История фармации

    Казалось, что вся жизнь ученого так и пройдет в стран­ствиях. И вдруг ему неожиданно вновь улыбнулось счастье. В Ульме, а затем в Аугсбурге напечатали его труд «Боль­шая хирургия» (1536 г.). И эта книга сделала то, чего много лет добивался Парацельс: она заставила заговорить о нем как о выдающемся медике. Так, в частности, он придер­живался революционного взгляда на раны, утверждая, что они должны излечиваться сами, если обеспечить отток выделений и не допускать заражения. В отличие от ци­рюльников, пускавших кровь и лечивших раны варвар­ским способом — заливанием их кипящим «бальзамом» (маслом), а в случае неуспеха прибегавших к ампутации, Парацельс просто очищал и осушал раны, покрывал их чистыми повязками для «предохранения от внешних вра­гов», веря, что остальное довершит целительная сила орга­низма. Несмотря на высокий уровень успеха, до XIX века такой подход не прижился. И еще: Парацельс писал о болезнях рудокопов и литейщиков, т. е. был основопо­ложником медицины, занимающейся профзаболевания­ми... Он первым понял, что причина болезней шахтеров — пыль, а не подземные духи. Первым пришел к выводу, что базедову болезнь вызывает питьевая вода. И первым заявил, что сумасшествие — недуг, а не одержимость дья­волом, и потому пациенты требуют гуманного обращения...

    После выхода книги положение доктора Парацельса переменилось. Его начали принимать в лучших домах, к нему стали обращаться знатные вельможи, а научный мир хоть и со скрипом был вынужден признать в нем талант­ливого ученого и медика. Он лечил маршала королевства Богемии Иоганна фон Лейпника, в Вене его удостоил вниманием сам король Фердинанд. В 1541 году Парацельс по приглашению принца Палатина, архиепископа графа Эрнста Баварского отправился в Зальцбург. Парацельс был настолько предан своей работе, что увлечение женщина­ми почитал за помешательство. И когда у него появился свой маленький домик на окраине, кабинет, своя лабора­тория, вечный скиталец, получивший признание, не стал заводить семью, а использовал возможность, чтобы на­верстать упущенное. Дни и ночи он просиживал за сто­лом, записывая свои мысли, стремясь успеть поведать лю­дям о том, что узнал за свою жизнь, поделиться с ними своим опытом. Он верил, что выработанные им приемы лечения некоторых заболеваний, впервые введенные в ле­чебную практику лекарства, методики хирургических опе­раций, которые он разработал, окажут немалую помощь медикам. Он словно чувствовал, что жизнь его скоро пре­рвется. Через шесть месяцев Парацельс умер при таин­ственных обстоятельствах. По одним источникам, его стол­кнули с горы, по другим — он был убит в пьяной драке, по третьим — отравлен врагами на постоялом дворе «Бе­лая лошадь»... Есть еще версия, что Парацельс, составив завещание, умер через несколько дней от болезни сердца.

    Смерть ученого не означала конец. Признание при­шло поздно, возможно, слишком поздно, но оно пришло. А он и при жизни был уверен в своей избранности: «Мо­нархия над всеми искусствами была дарована мне, Парацельсу, принцу философии и медицины. Я был избран Богом, чтобы извести все фантазии надуманных и лжи­вых работ, обманчивых и самонадеянных слов, будь то слова Аристотеля, Галена, Авиценны или любого из их последователей»

2. Ятрохимическое направление в европейской медицине.

    В конце XVIII в. в Европе началась так называемая эпоха Возрождения, вызвавшая глубокие перемены во всех областях общественной жизни. Распространению новых идей Возрождения, проявившихся в Италии, в Западной и Центральной Европе содействовали изобретение книгопечатания (1440 г.), изобретение компаса, открытие Америки, быстрое развитие ремёсел и торговли. Существенные изменения общественной жизни повернули и научное исследование на новые пути. В области естественных наук эпоха Возрождения ознаменовалась появлением учёных, поколебавших своими открытиями основы аристотелевской и религиозно-схоластической науки (Леонардо да Винчи, Николай Коперник, Галилео Галилей и др.).

   Химия также испытывала влияние этой эпохи и, отделившись от старой алхимии, приобрела некоторую свободу исследования. Возникновение ятрохимии в XVI в., множество исследований в области технической химии в тот же период – признаки нового направления в развитии химии. В XVI в. алхимия уже утратила то значение, которое она имела в предшествующие века.

   Основателем ятрохимии (врачебной химии) был швейцарский немец Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм, известный под именем Парацельса (1493 - 1541). Парацельс считал, что настоящая цель химии не в изготовлении золота, а в приготовлении лекарств. Ятрохимия выражала стремление слить медицину с химией, переоценивая роль химических преврацений в организме.

   Несмотря на свое негативное отношение к идее трансмутации, Парацельс был алхимиком старой школы. Он принимал древнегреческое учение о четырех стихиях и учение арабов о трех элементах-принципах (ртуть, сера, соль), искал эликсир жизни и даже считал, что нашел его. Парацельс выдвинул химическую теорию лечения болезней, основанную на том, что возникновение болезней связано с нарушением равновесия в организме трех элементов-принципов. Так, он утверждал, что лихорадка и чума происходят от избытка в организме серы, при избытке ртути наступает паралич, избыток соли может вызвать водянку, расстройство желудка и т.п.

   Кроме этих основных веществ, в живом организме, по Парацельсу, действует духовный регулятор всех функций, названный им «Археем». Когда заболевает эта основа, то нарушается равновесие, и возникают болезни, с которыми может бороться медицина или магия.

   Для лечения Парацельс применял различные минеральные вещества, в том числе сильнодействующие ртутные, мышьяковистые и сурьмяные препараты (до него в качестве лекарств использовали преимущественно растительные препараты). Большое значение он приписывал «золотой тинктуре», т.е. коллоидному раствору золота. Главным же лекарством Парацельс считал приготовлявшуюся им смесь из минеральных и растительных веществ, которую он называл квинтэссенцией.

   Таким образом, трансмутация металлов у Парацельса отодвинута на второй план. главное – это ятрохимическое исцеление человека. Но здесь возникает оккультный противовес земным целям: парацельсовы духи Архея (арканумы). На этом фоне теряются замеченные Парацельсом эмпирические факты: винный камень, описание цинка как еще одного металла и др. И всё же исцеляющийся организм – это достойный заменитель угасающей злато-сереброискательской идеи.

   Парацельс был одним из самых образованных врачей и химиков своего времени. Он оставил много сочинений по медицине и химии.

   После парацельса на смену выступил голландский ученый Иоанн Баптист Ван Гельмонт (1577 - 1664), своими важными открытиями он способствовал развитию химии более своего учителя. В области теоретической химии Ван Гельмонту принадлежит постановка вопроса об истинных составных частях (началах) сложных тел. Он отвергал стихии Аристотеля и три начала алхимиков. По мнению Ван Гельмонта только те тела могут быть признаны простыми, которые получаются в результате разложения сложных тел. Так, если вода всегда образуется при сгорании органических веществ, то она и должна быть признана элементарным телом. Помимо идеи о воде как элементарном теле органических веществ, Ван Гельмонт высказал важные соображения об элементарных составных частях минеральных веществ. Он, в частности, указывал, что при растворении серебра в азотной (селитряной) кислоте, серебро не уничтожается, так как оно вновь может быть выделено в том же количестве в виде «рогового серебра» (хлорида) из раствора. Большое значение имеют «пневматические» исследования Ван Гельмонта. Ван Гельмонт выдвинул также важную идею о роли ферментов и ферментации в живых организмах. По его мнению, ферменты присутствуют во всех органах и «соках» живых организмов. Теория ферментации была в дальнейшем развита последователями Ван Гельмонта и явилась исходным пунктом учения о биокатализе. Все эти исследования и открытия Ван Гельмонта, так же как и его стремление объяснить химические явления с новых точек зрения, уживались у него с самыми отсталыми верованиями и объяснениями мистического характера. Странное сочетание передовых и крайне отсталых, реакционных воззрений было характерно для большинства ученых – ятрохимиков.

   Кроме двух названных главнейших представителей, выдающимися представителями ятрохимического направления были Сала, Тюрке де Майерн, Либавий, Кроль, Ван Минзихт, Сильвий и другие. Это направление способствовало прогрессу химии не только благодаря своим более правильным взглядам на некоторые общие явления, как, например, признанием аналогии между процессами горения, обжигания металлов и дыханием, объяснение химического соединения на основе сил взаимодействия, возникающих между его составными частями, ятрохимикам удалось приготовить и открыть различные фармацевтические препараты. Парацельсу обязана фармакология введением препаратов опия и ртути, Ван Минзихту – рвотного камня, Раймунду Миндереру – ацетате аммония, и, наконец, многих препаратов сурьмы, мышьяка, ртути, железа и т.д.

    Развитию фармации дали значительный толчок арабские алхимики, но создателями настоящей фармацевтической химии можно считать ятрохимиков.

    Среди последователей Парацельса большую известность приобрел и Андреас Либавий (1540 - 1616), врач и преподаватель химии в Германии. В 1597 г. Либавий выпустил обширный курс химии, названный «Алхимией» - первый в истории учебник химии. «Алхимия» Либавия была в течение многих лет пособием для обучения химии врачей и аптекарей и оказала существенное влияние на развитие химического образования.

    В XVII в. развитие химии прошло под знаком господства ятрохимических идей. Ятрохимические методы лечения болезней и связанные с этим поиски новых минеральных лечебных препаратов. Создание ятрохимических рецептурных сборников – гласные направления деятельности врачей и аптекарей этого периода. Во второй половине XVII в., несмотря на то, что большинство ятрохимиков ограничивалось наследием Парацельса и Либавия, ятрохимики высказывали новые прогрессивные идеи и даже делали экспериментальные открытия.

    Ятрохимик Франциск Сильвий (1614 - 1672) усовершенствовал учение о химических функциях организма и полностью отверг существование парацельсовского Архея. Он придавал основное значение в процессе пищеварения «сокам» - слюне, желудочному соку, желчи и др. Сильвий определял медицину как прикладную химию.

    Современник Сильвия – Отто Тахений (1620 - 1699) впервые указал, что все соли состоят из каких-то кислоты и щелочи. Впрочем, он считал, что из этих двух веществ состоят все тела мира. О. Тахений разработал некоторые приемы качественного химического анализа и исследовал явление увеличения массы металлов при прокаливании их на воздухе.

    Представители ятрохимии внесли определенный вклад в развитие химии. Однако ограничение ими задач химии исключительно удовлетворением нужд медицины не только не содействовало, но и препятствовало развитию различных направлений технической химии и главное – возникновению новых теоретических представлений.

3. Ятрофизическое направление в европейской медицине.

    Рождение физиологии как науки, как правило, связывают с именем выда­ющегося английского врача, физиолога и эмбриолога Уильяма Гарвея (Harvey, William, 1578—1657), которому принадлежит заслуга создания стройной теории кровообращения.

    В возрасте 21 года У. Гарвей окончил Кембриджский университет. В 24 года в Падуе стал доктором медицины. Вернувшись на родину, Гарвей стал про­фессором кафедры анатомии, физиологии и хирургии в Лондоне.

    Основываясь на достижениях своих предшественников -- Галена, Веза-лия, Коломбо, Фабриция — Гарвей математически рассчитал и экспери­ментально обосновал теорию кровообращения, согласно которой кровь воз­вращается к сердцу по малому и большому кругам. По мнению Гарвея, на пе­риферии кровь переходила из артерий в вены по анастомозам и через поры тканей, — при жизни Гарвея в физиологии еще не применяли микроскопиче­ской техники, и он не мог увидеть капилляров. Их открыл Марчелло Мальпиги (Malpighi, Marcello, 1628—1694) через четыре года после смерти Гарвея.

    После многолетней проверки в эксперименте У. Гарвей изложил свою тео­рию в фундаментальном сочинении «Анатомическое исследование о движении сердца и крови у животных» («Exerdtatio anatomica de motu cordis et sangvinis in animalibus», 1628) и сразу же подвергся ожесточенным нападкам со сторо­ны церкви и многих ученых. Первым теорию Гарвея признал Р. Декарт, затем Г. Галилей, С. Санторио, А. Борелли и другие ученые. И. П. Павлов видел в ней не только «редкой ценности плод» научной мысли, но отмечал и «подвиг смелости и самоотвержения» ее автора.

    Большое влияние на развитие естествознания (и физиологии) в этот пери­од истории оказала деятельность английского философа и политического дея­теля Френсиса Бэкона (Bacon, Francis, 1561—1626). Не будучи врачом, Бэ­кон во многом определил пути дальнейшего развития медицины. Его основной философский трактат «Великое восстановление наук», посвященный вопро­сам формирования науки и научного познания, не был закончен. Однако вто­рая его часть — «Новый Органон» («Novum organum scientianim») был опуб­ликован в 1620 г. В этом сочинении Ф. Бэкон, в частности, сформулировал три основные цели медицины: первая — сохранение здоровья, вторая — изле­чение болезней, третья — продление жизни. Наука представлялась ему основ­ным средством решения социальных проблем общества, — вот почему он был убежденным сторонником союза науки и власти.

    Основными орудиями познания Ф. Бэкон считал чувства, опыт, эксперимент и то, что из них вытекает. Гегель писал о нем: «Бэкон полностью отверг схоластический способ рассуждения на основе совсем отвлеченных абстракций, слепоту по отношению ко всему, что мы имеем перед глазами»50. Прогнозируя развитие науки, Ф. Бэкон заглядывал вперед на многие столетия. Так, в области медицины он выдвинул ряд идей. реализацией которых занимались многие последующие поколения ученых. К ним откосятся: изучение анатомии не только здорового, но и больного организма; изобретение методов обезболивания; широкое использование при лечении болезней прежде всего природных факторов и развитие бальнеологии. Таким образом, Ф. Бэкон во многом определил пути формирования философского мышления и развитие наук грядуще­го Нового времени.