Политический дискурс: языковые игры или игры в слова?

Для сферы политики характерно выхолащивание из слова основного  значения и усиление связанных с  ним коннотаций, как правило, положительных. Воздействие на значение слова может осуществляться путем воздействия на его внешнюю форму. Это происходит при различных видах сокращения слов, аббревиациях: Тимошенко продержалась бы в премьерском кресле еще месяц-полтора, если б не события вокруг НЗФ (Никольский завод ферросплавов) - АиФ, № 37, 2005 г.

2. Манипулирование номинациями.  В отличие от предыдущей группы  способов, оно состоит не в  воздействии на значение слова,  а в выборе слова для наименования  объекта, которое обеспечит сдвиг объекта по оси модальности в нужную говорящему сторону:

Но то правительство  пришло к власти, опираясь на националистические структуры, сейчас же настолько очевиден печальный результат бездумной  экономической политики украинского  руководства, что вопрос о его судьбе, можно сказать, уже решен (АИФ, № 15, 2006).

В этом примере негативная оценочная коннотация создается  с помощью прилагательных "националистический, печальный, безумный", эксплицитно отражающих оценку субъекта.

По большому счету, побудить говорящего использовать такую номинацию могут две причины: а) необходимость представить объект, к которому аудитория относится положительно или нейтрально, как отрицательный или нейтральный, то есть переместить его по оси модальности вправо. Для создания отрицательного образа объекта используются слова, обладающие устойчивым отрицательным оценочным компонентом, в том числе ярлыки; б) необходимость представить объект, к которому аудитория может относиться отрицательно или нейтрально как положительный или нейтральный, то есть переместить объект по оси модальности влево. Для этой цели используются, соответственно, слова с нейтральной или положительной коннотацией.

Анализ языкового материала  показывает, что на современном этапе  на политический язык оказывают большое влияние экстралингвистические факторы, в особенности изменение мировой политической системы. Сейчас довольно широко используется пейоративная лексика, нежели более мягкая лексика с негативными коннотациями. Примером могут служить не только отдельные слова и фразеологизмы типа мочить в сортире или отребье, холуй (из уст политиков), но множество высказываний. Так, Фрадков дал своим министрам полезный совет: "Надо отсортировать то, что плавает…"; вот еще примеры из АиФ: У нас, какой букве закона следуют, на ту его и посылают.

Слов с негативными  коннотациями также становится значительно  больше, что позволяет сделать  следующий вывод: доминирование  социально-политической лексики с  негативным коннотационным ореолом - опасный  лингвистический синдром, свидетельствующий о серьезных деформациях в социальной и нравственной жизни народа. Ср. в этой связи наблюдения Э. Фромма о том, что язык позднего Маркса стал менее эмоционален, агрессивен, ибо изменилось в лучшую сторону немецкое общество (Фромм, 1992, с. 412).

Изменить коннотацию и модальность того или иного слова помогают эвфемизмы - слова, не имеющие ярко выраженного оценочного компонента: Волны дешевой патетики и навязчивого патриотизма продолжают хлестать из партийный бачков…(АиФ).

Часто слова, используемые политиками, совпадают в области денотатов, но различаются по коннотации: сепаратисты и освободители, контртеррористическая операция и война. М. Н. Эпштейн называет их прагмемами, находящимися между собой в отношениях предметной синонимии. Еще пример: военные действия одной страны против другой, следствием которых становится смена власти, в зависимости можно назвать и освобождение, и вторжение, и оккупация, и агрессия, в зависимости от отношения к этому событию, т.е. от того, какая из воюющих сторон входит в "свой мир" для говорящего.

При этом создаются различия не только в области коннотации, но и в области основного значения, причем эти отличия часто выходят  на первый план, соответственно, коннотативные  смыслы затушевываются. Так, в зависимости  от того, называем ли мы, например, Россию или Беларусь демократическими или тоталитарными государствами, адресат, плохо осведомленный о политической жизни в данных странах, получает прямо противоположные представления об этих странах, ибо за данными понятиями стоят прямо противоположные характеристики всех сторон общественной жизни.

Политик, манипулируя  словами, может доказать, что "черное - это хорошо замаскированное белое, т.е строит свое доказательство по формуле "Х - это У":

У них (КПРФ) была масса времени доказать свою дееспособность, они во времени существуют столько же, сколько Баба-Яга (Д. Рогозин).

Таким образом, лексическое  манипулирование активно проявляет  себя в политическом дискурсе либо через изменение значений слов, либо через выбор определенных слов для  обозначения объектов. Такие характеристики языка, как подвижность семантической структуры слова, трудность отграничения коннотаций от основных значений, вариативность этих значений и значений одних и тех же языковых знаков, свободная замена объективного субъективным и, наоборот; акцентирование синонимических и ассоциативных связей слов, модальность высказываний, оценочность семантики и др., преднамеренно и целенаправленно используются политиками. Всё это может стать в речи политиков демагогическими злоупотреблениями. Можно ли это назвать языковой игрой? Скорее всего это игры в слова, ибо слишком уж серьезен их результат.  

Литература

Алтунян А. Власть и общество. Спор литератора и министра: опыт анализа  политического текста // Вопросы  литературы. - 1993. - № 1. - С. 173-214. 
Алтунян А. Г. От Булгарина до Жириновского. Идейно стилистический анализ политических текстов. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 1999. - 263 с. 
Баранов А. Н., Казакевич Е. Г. Парламентские дебаты: традиции и новации. М.: Знание, 1991. - 64 с. 
Лотман Ю. М. О поэтах и поэзии. СПб., 1996. 
Лотман Ю. М. "Пиковая дама" и тема карт и карточной игры в русской литературе начала ХIХ века // Избранные статьи в трех томах. Т. 2. Таллинн, 1992.  
Проскуряков М. Р. Дискурс борьбы: Очерк языка выборов // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 1999. - № 1. - С. 34-49. 
"Свои" и "чужие" в российском политическом дискурсе. Сб. научн. трудов. СПб., 2001. 
Сорокин Ю. А. Политический дискурс: попытка истолкования понятия // Политический дискурс в России. М., 1997. 
Фромм Э. Душа человека. М., 1992. 
Хёйзинга Й. Человек играющий. М., 1992. 
Чудинов А. П. Политическая лингвистика / Общие проблемы, метафора. Учеб. пособие. Екатеринбург, 2003. - 194 с. 
Шейгал Е. И. Семиотика политического дискурса. Волгоград, 2000.  
Эпштейн М. Н. Идеология и язык // Вопросы языкознания. - 1991. - № 6. - С. 19-33.