Прототивы Воланда и его свиты

Однако, по верованиям арабских племен, Азазел приходил к умирающему вторым, а первым был ангел Авадон, вестник смерти, который был знаменит тем, что крылья его были сплошь увешаны... парами человечьих глаз. Авадон являлся людям с закрытыми глазами, и только умирающий встречался демоном взглядом. Авадон смотрел в глаза человеку, и тот читал свой приговор. С Азазелом человек мог встречаться на жизненном пути несколько раз, а с Авадоном единожды. И если находился счастливец, сумевший избежать смерти от руки Азазела после такого свидания, то Авадон дарил человеку пару глаз со своих крыльев, позволяющую видеть все иначе. Это были глаза для души человека.

Своим именем персонаж, очевидно, обязан повести писателя и историка Н.А.Полевого "Абадонна" и особенно стихотворению поэта Василия Жуковского "Аббадона" (1815), представляющему собой вольный перевод эпилога поэмы немецкого романтика Фридриха Готлиба Клопштока "Мессиада".

Портрет Аббадоны в чем-то подсказан внешностью Троцкого, поскольку Аббадона - худой человек в очках, и его работа столь же безукоризненна, как и деятельность Троцкого на посту главы военного ведомства. Оба они равнодушны к жертвам войны.

На наш взгляд, прототипы сыграли важную роль в создании образов булгаковских персонажей.

Выявим характерные черты в образах демонов, для чего постараемся как можно более подробно рассмотреть каждого из героев в обществе друг друга и отдельно

Глава 2. Демонические образы в романе М.А.Булгакова "Мастер и Маргарита"

?1 Воланд

Воланд - один из выразителей идеи произведения, воплощенная идеальная концепция действительности, которая создана автором-творцом. Воланд самый загадочный персонаж романа. Называть булгаковского дьявола просто сатаной было бы опрометчиво - хотя бы потому, что именно сатана "изобрел" спокойную совесть. Воланд же не терпит скрытых пороков и равнодушия, и непременно их разоблачит.

Кто же все-таки Воланд на самом деле? Для Иванушки Воланд - иностранный шпион. Для Берлиоза - профессор истории, сумасшедший иностранец, для Степы Лиходеева - "черный маг", для мастера - литературный персонаж.

Несомненно, что в романтической структуре Воланд несет большую смысловую нагрузку. Поэтому Воланд зримо или незримо присутствует в романе на всем пространстанстве текста. По его словам, он даже был при допросе Иешуа Пилатом: "... Я лично присутствовал при всем этом. И на балконе был у Понтия Пилата, и в саду, когда он с Каифой разговаривал, и на помосте, но только тайно, инкогнито, так сказать, так что прошу вас - никому ни слова и полнейший секрет!.. Тсс!" [1;46].

Комически обыгрывая свое появление, - вот и в том случае, когда явственно насмехается над наивной "бдительностью" литераторов, - Воланд никогда не говорит неправды, это ни к чему. Так что можно не сомневаться: он был рядом с Пилатом.

В начальной работе над романом автор замышлял Воланда как классического сатану, что подтверждает редакция 1936 года: "Нос его ястребино свесился к верхней губе... оба глаза стали одинаковыми, черными, провалившимися, но в глубине их горели искры. Теперь лицо его не оставляло сомнений - это был Он". И обращаются к Воланду - "Великий Сатана" [3.44;144].

И вот последняя правка текста, которая была сделана М.А.Булгаковым 13 февраля 1940 года. В последней редакции Воланд утрачивает все атрибуты классического Сатаны: исчезают копыта, буква F на портсигаре (от Faland - черт); из сцены с буфетчиком Соковым просто вычеркнуто число "666" [3.44;149].

М.А.Булгаков, по-видимому, не хотел, чтобы читатель с первых страниц романа открыл принадлежность Воланда к потусторонним силам, или же великое произведение в процессе создания начало жить собственной жизнью, обнаруживать собственную логику. В окончательном варианте романа, с одной стороны, как бы проводится граница между владениями Иешуа и Воландом, а с другой - явно ощущается их единство противоположностей.

Возможно, что булгаковский дьявол обладает качествами, которые должны принадлежать божеству, поэтому ему и передано "око божие". Но герой лукаво притворяется тем самым "диаволом", который фигурировал в Новом завете и пытался соблазнить Христа. Но на самом деле от Воланда исходят и добро и зло.

Несомненно, дьявол в романе имеет самую яркую, колоритную и необычную внешность: "росту был не маленького и не громадного, а просто высокого. <...> что касается зубов, то с левой стороны у него были платиновые коронки, в с правой - золотые. <...> рот какой-то кривой <...>Правый глаз черный, левый почему-то зеленый. Брови черные, но одна выше другой" [1;13].

Подобный портрет наталкивает нас на мысль о том, что внутренняя сущность Воланда должна быть совершенно противоположна: за маской нелепого иностранца М.А.Булгаков прячет дьявольские черты героя.

Интересны авторские пометы, характеризующие Воланда. С одной стороны, М.А.Булгаков подчеркивает "значимость", властность, о чем в первую очередь свидетельствуют интонации персонажа и то, что герой "говорил внушительно, тяжелым голосом и с иностранным акцентом" [1;79]. С другой стороны, пометы автора подчеркивают явную несуразность, комичность дьявольского образа "развязно сказал он, но уже без акцента, который у него черт знает, почему, то пропадал, то появлялся" [1;46].

Авторские пометы, сопровождающие внешний вид Воланда, как и в случае с голосом, двояки. В одном случае дьявол одет в серый костюм и выглядит броско и внушительно ("он был в дорогом сером костюме, в заграничных, в цвет костюма, туфлях" [1;13]), в другом - "одет в ночную рубашку, грязную и заплатанную на левом плече" [1;250], с одной стороны он - "великий Воланд"[1;365], с другой - "словом, иностранец" [1;13].

В описании самой внешности Воланда можно выделить разноцветные глаза. По ходу сюжета происходит внутренняя метаморфоза: цвет глаз изменяется. Если в середине романа - "правый с золотою искрою на дне, сверлящий любого до глубины души, и левый - пустой и черный, <...> как выход в бездонный колодец всякой тьмы и теней" [1;250], то в самом начале произведения -"левый, зеленый, у него совершенно безумен, а правый, черен и мертв" [1;46].

На наш взгляд, М.А.Булгаков не случайно обращает внимание именно на цвет глаз дьявола. Описание глаз - это важнейшее средство для создания психологического портрета персонажа.

Рассмотрим, какую роль играет мотив глаз в характеристике сущности Воланда. Несмотря на внутреннюю метаморфозу, глаза не теряют своих основных оттенков: зеленого и черного. Мы считаем, что таким образом М.А.Булгаков давал читателям подсказку относительно сущности героя. В доказательство приведем значение цветовой символики.

В литературной традиции зеленый цвет является символом демонических сил, а в произведениях М.А.Булгакова появляется и еще несколько значений, а именно - мудрости, стремления к познанию. Черный цвет, кроме основных ассоциаций со смертью, является символом возрождения, переходом души в иное бытие, бессмертия. Считается, что черный цвет наряду с зеленым указывает на темное начало человеческой души.

Расшифровав значение цветовой гаммы глаз Воланда, мы делаем вывод: М.А.Булгаков не только хотел дать понять, что перед ними никто иной, как дьявол, но и подчеркивал в его характере такие черты, как вселенская мудрость и стремление к познанию (вспомним, с каким поистине человеческим интересом Воланд расспрашивал двух литераторов о религиозных взглядах москвичей: "Иностранец откинулся на спинку скамейки и спросил, даже привзвизгнув от любопытства: "Вы - атеисты?" [1;15]).

Мы считаем, что два разноцветных глаза Воланда имеют еще одно символическое значение - ярко выраженную "раздвоенность" сущности, наличие полярных по значению качеств, одними из которых являются черты всеведения и неведения.

Образ Воланда предстает перед нами в единстве человеческого и сверхчеловеческого. Рассмотрим каждую из групп в отдельности.

К "сверхчеловеческому" мы отнесем следующее: знание прошлого и будущего всего человечества (присутствие на балконе Понтия Пилата, завтрак с И.Кантом и предсказание Берлиозу, какой смертью умрет литератор: "Вам отрежут голову!" [1;19]), умение читать чужие мысли, видение любого человека насквозь ("Мне этот Никанор Иванович не понравился. Он выжига и плут"[1;101]). Воланд располагает не только всеми знаниями, которые накапливались людьми, но и собственными "волшебными" знаниями, то есть тем, что полагается знать дьяволу как некой "третьей силе" - это и тайна пятого измерения, и умение принимать разные обличья, и свободное перемещение во времени и пространстве, и вечная жизнь, что придает его образу мистичность, загадочность и таинственность.

К "человеческому" мы отнесем в первую очередь то, что сатана, несмотря на все свое могущество, подвержен человеческим слабостям и болезням. Так, Воланд говорит: "Нога разболелась, а тут еще бал" [1;254] (а ведь демону не пристало болеть, и, тем более, иметь хронические заболевания), "я сильно подозреваю, что эта боль в колене оставлена мне на память одной очаровательной ведьмой, с которой я близко познакомился в тысяча пятьсот семьдесят первом году на Чертовой горе" [1;255].

В разговоре с Левием Матвеем Воланд явно издевается, иронизирует над взглядами посланника Иешуа. Мы считаем, что склонность к сарказму, иронии соответствует чертам "человеческим". К данной категории мы отнесем и остроумие, и пристрастие дьявола к максимам в стиле французских моралистов ("Кирпич не с того, не с сего никому и никогда на голову не свалится" [1;19],"Рукописи не горят" [1;283]).

М.А.Булгаков соединят в образе Воланда трудно совместимые, на первый взгляд, черты. С одной стороны, дьявол задумчив, серьезен (вспомним, какой интерес герой проявляет к людям из Москвы: "я вовсе не артист, просто хотелось посмотреть москвичей в массе, <...> я лишь сидел и смотрел" [1;206]), с другой - склонен к паясничеству (на слова Берлиоза о том, что атеизмом в Москве никого не удивишь, восклицает: "Ох, какая прелесть!" [1;15], "Ах, как интересно!" [1;15]), благодаря чему образ Воланда выглядит довольно противоречиво.

Обращает на себя внимание то, как М.А.Булгаков относится к своему дьяволу. Подчеркивая, к какому "ведомству" относится персонаж, автор отказывается изображать сатану согласно церковным канонам. В общей сложности, писатель оставляет неизменной функцию Воланда как карателя преступлений. В остальном М.А.Булгаков придерживается своих представлений о дьяволе, а именно: не считает своего героя сосредоточием вселенского зла или коварным искусителем.

Для автора образ Воланда - символ "наказуемости" человеческих пороков и преступлений. Булгаковский дьявол склонен не столько соблазнять, сколько карать. Нельзя сказать, что наказания, обрушенные на Москву, пали на головы безвинных жертв. Недаром М.А.Булгаков дает "ведомству" Воланда не церковное название "ад", а свое - "покой".

"Свет" - область Иешуа, - кажется вполне похожей на христианский рай. Понятие света вообще ассоциируется с Иисусом; в каноническом смысле рай есть место, где праведники находятся рядом с ним. Это не каноническое чистилище, где грешники подвергаются очищающим мукам, - наоборот, там герои М.А.Булгакова обретают желанные для них блага. "Покой" - тоже рай, но подчиненный Воланду. Быть может, даже "покой" - это воплощенная писателем древняя идея о конечном примирении Бога и дьявола.

Покой у М.А.Булгакова - не божественный, а телесно-душевный, а потому и обманный, что не божественный. Любовь и творчество не являются универсальными и не могут служить основанием, чтобы войти в действительный, истинный "покой" - место пребывания Бога.

Заключительными мотивами являются мотивы "свободы" и "бездны". И свобода - не традиционная спутница божественного покоя, а абстрактная. "Свобода" связана не с покоем, а с "бездной" - космическим холодом, мраком, не с умиротворением божьем, а потому не может вместить абсолютное благо. В "свободе" нет истинного богопознания, нет света, и "старый софист", "повелитель теней", дает Мастеру место в своем царстве.

На наш взгляд, писатель открыто симпатизирует своему герою. Чем иначе объяснить тот факт, что М.А.Булгаков предоставляет Воланду слова для объяснения своих действий? Автор оправдывает дьявола перед лицом посланника света: "что бы делало твое добро, если бы не существовало зла и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей" [1;354].

Утверждение сатаны недоказуемо, но, тем не менее, справедливо по своей сути и близко понятию зла в христианской традиции. Зло, как контраст добра, его тень, является злом только для человеческого восприятия, а в целом есть часть, укрепляющая всеобщий порядок. Греховность и порок, дурные сами по себе, существуют для того, чтобы укреплять веру и добродетель.

Христианское учение монистично; дьявол - это мятежный ангел, не властный противостоять божьему всемогуществу. Лишь в бытовом представлении средневекового человека дьявол столь же могущественен, как бог, что объясняло существование зла и страдания в земной жизни. Но и такой дуализм далеко не все проясняет в загадочной персоне Воланда.

Несомненно одно. Образ Воланда очень обаятелен и именно он отражает нравственные понятия "автора". Но обаяние художественного образа содержит разные краски - от черной до белой, которые и отражают суть изображенного явления, так вот Воланду явно не хватает черной краски. Более того, дьявол не приносит ничего, кроме справедливости.

Все карательные "мероприятия" Воланда встречают понимание читателя, и направлены не столько против тех, кто творит явно неправые дела, сколько против тех, кто хотел бы сотворить, но выжидает или боится; кто толкает на них других, оставаясь неподсудным земным юридическим законам. Те же, кто страдал и томился, встречают в Воланде всесильного покровителя. "Жертвы" Воланда в основном люди не самые худшие, неисправимо плохих и так много.

В Воланде автор изобразил какую-то частицу себя, в мыслях дьявола легко угадываются некоторые мысли М.А.Булгакова. В образе князя тьмы воплощены гуманистические идеалы писателя. Воланд наделен авторским всезнанием: знает мысли своих героев, их намерения и переживания.

В образе Воланда писатель органично сочетает человеческое и сверхчеловеческое, фантастическое и реальное, комическое и серьезное - здесь мы видим большое влияние прототипов. Нереальные, фантастические и "серьезные" черты заимствованы писателем из мифологии и религии, а "человеческие" и комические - у реальных людей. На наш взгляд, образ дьявола противоречив потому, что включает в себя черты разных по своей сущности прототипов.