Договор международного лизинга

Из всех существующих в отечественном  неуголовном и зарубежном уголовном  законодательстве вариантов предпочтение отдано самостоятельному разделу, сконструированному по типу «термин – значение термина» в алфавитном порядке, без разделения на главы, статьи, части, пункты (как это сделано в единственном из известных нам УК Республики Узбекистан).

Выбор места расположения раздела  является вынужденным и обусловлен стремлением не ломать сложившуюся структуру Кодекса. Дополнительный аргумент в пользу помещения сгруппированных дефиниций в последний раздел Особенной части УК РФ состоит в том, что любой иной вариант месторасположения потребует включения его в УК под номером со значком, однако такая графика не будет отражать значимость новеллы.

Если руководствоваться логикой  изложения нормативного материала  в УК РФ, то «законное» место раздела  по его функциональному назначению – в конце Общей части. Это подтверждается и обобщением зарубежного опыта законотехнического решения рассматриваемого вопроса. При многообразии форм обособления сгруппированных дефинитивных предписаний (отдельная статья, например, в уголовных кодексах Республики Беларусь (ст. 4) и Швейцарии (ст. 110), отдельная глава – в уголовных кодексах ФРГ (гл. 2) и Республики Польша (гл. 14), отдельный раздел – в уголовных кодексах Австрии (разд. 8) и Голландии (разд. 9) прослеживается устойчивая традиция расположения их в Общей части.

Следует признать, что избранный  вариант ни по форме обособления, ни по месторасположению не соответствует  современной российской законотехнической  традиции. В настоящее время в  большинство законов Российской Федерации, в том числе и кодифицированных, включается отдельная статья «Основные понятия...», где сгруппированы нормативные предписания-дефиниции (с количественной вариативностью от трех до шестидесяти). Как правило, такие статьи помещены в основной (постатейной) части законодательного акта, в начальном разделе или в начальной главе «Общие положения» или «Основные положения» и имеют нумерацию чаще в первом десятке, реже – во втором десятке.

С учетом специфики структуры Уголовного кодекса, материал которого подразделяется на Общую и Особенную части, предлагаемое месторасположение модельного раздела вполне оправданно. В Общей части УК и содержатся дефиниции основных собственно уголовно-правовых понятий. Это, прежде всего, дефиниции категорий «преступление» (ч. 1 ст. 14) и «наказание» (ч. 1 ст. 43), а также понятий, потенциально применимых к любым нормам Особенной части УК (например, «время совершения преступления», «неоднократность преступлений», «соучастие в преступлении» и др.; всего около 50, если учитывать только классические родо-видовые дефиниции).

В модельный же раздел предполагается включить разъяснения отдельных  терминов, допускающих в настоящее  время различную семантическую (смысловую) интерпретацию в правоприменительной  деятельности и доктрине уголовного права, отвечающих четырем критериям  в совокупности:

1) обозначающих упоминаемые в  Общей части и (или) используемые  при конструировании многих либо  нескольких диспозиций статей  Особенной части УК РФ общеупотребительные  понятия и понятия иных отраслей  права в специфическом уголовно-правовом  значении;

2) не обозначающих основополагающие, собственные уголовно-правовые понятия  Общей части УК РФ, а также  не являющихся номинациями (названиями) видов преступлений, предусмотренных  Особенной частью УК РФ;

3) имеющих одно значение в  пределах всего УК РФ;

4) значение которых может быть  представлено в виде классических  родо-видовых дефиниций или исчерпывающих  перечневых определений, то есть  имеющих строго фиксированное  содержание.

Сравнительно-правовой анализ показывает, что в Общей части УК РФ не содержатся дефиниции следующих понятий и терминов, нашедших законодательное закрепление в уголовных кодексах государств ближнего зарубежья[19]:

- «уголовная ответственность» (ч. 1 ст. 44 УК Республики Беларусь);

- «деяние», «действие», «бездействие»  (разд.8 «Правовое значение терминов»  УК Республики Узбекистан);

- «общественная опасность деяния»  (ч. 2 ст. 14 «Понятие преступления»  УК Республики Узбекистан);

- «вина» (ч. 1 ст. 21 «Вина и ее формы» УК Республики Беларусь; ст. 23 «Вина» УК Украины);

-«вменяемость» (ст. 19 «Вменяемость»  УК Украины) или «вменяемое  лицо» (ст. 18 «Вменяемость» УК  Республики Узбекистан);

- «длящееся преступление», «продолжаемое  преступление» (ч. 4, 5 ст. 32 «Повторность  преступлений» УК Республики Узбекистан; ст. 13 «Длящееся преступление», ст. 14 «Продолжаемое преступление» УК Грузии с выделением отдельной гл. IV «Виды единого преступления»); «Продолжаемое преступление» (ч. 4 ст. 11 «Неоднократность преступлений» УК Республики Казахстан; ч. 2 ст. 32 «Повторность» УК Украины - определение не классическое, через отрицание повторности);

-«преступление, совершенное на  территории:» (ч. 2 ст. 5 «Действие  настоящего Кодекса в отношении  лиц, совершивших преступления  на территории Республики Беларусь» УК Республики Беларусь; ч. 2, 3 ст. 6 «Действие закона об уголовной ответственности в отношении преступлений, совершенных на территории Украины» УК Украины; ст. 11.1 «Действие уголовного закона в отношении лиц, совершивших преступление на территории Азербайджанской Республики» УК Азербайджанской Республики;

- «обстоятельства, исключающие  преступность деяния» (ч. 1 ст. 35 «Понятие  обстоятельств, исключающих преступность  деяния» УК Республики Узбекистан);

-«мнимая оборона» (ст. 37 «Мнимая оборона» УК Украины).

Дефиниции перечисленных понятий  и терминов необходимы и в Уголовном  кодексе России.

Поэтому было бы целесообразно рассмотреть  вопрос о дополнении Общей части  УК РФ дефинициями. В частности: «уголовной ответственности» (в ч. 1 или ч. 2 ст. 8, с изменением названия ст. 8 - «Уголовная ответственность и ее основание»); «деяния» (ввести в текст ч. 1 ст. 14 в виде скобочного уточнения); «общественно опасного деяния» (в ч. 2 ст. 14, с переводом ч. 2 в ч. 3); «малозначительного деяния» (в виде дополнения к ч. 2 ст. 14); «вины» (в ч. 1 ст. 24, с изменением названия ст. 24 - «Вина и ее формы» и переводом настоящих ч. 1, 2 соответственно в ч. 2, 3); «продолжаемого преступления», «длящегося преступления» (в ст. 141 и 142); «преступления, совершенного на территории Российской Федерации» (в ч. 2 ст. 11, с изменением нумерации имеющихся ч. 2-4 ст. 11 на 3-5); «субъекта преступления» (в ст. 19, с изменением названия гл. 4 «Лицо, подлежащее уголовной ответственности (субъект преступления)»).

Третий и четвертый критерии отбора терминов вытекают из рабочего названия раздела «Толкование терминов». В него могут быть включены исключительно термины – слова или словосочетания, обозначающие понятия специальной области знания или деятельности. Согласно теории терминоведения, термин отличается от обычного слова (словосочетания) следующими признаками: 1) имеет специальную область применения; 2) принадлежит к конкретному терминологическому полю; 3) служит для называния (наименования) понятия; 4) обладает строго фиксированным содержанием; 5) должен быть дефинированным, то есть основанным на определении (дефиниции) понятия; 6) характеризуется тенденцией к системообразованию.

Суммируя перечисленные признаки применительно к рассматриваемому вопросу, подчеркнем главное свойство идеального законодательного термина – заданную контекстом моносемичность, то есть ограниченность и строгую фиксацию содержания, однозначность. Будучи материальным носителем, языковой формой выражения и закрепления специального понятия, термин, соответственно, обозначает точное понятие и сам должен иметь точное значение. Поэтому дефиниция, раскрывающая значение термина, может быть сконструирована только в виде либо классического родо-видового (через ближайший род и видовое отличие понятия), либо исчерпывающего перечневого (путем казуистического перечисления частей или признаков понятия) определения.

Изложенные суждения, основанные на концептуальных положениях логики и  лингвистики, приводят к очень важному  уголовно-правовому выводу: в модельный  раздел (если остановиться на его рабочем названии «Толкование терминов») нельзя включить как раз те понятия и термины УК РФ, которые более всего нуждаются в дефинировании, – оценочные понятия и многозначные термины.

Во-первых, содержание многозначных терминов изменчиво в разных главах и даже в пределах одной главы УК РФ. Поэтому невозможно сформулировать общую для всего УК РФ одну-единственную дефиницию, с исчерпывающей полнотой раскрывающую все значения таких терминов.

К примеру, широко употребляемый в  Особенной части УК РФ многозначный термин «насилие» обозначает и способ действия, и компонент составного деяния, и его результат. При этом законодатель либо уточняет насилие, как опасное для жизни или здоровья (в 14 статьях УК), как не опасное для жизни или здоровья (в 12 статьях), либо не уточняет вообще (в 25 статьях). Установить содержание понятий «насилие» (без определительной конструкции) и «насилие, опасное для жизни или здоровья» невозможно без обращения к ст. 111, 112, 115 УК РФ. В каждом составе преступления, где используется многословное словосочетание «насилие, опасное для жизни или здоровья», его семантическое поле то сужается, то расширяется[20]. Происходит это потому, что «квалификация должна базироваться на сопоставлении категорий составного преступления и его компонента – насилия: памятуя: что часть (насилие) не может относиться к более тяжкой категории, чем составное деяние в целом. При совпадении категорий учитывается общественная опасность внутри категории по разнице санкций»[21]. Термин «насилие» имеет еще более широкое содержание, так как обозначает родовое понятие, потенциально включающее в себя «насилие, не опасное для жизни или здоровья» (побои или совершение иных действий, связанных с причинением потерпевшему физической боли либо с ограничением его свободы), и «насилие, опасное для жизни или здоровья». Реально это можно уяснить только в контексте каждого конкретного состава преступления.

Во-вторых, оценочные понятия («особая  жестокость», «общеопасный способ», «крупный ущерб», «тяжкие последствия», «существенный  вред» и т.п.) «характеризуются тем, что субъект, который их использует, осуществляет две функции: он не только сравнивает рассматриваемое явление с некоторым общим понятием, но и формулирует (конечно, в определенных пределах) содержание самого этого общего понятия»[22]. Следовательно, обозначающие их словосочетания, не имея точного значения, не являются терминами как таковыми.

Законодатель не вправе игнорировать потребности практики единообразного толкования и применения уголовно-правовых норм, в которых используются указанные  понятия и термины. Именно они составляют внушительную группу неточных, неясных признаков многих составов преступлений, уже выявленную наукой и практикой за годы действия УК РФ 1996 года.

В рамках рассматриваемой проблемы выход из создавшейся ситуации видится  в комплексном ее решении по двум направлениям.

Во-первых, необходимо придать точное значение словосочетаниям, обозначающим такие оценочные понятия, как  «крупный размер» и «крупный ущерб», путем формализации их величины в  стоимостном выражении. Одновременно это конкретизирует содержание понятия «крупный ущерб», доктринальное толкование которого сейчас весьма вариативно[23].

Во-вторых, необходимо включить в модельный  раздел: а) термины, то есть отдельные слова и словосочетания, состоящие из двух слов, имеющие точное значение; б) многословные словосочетания, состоящие из четырех и более слов, употребляемых для выражения сложных понятий, каждому из которых соответствует свой термин (например, «предметы, используемые в качестве оружия»); в) оценочные понятия с примерными критериями оценки; г) многозначные термины с указанием вариантов уяснения их значений.

Таким образом, с учетом принципов  отбора терминов, требующих разъяснения, и понятий, нуждающихся в определении, в модельном разделе целесообразно сформулировать дефиниции следующих понятий и терминов: «близкие», «близкие родственники», «беспомощное состояние», «заведомость», «злостность», «имущество», «использование служебного положения», «корыстные побуждения», «крупный размер (ущерб)», «насилие», «насилие, не опасное для жизни или здоровья», «насилие, опасное для жизни или здоровья», «общеопасный способ», «особая жестокость», «предметы, используемые в качестве оружия», «систематичность», «служебная деятельность», «хулиганские побуждения».

Как видно, в процессе подготовки модельного раздела фактически мы сталкиваемся не с одной, а с множеством теоретических  и прикладных проблем, требующих  предварительного осмысления и разрешения.

Существуют две чисто прикладные проблемы, решение которых потребует частичной корректировки уже существующего текста УК РФ.

Во-первых, необходимо добиваться большей  унификации терминологии. Законодатель иногда использует разные термины для  обозначения одних и тех же понятий (синонимия), или одни и те же термины используются в разных значениях (полисемия). Кроме того, некоторые однозначные слова, будучи использованы в разных словосочетаниях, принимают терминологическую форму с соответствующим словосочетанию различным содержанием. Так, в Особенной части УК употребляются три словосочетания: «корыстные побуждения» и «корыстная цель». Неясно, какое из них выбрать для дефинирования имени прилагательного «корыстный», но ясно, что в разъяснении нуждается именно оно, а не все три словосочетания или какое-то одно из них. Поэтому указанную и подобную терминологию целесообразно унифицировать.

Во-вторых, прогнозируемое введение в  УК РФ нового раздела должно повлечь  основательную структурно-композиционную перестройку Особенной части, заключающуюся в значительном сокращении количества примечаний к статьям. Следовало бы в модельный раздел перенести уже имеющиеся дефиниции, применимые ко всем нормам УК, такие как «должностное лицо» (примеч. 1 к ст. 285), «жилище» (примеч. к ст. 139), «представитель власти» (примечание к ст. 318) и др. Возможно, что потребуется и определенная корректировка уже сформулированных дефиниций с учетом их более широкого значения в контексте всего УК РФ. Например, термин «представитель власти» используется в Общей части (п. «н» ст. 63) и в Особенной части (ч. 1 ст. 212, п. «б» ч. 2 ст. 213, примеч. к ст. 285, 315, ч. 1 ст. 318, 319). Но его дефиниция, сформулированная в примечании к ст. 318 УК РФ, не вполне удачна. Поэтому ее можно было бы позаимствовать из п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 года «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе»[24].