Политическая культура

Современная культура власти в многонациональных обществах  может быть определена как способность  использовать либеральную концепцию  плюрализма и консенсуса применительно уже не к взаимодействию групп и партий, а к взаимодействию культур. Либерализм как идеологам и как политическая "технология согласия" должен овладеть этим новым для него рубежом. Только преодолев этот барьер, он способен утвердить свой статус в качестве не только западной, но и общемировой универсальной ценности. С этих позиций предстоит пересмотреть многие из презумпций российского западничества. Парадокс его состоит в неисправимом монизме. Клянясь на словах в верности принципам либерализма и диалога, на деле он требует безоговорочной капитуляции от собственной национальной культуры. С национальным ритуалом и традицией он воюет не во имя свободы и плюрализма, а во имя новой абсолютной веры и во имя нового заемного ритуала. Вместо того чтобы спрягать в своем сознании, в системе ценностей, свою и чужую традицию, т.е. жить в зоне высокого напряжения, связанного с разностью культурных полюсов, российский "западник" предпочитает простоту монистических решений. Он способен радикально менять ритуалы, но оказывается не способным жить вне ритуала.

Япония, как и другие страны тихоокеанского бассейна, приобщилась  к западной традиции, одновременно сохраняя и свою, национальную. В  этом случае политики, приближенные сразу  к двум (или большему числу) традициям, становятся антитрадиционалистами, живущими в пространстве перманентного выбора. Вероятно, с этим и связано чудо та тихоокеанского рывка. В России же большевистская модернизация продемонстрировала радикализм отрицания прежней веры в пользу новой, более исступленной и фанатичной. В результате вместо современного открытого общества построено новое закрытое общество, причем несравненно более закрытое, чем прежнее, традиционное.

Итак, ставя проблему современной  политической культуры, необходимо учитывать  завоевания культурной антропологии, этносоциологи, сравнительной политологии - научных направлений, утвержданящих  новую, релятивистскую парадигму. С  этих позиций открывается та истина, что разные культуры способны добиваться сходных результатов разными  путями и методами. Проблема не в  том, что какая-то из культур грешит "неисправимо плохой наследственностью" и от нее надо "просто отказаться". Во-первых, отказаться от собственной  культуры, по-видимому, так же невозможно, как от собственной наследственности. Выгнанная в двери, она вернется через окно. Во-вторых, такая фаталистическая  презумпция в отношении незападных культур, и в первую очередь российской, не обещает нового мирового порядка  на основе взаимного равноправия  и консенсуса. В этом отношении  самоуничижение российского западничества, склонного к слепому подражанию, но не готового к достойному и равноправному диалогу, не приближает, а отдаляет перспективу справедливого мирового порядка, провоцируя гегемонистские инстинкты старого европоцентризма.

Современный мир слишком  велик и сложен, чтобы им можно  было управлять из одного центра. Кроме  того, любая цивилизация, в том  числе и западная, не настолько  безупречна и универсальна в своих  политических потенциях, чтобы стать  эталоном для всего мира. Уподобление  единому эталону противоречит антиэнтропийной  стратегии человечества - усилению многообразия и многовариантности.

ЛИТЕРАТУРА.

1. Арон. Р. Демократия и тоталитаризм. М., 1994 г.
2. Гаджиев К.С. Политическая наука. М., 1994 г.
3. Каменская Г.В. Родионов А.Н. Политические системы современности. М., 1994 г.
4. Паранин А.С. Политология. Учебник. М., 1998 г.
5. Паранин А.С. Философия политики. М., 1996 г.