Типы по Юнгу (интроверсии и экстраверсии)

В действительности дело идет об основной противоположности, которая более или менее отчётлива, но всегда заметна в индивидуумах с выраженной в известной степени личностью.

Таких людей мы встречаем  не только среди образованных, но вообще во всех слоях населения. Вследствие чего типы можно обнаружить как среди рабочих и крестьян, так и среди высоко дифференцированных людей какой-нибудь нации. Точно так же и половые различия ничего не меняют в этом факте. У всех женщин обнаруживаются те же самые противоположности. Столь большое распространение едва ли могло бы иметь место, если бы дело шло об акте сознания, т. е. о сознательной и намеренно выбранной установке. В этом случае, конечно, определённый, связанный с одинаковым воспитанием и образованием и соответственно этому пространственно-ограниченный класс населения был бы преимущественным носителем такой установки.

Следовательно, типы разделяются  явно без разбору. В одной и  той же семье один ребёнок бывает интровертированным, а другой —  экстравертированным. Так как соответственно этим фактам зависящий от установки тип, как общий и явно случайно распространённый феномен, не может быть следствием сознательного суждения или осознанного намерения, то он своим существованием должен быть обязан бессознательной, инстинктивной основе (см. коллективное бессознательное). Поэтому противоположность типов как общий психологический феномен должна иметь каким-то образом свою биологическую предпосылку.

Отношение между субъектом  и объектом, рассматриваемое биологически, является всегда приспособлением, так как всякое отношение между субъектом и объектом предполагает изменяющие воздействия одного на другой. Эти изменения составляют приспособление. Типические установки к объекту являются, по-видимому, процессами приспособления. Природа знает два, в основе различных, пути приспособления и обусловленной этим возможности постоянного существования живого организма: один путь — это повышенная плодовитость при сравнительно меньшей силе защиты и продолжительности жизни отдельного индивидуума, второй путь — это снабжение индивидуума многообразными средствами самосохранения при относительно меньшей плодовитости. Эта биологическая противоположность, по мнению Юнга, является не только аналогией, но и общим основанием обоих психологических модусов приспособления.

«Свойство экстравертированного постоянно растрачивать себя и во всём распространяться и интровертированного защищаться от внешних воздействий, по возможности воздерживаться от всяких затрат энергии, которые относятся непосредственно к объекту, чтобы этим создать самому себе возможно более обеспеченную и сильную позицию. Как показывает общая биология, оба пути возможны и по-своему успешны; то же самое можно сказать и о типических установках. То, что один осуществляет массовыми отношениями, другой достигает монополией».

«Что касается своеобразного  предрасположения, то об этом я могу только сказать, что, очевидно, существуют индивидуумы, которые обладают большей  лёгкостью или способностью или  которые с большей пользой  приспособляются одним, а не другим образом. Для этого нужно было бы поставить вопрос о последних физиологических основаниях, недоступных нашему познанию. То, что такие основания возможны, кажется мне вероятным из опыта, показывающего, что изменение типа при известных обстоятельствах наносит большой вред физиологическому благополучию организма и часто является причиной сильного истощения».

4 Экстравертированный тип

4.1 Общая установка сознания

Для краткости и ясности  изложения необходимо при описании этого и последующих типов  отделить психологию сознательного от психологии бессознательного.

Как известно, каждый ориентируется  на данные, которые ему доставляет внешний мир. «Один, вследствие того, что на улице холодно, считает  необходимым надеть пальто, другой находит это излишним для целей  своего закаливания. Один восхищается новым тенором потому, что все им восхищаются; другой не восхищается им не потому, что он ему не нравится, а потому, что он держится мнения, что то, чем все восхищаются, далеко ещё не достойно удивления. Один подчиняется данным отношениям, потому что, как показывает опыт, ничто другое невозможно, другой же убеждён, что если уже тысячу раз случилось так, то в тысяча первый раз может произойти иначе и по-новому и т. д.».

Первый ориентируется  на данные внешние факты, второй остается при мнении, которое становится между ним и объективно данным.

Когда ориентировка на объект или на объективные данные перевешивает до того, что наиболее частые и главнейшие решения и поступки обусловлены  не субъективными взглядами, а объективными отношениями, то говорят об экстравертированном типе. Когда кто-нибудь так мыслит, чувствует и поступает, одним словом, так живёт, как это непосредственно соответствует объективным отношениям и их требованиям, в хорошем или плохом смысле, то он экстравертированный. Он живёт так, что объект как детерминирующая величина явным образом играет в его сознании большую роль, чем его субъективное мнение. Конечно, он имеет субъективные взгляды, но их детерминирующая сила меньше, чем сила внешних объективных условий. Поэтому он никогда не думает встретить какой-нибудь безусловный фактор внутри самого себя, так как таковые ему известны только вне его. Он подчиняется внешним требованиям, конечно, не без борьбы, но дело кончается всегда в пользу внешних условий. Всё его сознание глядит наружу, так как главное и решающее определение всегда приходит к нему извне. Из этой основной установки следуют все особенности его психологии, если только они не основаны на примате определённой психологической функции или на индивидуальных особенностях.

Интерес и внимание следуют за объективными событиями, и, прежде всего, за теми из них, которые тесно его окружают. Не только лица, но и вещи привлекают интерес. Соответственно этому и поступки основываются на влиянии лиц и вещей. Если даже поступки не являются простой реакцией на раздражения окружающей среды, то всё-таки они имеют характер применения к реальным отношениям и находят в рамках объективно данного достаточный и соответствующий простор. Они совершенно лишены тенденций выйти за эти пределы. Моральные законы поступков покрываются соответствующими требованиями общества, господствующими моральными понятиями. Если бы господствующие воззрения были иными, то были бы другими и субъективные моральные направляющие тенденции.

Эта строгая обусловленность объективными факторами не обозначает полное или даже идеальное приспособление к условиям жизни. Конечно, экстравертированному взгляду такое применение должно казаться полным приспособлением, так как такому взгляду не дано другого критерия. «Но высшая точка зрения ещё не говорит, что объективно данное при всех обстоятельствах является нормальным. Объективные условия могут быть исторически или пространственно ненормальными. Индивидуум, который применяется к этим отношениям, хотя подражает ненормальному характеру окружающей среды, но в то же время вместе со всем его окружающим находится в ненормальном положении по отношению к общеобязательным законам жизни».

Его слабый пункт заключается в  том, что тенденция его типа в  такой мере направлена вовне, что  из всех субъективных фактов даже наиболее связанный с чувствами, а именно телесное здоровье, как слишком мало объективный, как слишком мало «внешний», недостаточно принимается в соображение. Так что необходимое для физического благосостояния удовлетворение элементарных потребностей более не имеет места. Вследствие этого страдает тело, не говоря уже о душе. Экстравертированный обычно мало замечает это последнее обстоятельство, но оно тем заметнее для близких, окружающих его домашних. Потеря равновесия становится для него чувствительной лишь тогда, когда появляются ненормальные телесные ощущения.

Опасность экстравертированного заключается в том, что он втягивается  в объекты и сам в них  совершенно теряется. Происходящие отсюда функциональные (нервные) или действительные телесные расстройства имеют компенсаторное значение, так как они принуждают субъекта к невольному самоограничению. «Если симптомы функциональны, то они могут своими особенностями символически выражать психологическую ситуацию, например у певца, слава которого быстро достигает опасной высоты, требующей от него несоразмерной затраты энергии, вследствие нервной задержки внезапно исчезают высокие тоны. У человека, который, начав очень скромно, быстро достигает влиятельного и многообещающего социального положения, психогенно появляются все симптомы горной болезни. У человека, который не дорос до тяжелой работы в необычайно разросшемся, благодаря его собственным заслугам, предприятии, появляются нервные припадки жажды, вследствие которых он скоро заболевает нервным алкоголизмом». По мнению Юнга, истерия — наиболее распространённый невроз экстравертированного типа. Классический истерический случай всегда характеризуется чрезмерными сношениями с окружающими лицами; характерной чертой является также прямо подражательное применение к обстоятельствам.

Основная черта истерического  характера — это постоянная тенденция быть интересным и производить впечатление на окружающих. Коррелятом к этому является вошедшая в поговорку внушаемость, доступность влиянию других лиц. Явная экстраверсия проявляется у истеричных и в сообщительности, которая иногда доходит до рассказов чисто фантастического содержания, откуда и происходят обвинения в истерической лжи. Истерический характер - прежде всего, преувеличение нормальной установки; но затем он усложняется со стороны бессознательного компенсаторными реакциями, которые телесными расстройствами принуждают к интроверсии преувеличенную против психической энергии экстраверсию. Благодаря реакциям бессознательного возникает другая категория симптомов, которые имеют более интровертированный характер. Сюда прежде всего относится болезненно повышенная деятельность фантазии.

4.2 Установка бессознательного

Бессознательное так  же может иметь установку, как  и сознательное. Установка бессознательного для действительного дополнения сознательной экстравертированной  установки имеет свойство интровертирующего характера. Она концентрирует энергию на субъективном моменте, т. е. на всех потребностях и побуждениях, которые подавлены или вытеснены слишком экстравертированной сознательной установкой.

Ориентировка на объект и на объективно данное насилует множество субъективных побуждений, мнений, желаний и необходимостей и лишает их той энергии, которая естественно должна принадлежать им.

«Человек не машина, которую  в каждом данном случае можно перестроить  для совершенно другой цели и которая тогда, совершенно другим образом, будет так же правильно функционировать, как и прежде. Человек всегда носит с собой всю свою историю и историю человечества. Но исторический фактор выражает жизненную потребность, которой должна идти навстречу мудрая экономия. Всё, что было до сих пор, должно как-нибудь сказаться в новом и сжиться с ним. Поэтому полная ассимиляция с объектом встречает протест уже раньше бывшего и существовавшего с самого начала. Бессознательные требования экстравертированного типа имеют собственно примитивный и инфантильный, эгоистический характер». Применение к объективно данному и ассимиляция с ним мешают осознанию недостающих субъективных побуждений. Эти тенденции (мысли, желания, аффекты, потребности, чувствования и т. д.) принимают соответственно степени их вытеснения, регрессивный характер, т.е. чем менее они осознаны, тем более они становятся инфантильными и архаическими. Сознательная установка лишает их того распределения энергии, которым они могут относительно располагать, и оставляет им лишь ту энергию, которую она не может отнять. Этот остаток, силу которого все-таки не следует недооценивать, есть то, что нужно обозначить как «первоначальный инстинкт». Инстинкт нельзя изменить произвольными мероприятиями отдельного индивидуума; напротив, для этого потребовалось бы медленное органическое изменение многих поколений, так как инстинкт есть энергетическое выражение определённой органической наклонности. Таким образом, у каждой подавленной тенденции в конце концов остается значительная доля энергии, которая соответствует силе инстинкта. Эта тенденция сохраняет свою действительность, даже если она стала бессознательной благодаря лишению энергии. Чем полнее сознательная экстравертированная установка, тем инфантильнее и архаичнее бессознательная установка.

Грубый, сильно превосходящий  детское и граничащий со злодейским эгоизм иногда характеризует бессознательную  установку. Если происходит преувеличение  сознательной точки зрения, то симптоматически  появляется на свет и бессознательное, т. е. бессознательный эгоизм, инфантилизм и архаизм теряют свой первоначальный компенсаторный характер тогда, когда они становятся в более или менее открытую оппозицию к сознательной установке. Это проявляется прежде всего в абсурдном преувеличении сознательной точки зрения, которая должна служить для подавления бессознательного, но которая обыкновенно кончается крушением сознательной установки. Катастрофа может быть объективной, так как объективные цели постепенно искажались в субъективные.

Катастрофическая развязка может быть и субъективного рода, в виде нервного потрясения. Последнее всегда происходит благодаря тому, что бессознательное противодействие в состоянии, наконец, парализовать сознательное действие. В этом случае требования бессознательного категорически навязываются сознанию и этим вызывают гибельное раздвоение, которое по большей части сказывается в том, что люди или не знают более, чего они, собственно, хотят, ни к чему не имеют охоты, или сразу хотят слишком многого, имеют слишком много охоты, но к тому, что невозможно.

Необходимое, часто по культурным основаниям, подавление инфантильных и примитивных потребностей легко  ведет к неврозу или к злоупотреблению  наркотиками, как алкоголем, морфием, кокаином и т. д. В ещё более  тяжелых случаях раздвоение кончается самоубийством.

Выдающееся свойство бессознательных тенденций заключается  в том, что именно по мере того, как  сознательным непризнаванием они лишаются своей энергии, они принимают  разрушительный характер, как только перестают быть компенсаторными. Они перестают действовать компенсаторно тогда, когда достигнут состояния, соответствующего тому культурному уровню, который абсолютно несовместим с нашим уровнем. С этого момента бессознательные тенденции образуют блок, во всех отношениях противоположный сознательной установке, существование которого ведёт к открытому конфликту. Тот факт, что установка бессознательного компенсирует установку сознания, обыкновенно выражается в психическом равновесии.

Нормальная экстравертированная  установка ещё не означает, конечно, что индивидуум всегда и повсюду поступает по экстравертированной схеме. При всех обстоятельствах у того же индивидуума могут наблюдаться психические процессы, в которых является вопрос о механизме интроверсии. «Экстравертированным мы называем только тот habitus, в котором механизм экстраверсии перевешивает. В этом случае наиболее дифференцированная функция постоянно подвергается экстравертированию, в то время как менее дифференцированные функции находятся в интровертированном употреблении». Иными словами более полноценная функция наиболее осознана и подлежит контролю сознания и сознательного намерения, в то время как менее дифференцированные функции также и менее осознаны, частью бессознательны и в гораздо меньшей степени подчинены сознательной воле. Более полноценная функция всегда является выражением сознательной личности, его намерения, его воли, его действия, то время как менее дифференцированные функции относятся к тому, что случается с человеком.