Коллизионные нормы права

Исходя  из принципа реальной защиты нарушенного  права, Арбитражный суд удовлетворил в свободно конвертируемой валюте требование истца об уплате долга, выраженного  в переводных рублях.

Обосновывая свой подход, МКАС указал, что прекращение  расчетов в переводных рублях не освобождает  ответчиков от обязанности оплатить поставленный по контракту товар. Более  того, сама последовавшая невозможность  осуществления расчетов между сторонами  в переводных рублях возникла уже после необоснованного отказа покупателя от оплаты счета продавца. Тем самым риск возникновения возможных неблагоприятных последствий при просрочке должника подлежит возложению на него самого и/или его правопреемников.

Принцип реальной защиты нарушенного права  был применен МКАС и в решении  от 30. 10. 95 по делу № 228/1990, в котором  отмечено, что в настоящее время  отсутствует правовая база для расчетов в переводных рублях между немецкими  и российскими юридическими лицами. Аналогичное решение было вынесено 05. 06. 95 по делу № 335/1990, истцом по которому выступала чешская организация.

Следует отметить, что в каждом случае, когда  МКАС рассматривал этот вопрос, учитывались  соответствующие международные  договоры России (если таковые имелись), соотношение валюты платежа, предусмотренной  в контракте, со свободно конвертируемыми  валютами, а в некоторых случаях  и с национальными валютами, с  использованием которых определялась эквивалентность валюты платежа  по контракту и свободно конвертируемой валюты. Иллюстрацией этому может  служить приводимое резюме к одному из решений.

Эквивалентность уплаченной истцом суммы в клиринговых  долларах США определена в долларах США по курсу пересчета, предусмотренному Меморандумом о взаимопонимании  правительств Российской Федерации  и Ирана.

В решениях по указанным выше двум делам эквивалентность  переводных рублей и свободно конвертируемой валюты была определена расчетным путем  с использованием курса национальных валют.

Отложение слушания дела. Выделение в самостоятельное  производство части требований. В  ходе рассмотрения многих споров по инициативе сторон ставился вопрос об отложении  слушания дела для представления  необходимых для вынесения решения  дополнительных доказательств или  предоставления соответствующей стороне  возможности дать свои объяснения. Особенно часто это имело место в случаях, когда одна из сторон представляла свои доказательства и объяснения не заблаговременно, а в ходе заседания Арбитражного суда, что создавало для другой стороны трудности в использовании права на защиту ее интересов. При рассмотрении таких ходатайств Арбитражный суд учитывал обстоятельства конкретного случая. Приводимое резюме к одному из решений иллюстрирует подход Арбитража.

Ходатайство ответчиков об очередном отложении  слушания дела отклонено, исходя из того, что ответчики располагали достаточным  временем для подготовки к повторному слушанию дела, а имеющихся в деле материалов, которые направлялись Арбитражным  судом ответчикам, достаточно для  разрешения спора по существу. При  этом Арбитражным судом учтены также  возражения истца против отложения  слушания дела и законный интерес  истца в защите нарушенного права.

В практике встречались и случаи, требовавшие  от Арбитражного суда принятия неординарных решений по процессуальным вопросам, прямо не предусмотренных Регламентом. Так, например, по одной части исковых  требований были полностью выяснены все вопросы, а по другой требовалось  дополнительное выяснение, при том что между этими требованиями отсутствовала прямая связь. Бывало и так, что решение в отношении части требований зависело от рассмотрения вопросов, связанных с ними, административными органами или государственными судами.

Резюме  к одному из решений, в котором  рассматривался подобный вопрос, приводится ниже.

Арбитражный суд признал нецелесообразным откладывать  удовлетворение бесспорных требований истца на том основании, что в  состав исковых требований входят и  такие, которые нуждаются в дальнейшем уточнении и выяснении сторонами. Требования, по которым требуется  дальнейшее выяснение, выделены в самостоятельное  производство.

Право Арбитражного суда на принятие подобного частичного решения вытекает из пункта 2 §13 Регламента МКАС, согласно которому при решении вопросов, не урегулированных Регламентом и соглашением сторон, МКАС с соблюдением положений российского законодательства о международном коммерческом арбитраже ведет разбирательство таким образом, какой считает надлежащим.

Изменение или дополнение исковых требований или возражений по иску. Согласно §32 Регламента МКАС такое право предоставлено  сторонам. Они могут им воспользоваться  до окончания устного разбирательства, не допуская при этом необоснованной задержки. Состав арбитража может  признать нецелесообразным разрешить  такое изменение или дополнение исковых требований или возражений по иску с учетом допущенной задержки. В практике возник вопрос о последствиях такого решения состава арбитража.

Подход  Арбитражного суда при рассмотрении конкретного спора иллюстрирует приводимое резюме к соответствующему решению МКАС.

Оставление  Арбитражным судом без рассмотрения ходатайства истца о дополнении исковых требований по мотиву допущенной истцом задержки не препятствует предъявлению истцом самостоятельного иска в отношении  дополнительных требований, если они  не были предметом рассмотрения по существу при разрешении спора по первоначальному иску.

Носят ли преюдициальный характер для российских судов общей юрисдикции и государственных  арбитражных судов решения МКАС в отношении обстоятельств, в  них установленных. Применительно  к решениям МКАС этот вопрос возникал в следующих случаях. Во-первых, когда  ответчик, против которого было вынесено решение, заявлял в Мосгорсуд  на основании статьи 34 Закона РФ "О  международном коммерческом арбитраже" ходатайство об отмене решения МКАС. Во-вторых, когда ответчик при исполнении судом общей юрисдикции решения  МКАС просил отказать в приведении его в исполнение. В-третьих, когда  в государственном арбитражном  суде, рассматривавшем регрессный иск, предъявленный на основании решения МКАС, ответчик по регрессному иску оспаривал обстоятельства, установленные в решении МКАС.

Как правило, суды общей юрисдикции при рассмотрении подобных ходатайств и просьб ответчиков руководствовались статьей 338 ГПК  РСФСР и статьями 34-36 Закона РФ "О  международном коммерческом арбитраже".

Представительство и доверенность

1. При  разрешении ряда споров соответствующей  стороной ставился вопрос о  признании контракта незаключенным,  поскольку он был подписан  неуполномоченным лицом. При его  рассмотрении Арбитражный суд  в каждом случае анализировал  обстоятельства заключения контракта,  представленные сторонами доказательства  наличия или отсутствия полномочий  у лиц, подписавших контракт, последующее  поведение сторон. В зависимости  от результатов такого анализа  принималось соответствующее решение.

Принципиальный  подход МКАС виден из приводимых ниже резюме по четырем решениям.

Контракт  признан незаключенным и не имеющим  юридической силы, поскольку ответчиком не подписан. Подписавшее контракт от имени ответчика лицо не являлось сотрудником фирмы-ответчика и  не получало от ответчика доверенности.

Истец вправе урегулировать отношения, вытекающие из неисполнения контракта, непосредственно  с лицом, подписавшим контракт.

По иску ответчика признан недействительным контракт, подписанный от его имени  лицами, не имевшими полномочий.

Признаны  недействительными контракт и дополнение к нему, заключенные в Белоруссии соответственно в 1989 и 1990 годах, в связи  с нарушением истцом действовавшего в то время императивного правила  о порядке подписания внешнеторговых сделок.

Обстоятельства  заключения контрактов и последующее  поведение сторон привели Арбитражный  суд к выводу о действительности заключенных контрактов и содержащейся в них арбитражной оговорки, несмотря на представленные ответчиком доказательства отсутствия полномочий улица, подписавшего контракты от его имени.

В дополнительном комментарии нуждается решение  по делу, по которому применимым было признано право Беларуси. Если бы это решение  выносилось на основе действующего в  настоящее время ГК РФ, то МКАС не вправе был бы в соответствии с  предписаниями статьи 9 Федерального закона РФ от 30 ноября 1994 г. "О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" рассматривать вопрос о признании данного контракта недействительным. Согласно этой статье после 01.01.95 независимо от времени совершения соответствующих сделок требования о признании их недействительными могут рассматриваться только по основаниям, предусмотренным соответствующими статьями ГК РФ. В ГК РФ не предусмотрено в качестве основания для признания внешнеторговой сделки недействительной нарушение порядка ее подписания (двумя подписями). Да и сам этот порядок не действует в России с 03.08.92, то есть с даты введения в действие на территории России Основ гражданского законодательства 1991 г. [Розенберг М.Г. Контракт международной купли-продажи. 2-е издание. М.: МЦФЭР. 1996. С. 39-42.] Приводимое ниже резюме по делу наглядно показывает современный подход МКАС.

Если  спор рассматривается после 01.01.95, требование о признании внешнеэкономической  сделки недействительной в связи  с нарушением порядка ее подписания, независимо от времени ее совершения, удовлетворению не подлежит.

При определении  объема полномочий представителя, предусмотренного доверенностью, МКАС руководствовался нормами применимого права. Наглядно это видно из резюме по следующему делу.

При определении  объема полномочий представителя, предусмотренного доверенностью, учитываются предписания  статьи 8 Венской конвенции 1980 г.: принимается во внимание понимание разумного человека, находившегося в положении лица, которому представителем была предъявлена доверенность. После получения от представляемого письменного разъяснения содержания доверенности (ограничивающего полномочия представителя) третье лицо не вправе исходить из своего первоначального понимания объема полномочий представителя.

Вместе  с тем необходимо учитывать предписания  пункта 3 статьи 165 Основ гражданского законодательства 1991 г., согласно которым форма и срок действия доверенности определяются не по праву, применяемому к контракту, а по праву страны, где выдана доверенность. В этой связи заслуживает особого упоминания определение МКАС от 21. 06. 94 по делу № 264/1992. Согласно этому определению признана действительной доверенность, выданная во Франции и соответствующая предписаниям французского законодательства, притом что по нормам российского права был поставлен вопрос о ее недействительности. Первоначально это определение не было принято во внимание Московским городским судом, отменившим 18.09.95 решение МКАС. [Богуславский М.М. Международное частное право. – М.: Международные отношения, 1997., стр. 94.] Однако в дальнейшем, после отмены по протесту Председателя Верховного Суда России Судебной коллегией по гражданским делам Верховного Суда России определения Мосгорсуда, Мосгорсуд определением от 13.06.96 признал решение МКАС обоснованным. Руководствуясь пунктом 3 статьи 165 Основ гражданского законодательства 1991 г. и соответствующими предписаниями французского законодательства, Мосгорсуд пришел к выводу о действительности доверенности, выданной французской фирмой ее представителю, а его действия по исполнению поручения представляемого – обязывающими представляемого.

МКАС  в своей практике проводит четкое разграничение в вопросе о  полномочиях на подписание контрактов (договоров) и на подписание документов технического характера.

Подписи компетентного сотрудника организации (в частности, главного бухгалтера) достаточно для выражения согласия организации с фактом соблюдения установленных правил при определении  в Акте сверки взаиморасчетов, являющихся техническим документом, результатов  такой сверки.

Коль  скоро работа по договору подряда  выполнена и принята, что не отрицает заказчик, и при этом никаких замечаний  по выполненной работе не заявлено, МКАС не принял во внимание заявление  заказчика о том, что лицо, подписавшее  акт, не было уполномочено на совершение подобных действий.

Применимое материальное право

При определении  применимого материального права (права, применимого при разрешении спора по существу) МКАС руководствовался предписаниями Закона РФ "О международном  коммерческом арбитраже" (ст. 28), которым  соответствует и Регламент МКАС (§13). В случаях, когда местонахождением спорящих сторон являлись различные  государства – участники Европейской  конвенции о внешнеторговом арбитраже  1961 г., МКАС при определении применимого права основывался на предписаниях статьи VII этой Конвенции, которые совпадают по содержанию с пунктом 2 статьи 28 упомянутого выше Закона РФ. Согласно этим предписаниям прежде всего принималось во внимание соглашение сторон, которое могло содержаться как в контракте или в других документах, так и достигнуто в ходе арбитражного процесса. О совпадении мнений обеих сторон в этом вопросе (т. е. их соглашении) может свидетельствовать и их поведение, выразившееся в ссылках в исковом заявлении, возражении против иска или встречном иске на нормы права одного и того же государства. Принципиальный подход МКАС в этом вопросе иллюстрирует приводимое резюме к решению по делу, в котором ответчик вопреки соглашению о применимом праве, содержащемся в контракте, настаивал на применении права иного государства.

Соглашение  сторон о применимом праве, содержащееся в заключенном ими контракте, исключает возможность применения права иного государства, чем  предусмотренное в соглашении сторон.

В то же время соглашение сторон, достигнутое  в заседании Арбитражного суда, о  применении к их контракту шведского  права (вместо подлежавшего применению российского) не влечет за собой признания  того, что и к гарантии, выданной третьим лицом (и являющейся отдельным, но акцессорным обязательством), подлежит применению шведское право, поскольку  лицо, привлеченное в процесс в  качестве гаранта, возражает против этого.