Медицинский опыт при Екатерины II

Число детей, приносимых в приют, быстро увеличивалось. Тяжелые материальные условия, предубежденность общества к  незаконнорожденным детям увеличивали  процент “подкинутых” детей. В Московский воспитательный дом стекались “подкидыши”  со всех концов России. Развился даже специальный  промысел по доставке детей из провинции. Появились “подкидывальницы” – миссионерши, которые партиями доставляли младенцев в Воспитательный дом, собирая с матерей от трех до семи рублей. Вспомним судьбу незаконнорожденного ребенка Катюши Масловой в романе Л.Н. Толстого “Воскресение” и миссионершу из него. Большой приток детей сразу же обнаружил нехватку кормилиц, недостаток помещений. Большая скученность начинала приводить к распространению инфекций, дети стали болеть. Да и “отягощенная” наследственность сказывалась: “питомцы до третьего и четвертого года имеют какой–то особый, типичный отпечаток: все они бледнолицые, сложения далеко не крепкого, имеют унаследованные болезни – чахотку и даже подагру”.

Поэтому Опекунский Совет по рекомендации в 1767 г. пошел по пути воспитательных домов Франции и ввел систему  патроната – отправку детей на воспитание в крестьянские семьи. Московский воспитательный дом имел 15 округов, Петербургский – 9, куда они посылали своих питомцев.

Позже “Вдовью казну” стали поддерживать частные пожертвования (только царская  семья ежегодно жертвовала 3500 руб. золотом).

Нельзя обойти вниманием и роль Екатерины II в укреплении мощи первого  российского университета. Если создание Московского Университета (1755 г.) и  медицинского факультета (1758 г.) связано  с именем Елизаветы Петровны, то расцвет медицинского факультета в XVIII в. связан с царствованием Екатерины II.

Она была сторонницей чтения лекций в университете на русском языке. И хотя сама говорила с большим  акцентом и писала на русском языке  со множеством ошибок, в 1768 г. Екатерина II издает Указ, в котором говорилось: “Для лучшего распространения в России наук начались лекции во всех трех факультетах природными россиянами на российском языке”. Ее поддерживают профессора Университета. Так, профессор словесности и философии Н.Н. Поповский писал: “Нет такой мысли, кою бы по–русски изъяснить было невозможно”.

Московский университет с первых лет своего существования способствовал  развитию высшего медицинского образования  в России. Первая лекция на медицинском  факультете Московского университета была прочитана 13 августа 1758 г. Проф. химии  И.Х. Керштенсе прочитал лекцию о  пользе химии для врачебной науки. Именно эта дата и считается началом  занятий на медицинском факультете Московского университета. Однако, факультет к обучению медикам, преподавания предметов, предусмотренных “Проектом о Учреждении Московского университета”, организовать не удалось вплоть до 1764–1765 учебного года. За год до этого знаменательного события – 12 ноября 1763 г. Екатерина II своим Указом учре дила Медицинскую коллегию как высший орган управления медицинским делом в стране.

Уже в первый год своего существования  медицинский факультет имел кафедры  “химии физической и особливо аптекарской”, “натуральной истории”, “анатомии”, которые обеспечивали преподавание различных дисциплин (анатомии, физиологии, патологии, ботаники, минералогии, практической медицины).

В 1764 году Екатерина Вторая изволила повелеть учредить при университете анатомический театр для изучения анатомии. Среди редкостей медицинского кабинета был “зубной ключ Петра  Великого”. Через три года в наказе генерал–губернатору императрица  об университете писала: “В тяжелых  материях или разногласии между  учеными, по усмотрению генерал–прокурора, требовать мнения университета”.

В 1785 году императрица пожаловала университету место на Моховой, прежде принадлежавшее князю Барятинскому, и 125 тысяч рублей для построения нового дома. К 1788 году дом был выстроен и при нем церковь великомученицы Татианы. В храме находились две  иконы – Николая Чудотворца и  Елизаветы, писанные римскими живописцами  в византийском стиле.

Большое значение имел для Московского  университета Указ Екатерины II (1791 г.) о  предоставлении университету права  присваивать докторскую степень  обучавшимся “врачебным наукам”  в самой России.

Императрица была полна энергии  и сил, когда наступило пасмурное  утро 5 ноября 1796 года...

Из документов Канцелярии Церемониальных Дел.

“Запись о кончине высочайшей, могущественнейшей и славнейшей Государыни Екатерины II–й, Императрицы  Российской в 1796 году.

1796 года в среду, 5–го Ноября, Ея Величество Императрица Екатерина  II, Самодержица Всероссийская, проснувшись  по обыкновению в 6 часов утра, пила в совершенном здоровьи  кофе и, как всегда, села писать, чем и занималась до 9–ти часов.  Полчаса спустя, камердинер Захар  Зотов нашел Ея Величество  на полу в гардеробе, лежащею  на спине, вследствие чего позвал  своих сослуживцев, Ивана Тюльпина  и Ивана Чернова, чтобы помочь ему перенести Государыню в ея спальню. Они сочли своею обязанностью приподнять ее; но, лишенная чувств, она полуоткрывала только глаза, слабо дыша, и когда должно было нести ее, то в теле ея оказалась такая тяжесть, что шести человек едва достаточно было, только чтоб положить ее на пол в названной комнате. Глаза ея были закрыты, она сильно хрипела, а грудь и живот безпрестанно подымались и опускались. По прибытии докторов, ей отворили кровь из руки; оттуда медленно потекла кровь, черная и густая. Всыпали ей в рот рвотных порошков, поставили мушку и несколько промывательных, но без всякого облегчения. Тогда послали за отцем Саввою, духовником Ея Величества, чтобы он исполнил над ней обязанности своего служения; но так как не было никакой возможности приобщить ее Свят Таин по причине пены, которая выходила изо рта, то упомянутый отец Савва ограничился чтением отходных молитв. Однако его высокопреосвященство, Гавриил митрополит Новгородский и С.–Петербургский, бывши приглашен, посоветовал совершить святое причащение, потому что истечение прекратилось, а потом приступить к соборованию, которое он и совершил в сослужении отца Сергия, придворного протоирея, в 4 часа по полудни. Их Императорския Высочества Государь Великий Князь Павел, нареченный Наследник Престола, и Его Августейшая супруга, Государыня Великая Княгиня Мария, к которым был отправлен курьер, прибыли из Гатчины в 9–ть ч. вечера и, видя свою Мать в таком плачевном состоянии, они распростерлись перед ней и целовали ея руки, проливая слезы. Так как не было никаких средств оказать помощь действительную, то Их Высочества провели ночь подле Ея Величества.

На другое утро, 6–го Ноября, основываясь  на донесении докторов, что уже  не было надежды, Государь Великий Князь  Наследник отдал приказание обер–гофмейстеру гр. Безбородке и государственному генерал–прокурору гр. Самойлову  взять Императорскую печать, разобрать  в присутствии Их Высочеств Великих  Князей Александра и Константина  все бумаги, которыя находились в  кабинете Императрицы и потом, запечатавши, сложить их в особое место. К этому  приступил Его Высочество сам, взяв тетрадь, на которой находилось последнее  писание Ея Величества, и положив  ее, не складывая, на скатерть уже на этот случай приготовленную, куда потом  положили выбранныя из шкафов, ящиков и т.п. тщательно опорожненных, собственноручныя бумаги, которыя после были перевязаны лентами, завязаны в скатерть и запечатаны камердинером Ив. Тюльпиным, в присутствии вышеупомянутых высоких свидетелей. Таже мера была принята, в присутствии Его Высочества Великого Князя Александра, у его светлости князя Платона Зубова, генерал–фельдцехмейстера, относительно служебных бумаг, которыя у него находились: они также были положены в кабинет Ея Величества, двери которого были заперты, запечатаны, а ключ отдан Его Высочеству Государю Великому Князю Наследнику. Это распоряжение окончено в полдень, а в 5 часов Его Высочество, видя, что кончина Его Августейшей Матери приблизилась, пригласил митрополита читать отходную, которая и была тотчас же прочитана его преосвященством. Но агония Ея Величества, обнаруживаемая постоянным хрипеньем, подниманием живота и зловонною материею темнаго цвета, по временам вытекавшею изо рта, при закрытых глазах, продолжалась тридцать шесть часов без малейшаго перерыва. Наконец в четверг, 6–го Ноября, в 9 ч. 45 м. вечера, Государыня испустила дух, 67 лет, 6 месяцев и 15 дней от роду, повергнув всех присутствующих и целую Россию в самую глубокую скорбь и рыдания. Лишь только Императорская Фамилия кончила свое последнее прощание с славною покойницею, присутствующия знатныя особы, вице–канцлер граф Остерман, граф Безбородко и граф Самойлов, а также придворные служители и служительницы, принесли свои нижайшия поздравления Его Величеству новому Императору, а также и Ея Величеству Императрице по случаю восшествия их на престол; после чего Монарху угодно было известить митрополита о кончине своей Августейшей Матери и приказать, чтобы придворная церковь была приготовлена к принятию Ея Величества. Императрица приняла на себя заботу о покойной Государыне. Так она сделала надлежащия распоряжения для того, чтоб тело обмыли и предварительно одели в шелковый шлафрок; как только это было сделано, тело положили на обыкновенную постель Ея Величества, поставленную среди спальни и покрытую погребальным покровом золотаго глазета, отделанного такими же галунами; тогда же придворными священниками, поочередно с приходскими, приступлено было к чтению святых евангелий. К телу были приставлены на дежурство: адъютант Его Величества, две фрейлены, два камергера, два камер–юнкера, два камердинера, две служанки, один медик, два камер–пажа и 6 пажей.

В субботу, 8–го Ноября, тело было набальзамировано. Бальзамирование продолжалось от 8–ми  часов утра до полудня; при этом признали причиною ея смерти удар в голову, потому что кровь излилась на мозг с двух сторон: с одной стороны черная, густая и свернувшаяся в виде печенки, а с другой – жидкая, вытекшая из разорвавшейся вены. Нашли также два камня в желчи, которая разлилась по всему сердцу. Когда вскрытие было кончено, тело одели опять как прежде, и Их Величества пришли ему поклониться.”

Так закончилась жизнь этой великой  женщины.

“Царствование Екатерины II – это  целая эпоха нашей истории, а  исторические эпохи обыкновенно  не замыкаются в пределы людского века, не кончаются с жизнью своих  творцов” – писал впоследствии В.О. Ключевский.