному делу, строительству, ремеслам и т.п.1 Царь своим указом повелел переводить и печатать книги, изданные в Европе не позже пятнадцати лет назад. По этому указу юное поколение могло иметь более широкий доступ к самым актуальным идеям и открытиям, в основном из области естественных и точных наук.

   Ведущая идея петровского времени — служение общему благу государства, при этом представление о благе диктовал царь-реформатор. Наставляя сына-подростка Алексея, царь-отец держался сурового политического тона: «Ты должен любить все, что составляет благо и честь отечества...»

    Середина XVIII века была особенно скудна на детские книги. Некоторый подъем наметился только в последней трети

      Справедливо и то, что в XVII — XVIII веках россияне начали знакомство с шедеврами европейской беллетристики — сказками Шарля Перро, романами «Дон Кихот» Сервантеса, «Путешествие Гулливера» Джонатана Свифта. «Гар-гантюа и Пантагрюэль» Франсуа Рабле. В 1719 году появляется первая часть романа Даниэля Дефо о Робинзоне Крузо, ставшая одной из лучших в мире детских книг. Ныне все эти произведения занимают почетные места в круге детского чтения — чаше всего в виде адаптации и переложений.

    Екатерина II разрабатывала принципы актуального для того времени жанра — детской дидактике-аллегорической сказки, близкой басне или притче. Сказочные традиции, заложенные «философом на троне», будут использовать детский писатель В. Бурьянов, его современники А.С.Пушкин и В.А.Жуковский, а также Д.С.Мамин-Сибиряк, В.М.Гаршин, М.Горький. Значение сказок Екатерины II выходило за пределы задач индивидуального воспитания. Еще при жизни автора они были переведены и изданы в Германии, а в XIX веке переиздавались в России.

    Просвещенная императрица хорошо разбиралась в европейской философии и литературе своего времени, сама написала около пяти тысяч разнообразных сочинений. Полагая воспитание и просвещение лучшими средствами для развития государственного благосостояния и смягчения нравов, Екатерина Великая немало сделала для становления новой системы учебных заведений в России, поощряла искусства и литературу.

      В русской истории XVIII века вопросы воспитания и образования, ума и «слабоумия» были ключевыми, так как дворянское сословие раскололось на старинное, гордящееся своим еще «допетровским» умом, и новое, выше знатности ставящее величие души и просвещенный разум. Дмитрий Иванович Фонвизин (1745— 1792), восприемник идей Вольтера, посвятил этим вопросам лучшую свою комедию «Недоросль» (1782), а также неоконченную комедию «Выбор гувернера» (1790—1792). Он утверждал, что аристократическая спесь родителей в сочетании с их варварским умом — наихудшие условия для развития детей, образы которых он рисовал с беспощадностью злого карикатуриста.

        Огромную роль в демократизации детской литературы сыграли такие выдающиеся деятели екатерининской эпохи, как Н. И. Новиков, Н.Г.Курганов, А.Т.Болотов, Н.М.Карамзин. Они настойчиво прививали юным читателям мысль о добродетелях, не зависящих от сословной принадлежности человека, всемерно расширяли представления детей о мире. Н.Г.Кургановым (1725— 1796) создана первая книга энциклопедического характера для детей старшего возраста — «Российская универсальная грамматика» (1769, позже была издана под названием «Письмовник»). А. Т. Болотов (1738—1833) написал для учеников своего пансиона «Детскую философию, или Нравоучительные разговоры между одною госпожой и ея детьми, сочиненные для поспешествования истинной пользе молодых людей», несколько пьес для организованного им детского театра, стихи и другие произведения.

   Николаю Ивановичу Новикову (1744—1818), непримиримому критику Екатерины II, просветителю, писателю и издателю сатирических журналов, принадлежит честь организации первого в России журнала для детей — «Детское чтение для сердца и разума». «Детское чтение для сердца и разума» заложило важнейшие традиции отечественной детской периодики: энциклопедизм в сочетании с художественностью, уважение, доверие к сознанию ребенка, правдивость и оптимистичный тон.

   Связь детской литературы с фольклором утвердилась сравнительно поздно, на рубеже XVIII —XIX веков. На протяжении XVII и почти всего XVIII века активно функционировала система дидактических жанров, рожденная письменной литературой Европы и России: различные «зерцала», «беседы», «разговоры», «путешествия», «письма», басни и притчи. Начиная с эпохи сентиментализма, жанрово-стилевая система детской литературы трансформировалась и национализировалась под влиянием былин, волшебных сказок, преданий, песен. Мир ее расширился, сделался менее условным: хотя и присутствовали в нем прежние Зефиры и Флоры, но пространство и герои были русскими, чувства были не «должными», а действительными и потому противоречивыми. Уныние и печаль, которые отрицала Екатерина II, заняли в сентиментальной поэзии равное место с радостью и весельем. Высшим из чувств была признана «прекрасная меланхолия». Программное стихотворение Карамзина «Весенняя песнь меланхолика» (1788), в котором описано противоречие между состоянием природы и настроением юного героя, автор поместил в журнал «Детское чтение для сердца и разума». Так было положено начало лирическому психологизму в детской поэзии.

     Русские читатели второй половины XVIII века переживали повальное увлечение сказками. До дыр зачитывали сборники М.Д.Чулкова «Пересмешник, или Словенские сказки» (1766 — 1768), В.АЛевшина «Русские сказки, содержащие древнейшие повествования о славных богатырях, сказки народные и прочие, оставшиеся через пересказывание в памяти приключения» (1780 — 1783). Энтузиасты принялись записывать сказки своих дворовых. Няньки могли теперь без опаски сказывать простонародные сказки вверенным их заботам детям.

       Писатели угадали настроение публики и предложили ей стихи и сказки о феях, богах и богатырях, сложенные по законам литературы. В моду вошла «легкая» поэзия, воспевшая радости жизни. Писатели не собирались потакать низкому вкусу, напротив, они воспитывали новый вкус, настаивая на необходимости поворота от вненациональных мифологических образов и тем к национальным, заимствованным из русского фольклора. Они создавали в галантных сказках и стихах русский Олимп, куда поместили персонажей былин, лубочных романов, волшебных сказок и легенд.

      Хотя для сентименталистской сказки в целом характерно смешение античных, средневековых, европейских и славянских мотивов, деталей светских и простонародных, чувств наивных и глубоких, все-таки национальное мировидение побеждает в ней.

        Сказки писателей-сентименталистов из салонов перемешались постепенно в детские комнаты. Лицеист Пушкин отдал дань стихам сентименталиста И.Ф.Богдановича, прежде всего его сказке «Душенька» (1783), восходящей к сказке античного писателя Апулея «Амур и Психея», а также к повести Лафонтена «Любовь Психеи и Купидона» (1669). Мотивы этого сюжета прозвучат в романтической поэме-сказке Пушкина «Руслан и Людмила». На рубеже XVIII—XIX веков в жанре «легкой» поэзии создавали свои сказки И.И.Дмитриев («Причудница», 1794), А.Х.Востоков («Полим и Селина», 1811), а также Н.М.Карамзин («Илья Муромец», 1794).

    Прозаическая авторская сказка также вступила в новый этап развития. Так, в 1792 году Н.М.Карамзин пишет сказку «Прекрасная царевна и счастливый карла» — по мотивам сказки Ш.Перро «Рике с хохолком». Сказка Карамзина получилась принципиально иной: она именно о любви, а не о способе убедить глупую красавицу в достоинствах уродливого умника — претендента на ее руку. В ней совсем нет изображения зла (конфликт между персонифицированными Добром и Злом вообще не свойствен сентиментальной сказке). Зато появляется художественный психологизм — в изображении тайно страдающей Прекрасной Царевны и переживающего мучительные сомнения ее отца, Царя Доброго Человека. Все конфликты, даже военные, разрешаются согласно естественным понятиям о добре. Добро борется здесь не со злом, а с сомнением.

    Сказки эпохи сентиментализма сегодня покажутся читателю наивными, смешными. Однако в детской литературе чувствительным сюжетам и беспредельно добрым героям всегда есть почетное место.

    Благодаря литературе сентиментализма читатели младшего и среднего возраста получили произведения, пробуждающие не столько разум, как в литературе классицизма, сколько чувство. «Чувствительный человек», воплощавший добро и красоту, сделался нравственно-эстетическим идеалом детской литературы. На рубеже XVIII—XIX веков в жанре «легкой» поэзии создавали свои сказки И.И.Дмитриев («Причудница», 1794), А.Х.Востоков («Полим и Селина», 1811), а также Н.М.Карамзин («Илья Муромец», 1794).

 

 

                                                       Итоги:

    Процесс становления и укрепления светской культуры в XVII — XVIII веках привел к формированию сначала детской поэзии, затем прозы и драматургии.

    Переход от средневекового типа культуры к новому типу, осуществлявшийся в XVII —XVIII веках, вел к признанию в ребенке личности и к появлению в начале XIX столетия такой литературы для детей, которая способна доставить ребенку не только пользу, но и наслаждение.

Классицистская идея просвещенного разума и сентименталистская идея чувствительного сердца были в равной степени полезны для развития русской детской литературы.

   Дидактические жанры детской литературы трансформировались под влиянием некоторых форм фольклора, к которому стали проявлять интерес писатели рубежа XVIII —XIX веков.

  Устное народное творчество, народный театр, народная книжность и собственно литература — важные источники литературы для детей, подготовившие почву для рождения детской книжности и питающие ее до нынешних времен.

 

 

 

 

                            Анализ сказки Д.Н. Мамина-Сибиряка

                                               «Серая шейка».

 Сказка "Серая шейка" - это хорошо известная современным детям история серой уточки со сломанным крылом, которая не смогла улететь со своей стаей в теплые края и зазимовала на севере.

    Произведение Д.Н. Мамина-Сибиряка относится к жанру литературная сказка про животных, это большое по объёму произведение, в нём четыре части..  Главными героями  являются животные: старая Утка, Селезень, Серая шейка, Лиса, Заяц, в котором изображаются характеры героев.

    Аллегория и антропоморфизм сказки Мамина-Сибиряка сродни народным детским сказкам.

 Старая Утка  добрая, заботливая, сопереживает дочери, но ничем не может ей помочь:

- Даже и подумать страшно, как мы покинем здесь Серую  Шейку одну, - повторяла Утка со  слезами. - Все улетят, а она останется  одна-одинешенька. Да, совсем одна... Мы улетим на юг, в тепло, а  она, бедняжка, здесь будет мерзнуть... Ведь она наша дочь, и как  я ее люблю, мою Серую Шейку! Знаешь, старик, останусь-ка я с  ней зимовать здесь вместе...

- Если бы можно было  тебя перенести на теплый ключ, что и зимой не замерзает, - совсем было бы хорошо. Это  недалеко отсюда... Впрочем, что же  и говорить-то попусту, все равно  нам не перенести тебя туда!

 Селезень равнодушный эгоист:

- Селезень всегда  старался замять разговор, когда  речь заходила о Серой Шейке. Конечно, он тоже любил ее, но  зачем же напрасно тревожить  себя? Ну, останется, ну, замерзнет, - жаль, конечно, а все-таки ничего не поделаешь. Наконец, нужно подумать и о других детях. Жена вечно волнуется, а нужно смотреть на вещи серьезно. Селезень про себя жалел жену, но не понимал в полной мере ее материнского горя. Уж лучше было бы, если бы тогда Лиса совсем съела Серую Шейку, - ведь все равно она должна погибнуть зимой.

Заяц трусливый,  добрый:

- Ах, как ты  меня напугала, глупая! - проговорил  Заяц, немного успокоившись. - Душа  в пятки ушла... И зачем ты  толчешься здесь? Ведь все утки давно улетели...

- Я не могу  летать: Лиса мне крылышко перекусила, когда я еще была совсем  маленькой...

- Уж эта мне  Лиса!.. Нет хуже зверя. Она и  до меня давно добирается... Ты  берегись ее, особенно когда река  покроется льдом. Как раз сцапает...

- Ах, какая бессовестная  эта Лиса... Какая несчастная эта  Серая Шейка! Съест ее Лиса...

 Лиса хитрая и циничная:

- А, старая знакомая, здравствуй! - ласково проговорила  Лиса, останавливаясь на берегу. - Давненько не видались... Поздравляю  с зимой…

- Соскучилась  я по тебе, уточка... Выходи сюда; а не хочешь, так я сама к  тебе приду. Я не спесива...

- Ничего, ныряй, а  я тебя все равно съем... Выходи  лучше сама.

Добродушный старичок Акинтич друг и защитник природы:

- Ах, глупая, глупая... Да ведь ты замерзнешь тут  или Лиса тебя съест! Да...

Старичок подумал-подумал, покачал головой и решил:

- А мы вот  что с тобой сделаем: я тебя  внучкам унесу. Вот-то обрадуются... А весной ты старухе яичек  нанесешь да утяток выведешь. Так я говорю? Вот то-то, глупая...

Старичок добыл Серую Шейку из полыньи и положил за пазуху. А старухе я ничего не скажу, - соображал он, направляясь домой. - Пусть ее шуба с воротником вместе еще погуляет в лесу. Главное: внучки вот как обрадуются...

    Это гуманистическое произведение, в котором органично сочетаются нравственные и общественные идеи. Аллегория сказки связана с перенесением социальных явлений в мир птиц, зверей.

     В то же время животные разговаривают, действуют подобно людям; с ними происходят необычайные, удивительные события. Основное средство, которым пользуется автор при создании сказки, - это олицетворение.

Например:

- А другие дети? – спросил Селезень.

- Те здоровы, обойдутся  и без меня  -  ответила старая  Утка.

- Неужели вся  река замерзнет? - думала Серая  Шейка с ужасом...

- Дедушка, Лиса  убежала, - объяснила Серая Шейка.

- Убежала? Вот  тебе, старуха, и воротник к шубе... Что же я теперь буду делать, а? Ну и грех вышел... А ты, глупая, зачем тут плаваешь?

- А я, дедушка, не могла улететь вместе с  другими. У меня одно крылышко  попорчено...

   Мамин-Сибиряк тщательно продумал структуру сказки. В ней невелик круг действующих лиц. Сюжет развивается плавно и неторопливо. Вставные эпизоды имеют тесную связь с сюжетом.