Партия «Пролетариат» в польском общественном движении

Под предлогом «очищения» богослужения от налета католицизма началась борьба с униатской церковью, завершившаяся ее фактической ликвидацией. Католическая церковь была подчинена Католической коллегии в Петербурге.

В Царстве Польском практически не было русской колонизации. Немногочисленное русское гражданское население, представленное прежде всего чиновниками и учителями, проживало исключительно в городах. Там же размещались русские гарнизоны. Поэтому русификация коснулась главным образом системы управления и образования.

Достаточно тяжелым в национальном отношении было положение поляков в прусских землях. Правда, здесь не было военного режима, и поляки пользовались защитой общегерманской конституции наравне с другими подданными империи Гогенцоллернов, хотя и с исключениями (в 1906 году были запрещены публичные собрания). Однако школа, суд, местная администрация в период канцлерства Бисмарка были полностью германизированы. Отличием этой части польских земель от русской было то, что она была областью активной немецкой колонизации, начала которой восходили к достаточно отдаленным временам6.

На общем неблагоприятном фоне политического положения польских провинций России и Пруссии выгодно отличалось положение поляков австрийской части монархии Габсбургов. После поражения в войне с Пруссией в 1866 года Вена, чтобы предотвратить угрозу распада империи, пошла на соглашение с дворянством отдельных наций империи, прежде всего венгерским и польским. В рамках этой политики Галиция постепенно получила довольно широкую автономию. Новый статус стал результатом ряда уступок, венского правительства на протяжении 60-х – 70-х гг.

Галиция имела особый областной сейм, избиравшийся по куриальной системе. Это давало преимущество помещикам7. Административный аппарат провинции был подчинен не сейму, а наместнику, который назначался центральным правительством и не подчинялся сейму. Влияние польских помещиков на управление провинцией со смешанным населением не ограничивалось только их преобладанием в сейме и в органах местной власти. Польская аристократия оказывала существенное влияние на политику двора и центрального правительства; только из ее среды назначался имперский министр по делам Галиции и наместник. Сохранилась и получила дальнейшее развитие традиция назначения поляков на ключевые министерские должности, вплоть до главы кабинета министров (граф К. Бадени в 1895 – 1897 гг.).

Полное преобладание помещиков в политической жизни Галиции вступало в противоречие с интересами крестьян, составлявших подавляющее большинство населения края. Но сам по себе факт национальной автономии чрезвычайно благотворно влиял на развитие польской общественной жизни и национальной культуры. Поляки свободно пользовались родным языком в администрации, суде и школе. В провинции имелось два университета с преобладанием польской профессуры – Ягеллонский в Кракове и Львовский, а также Польская Академия знаний в Кракове8.

В первые 15 лет после реформы 1864 года промышленность Царства Польского по темпам роста в 2,5 раза превосходила российскую промышленность. Положение изменилось к худшему к началу ХХ века, когда в России завершился промышленный переворот. Раньше всего, в течение 50-х – 80-х гг. современное производство было налажено в текстильной промышленности, что позволило предпринимателям Царства Польского добиться монопольного положения на рынке Царства Польского и активно продвигать свои изделия на общероссийский и восточные рынки. Крупнейшим текстильным центром европейского масштаба стала Лодзь. Ей уступали по величине текстильного производства Варшавский и Белостокский районы9.

В результате промышленного переворота в главных отраслях промышленности Царства Польского фабричная продукция превысила ремесленную по стоимости к концу 70-х гг., а сельскохозяйственную – к концу века, что придало Царству Польскому индустриально-аграрный характер.

Не менее значимым явлением был прогресс в урбанизации, в первую очередь в Верхней Силезии и Царстве Польском. Городская сеть менялась очень мало, но зато быстро росла численность городского населения. С 1870 по 1910 год утроилось население Варшавы, Познании и Кракова, население Лодзи выросло в восемь раз.

Существенные изменения, характерные для находящихся в процессе модернизации традиционных обществ, происходят в социально-классовой структуре. Часть шляхты сумела приспособиться к пореформенным условиям развития сельского хозяйства, превращаясь постепенно в крупных товаропроизводителей продовольствия и сырья. Другая группа землевладельцев проходила этот процесс с большими трудностями, выход из которых они находили в постепенной распродаже земли небольшими парцеллами по высоким рыночным ценам.

Разорившаяся же часть дворянства пополняла ряды государственных чиновников и служащих частных компаний, управляющих имениями, школьных учителей и лиц свободных профессий, т.е. переходила в разряд интеллигенции, потребность в которой постоянно росла во всех польских землях в связи с их экономическим и культурным развитием10.

Крестьянство, еще недавно самое крупное сословие феодального общества, также переживало имущественную дифференциацию. Несмотря на высокие темпы естественного прироста сельского населения, его доля в общей социальной структуре постоянно сокращалась, прежде всего в пользу рабочего класса и других общественных групп лиц наемного труда.

Наиболее быстрыми темпами росла численность пролетариата. Если к 1830 г. он насчитывал около 75 тыс. человек, то через 80 лет в его рядах было уже около 1,2 млн. человек. Он пополнялся за счет постоянного притока выходцев из других групп, прежде всего ремесленников и крестьян. Его особенностью был многонациональный состав, помимо поляков в его рядах было много евреев и немцев.

1.2. Становление и развитие польского рабочего движения

Поражение январского восстания 1863 года, казалось, подвело черту под длительным спором о путях, ведущих к независимости, который привлекал общественное внимание с момента разделов Речи Посполитой. Третья по счету за 70 лет вооруженная попытка восстановить независимость вновь кончилось трагически, и это укрепило позиции противников силового решения польского вопроса11. Их протест особенно вызывало то, что восстания подрывали силы нации, сопровождались разрушениями, реквизициями, гибелью, эмиграцией и ссылкой тысяч патриотов. Более эффективным путем к возрождению родины они считали повседневный, кропотливый труд, накопление материальных богатств, укрепление позиций поляков в их борьбе с захватчиками с помощью хозяйственных и общественных организаций, создание системы школьного и высшего образования на родном языке, лоббирование польских интересов в коридорах власти всех уровней. Противники восстаний добивались от общества сознательного отказа от следования идеалу поляка-революционера, анархиста и безрассудного вояки в пользу распространенного в славянском мире образа немца как человека расчетливого, педантичного, но неизменно реализующего задуманное. Конечно же, при этом, в подавляющем своем большинстве, они не переставали быть патриотами, а лишь требовали соизмерять замыслы с имеющимися у общества силами и возможностями, а не наоборот.

Распространению этих настроений способствовали и радикальные социально-экономические преобразования в польских землях, пришедшиеся на период после восстания 1863 – 1864 гг. Четыре (включая Герцогство Варшавское) неудачных попытки восстановить независимость Польши, проявившаяся при этом неспособность учесть и удовлетворить интересы основной массы населения, подорвали лидирующие общественные позиции шляхты. Аграрные реформы, хотя и проводились с учетом интересов последней, все же создали совершенно новую экономическую ситуацию, выжить в которой можно было лишь, став капиталистическим предпринимателем. Материальная сторона жизни явно теснила духовные начала в сознании мелкой и средней шляхты, а польская аристократия никогда не страдала излишним радикализмом.

Истоки взглядов противников восстаний восходили к первым после Венского конгресса годам, когда в польских землях достаточно влиятельные позиции имели сторонники легальных форм отстаивания интересов и расширения прав поляков в составе метрополий. Но дальнейшая судьба этой концепции в разных землях складывалась не одинаково12.

В Царстве Польском легалисты (наиболее известен А. Чарторыйский) еще в 20-е гг. были оттеснены на задний план сторонниками силового решения польского вопроса, как только стала очевидной иллюзорность надежд на императора Александра I. Не получил поддержки в обществе А. Велепольский, в 1862 – 1863 гг. возглавлявший гражданскую администрацию Царства Польского, который попытался предотвратить январское восстание.

В Галиции сторонники ненасильственных методов отстаивания польских интересов в основном действовали в политической области. Это выражалось в лояльном сотрудничестве польской аристократии и шляхты с австрийскими властями взамен за политические уступки, плодами которых пользовались не только эти общественные группы13.

Наибольшего общественного влияния последователи теории движения к независимости путем наращивания экономической мощи добились в прусской части Польши. В их ряды были вовлечены крупные землевладельцы, предприниматели, священники, ремесленники, рабочие и крестьяне, т.е. все общественные слои. В этом регионе широкое распространение получил социальный солидаризм, позволявший полякам успешно противостоять политике германизации.

Торжество взглядов, распространяемых противниками вооруженной борьбы за независимость, произошло не сразу после поражения восстания 1863 – 1864 гг. Проиграв в военном столкновении с регулярной русской армией, апологеты восстания некоторое время рассчитывали на благоприятный для польского вопроса поворот в международных отношениях. Сначала надежды на актуализацию польского вопроса они связывали с Австрийской империей. Однако преобразование в 1867 году этого государства в дуалистическую монархию после проигранной войны с Пруссией лишило поляков венгерского союзника. С этого момента и вплоть до гибели Австро-Венгрии правящие круги Будапешта были против повышения статуса поляков до уровня двух господствующих наций и превращения империи в триалистическую. Настоящее потрясение, сравнимое по силе лишь с реакцией на поражения январского восстания, вызвал исход франко-прусской войны и объединение Германии. С 70-х гг. официальный Париж, прежде неоднократно делавший пропольские жесты, окончательно утрачивает интерес к польским делам14.

В результате вышеназванных причин, в период 1870-х – начала 1890-х гг. не наблюдалось каких-то ярких демонстраций польского национально-освободительного духа. Современникам даже казалось, что польское общество погрузилось в глубокий сон и никогда больше не проснется15.

На самом же деле это было время смены не только поколения, но и идеологического багажа, годы поиска новых идей, способных дать ответ на старые и новые проблемы польского общества, глубокой переоценки прежних ценностей. Нужны были новые общественные силы, которые были бы способны заменить сходящую с политической авансцены шляхту и справиться с встающими перед поляками проблемами. Интеллектуальный поиск велся как в эмиграции, так и в стране.

Послеповстанческая эмиграция 60-х гг. была немногочисленной и маловлиятельной. Возникавшие организации были недолговечными и имели крайне ограниченную сферу влияния. Многие эмигранты, не видя перспектив решения польского вопроса, возвращались на родину. Так поступил, например, лидер сил, объединенных вокруг «Отеля Ламбер», князь В. Чарторыйский, принявший в 1873 году австрийское подданство и поселившийся в Кракове16. Другие находили вдохновение в новых политических теориях, в это время широко распространявшихся на Западе, прежде всего в социализме и национализме. Это были совершенно противоположные по своим основам теории. Социалисты свои планы связывали с пролетариатом, главным, по их мнению, общественным классом, националисты выступали от имени всего народа. Распространению этих идей способствовали быстрый рост численности и боевитости пролетариата, с одной стороны, и национального самосознания все более широких слоев польского общества, а главное крестьянства, с другой17.

Уже в 1865 году была создана Польская секция I Интернационала в составе нескольких десятков человек. Поляки приняли участие в Парижской Коммуне, а Я. Домбровский одно время даже был главнокомандующим ее войск и погиб на баррикадах. Но активную пропагандистскую и организаторскую активность сторонники социализма проявляют лишь с конца 70-х гг., в основном в Галиции (Б. Лимановский), Царстве Польском (Л. Варыньский) и эмиграции (газета «Рувность»)18.

В 1878 году в Варшаве была разработана первая программа польских социалистов-революционеров. Ее соавтором был Людвик Варыньский. Программа в первую очередь опиралась на марксизм. В работах историков эта программа известна под названием «Брюссельская программа»19. В ней были изложены основные постулаты партии социалистов-революционеров: общественная революция, обобществление средств производства, общественное равенство. Подчеркивалась важность интернационального сотрудничества рабочих в борьбе за свои права. Национальная идея не рассматривалась как главная, так как главнейшей задачей считалось совершение мировой социалистической  революции, после чего национальные государства должны исчезнуть. Ощутимое влияние на Брюссельскую программу оказали идеи М. Бакунина, пропагандировалось заменить существующие структуры общества «производственными объединениями».

1.3. Польская литература конца XIX – начала XX века

и ее влияние на формирование революционной мысли

Восстанием 1863 года, заранее обреченным на поражение, кончается целая полоса развития Польши в ее главной части – российской Польше. Выдвигается на первое место новый класс – буржуазия, начинавшая свое развитие в специфических условиях, после окончательного разгрома всех попыток с оружием в руках отвоевать национальную независимость. Восстание 1863 года возглавляло польское дворянство, которое, конечно, не могло разрешить стержневого для Польши крестьянского вопроса. Разгром восстания, крестьянская реформа 1864 года, проведенная царским правительством в Царстве Польском с расчетом на усиление антипольской русификаторской политики, – все это создало совершенно новые условия социально-политического развития Польши, а также отразилось на развитии изменившей свой облик польской литературы20.

Романтизм к этому времени давно уже выдохся в эмиграции, а еще раньше – в самой Польше, в ее разных частях. Австрийская часть Польши благодаря специфическим условиям Австрии и все усиливавшейся антирусской политике в национальном отношении продолжала оставаться в самых благоприятных условиях. Автономия Галиции давала полякам возможность относительно свободного развития своей культуры. Однако экономическая отсталость Галиции, нищета крестьян и мелкой буржуазии, отсутствие крупной промышленности, полное владычество помещиков, полное подчинение австрийской монархии кладут специфический отпечаток на литературу, создавшуюся в этой части Польши. Католицизм, тупая мещанская ограниченность, резко консервативная шляхетская идеология, главным образом восхваляющая шляхетское прошлое, филистерская мелочность во всем укладе жизни, тупой бюрократизм тяготеют над всей умственной и культурной жизнью Галиции. Хотя количество польских школ, научных учреждений в Галиции довольно велико, гораздо больше, нежели в Царстве Польском, все же тупая обывательщина, полное отсутствие всякого размаха, всяких стимулов роста определяют убожество литературы в течение долгих лет.