Проблема соотношения власти и свободы в творчестве французских просветителей

    Дидро не был фаталистом – фатализм в  чистом виде он отвергал, как, впрочем, отвергал и механистический детерминизм. Полемизируя с Гольбахом, не считавшим  механистический детерминизм разновидностью фатализма и видевшим в нем  адекватное выражение диалектики причины  и следствия, Дидро полагал, что  такая точка зрения неизменно  приводит к фатализму. Это его, как  представителя эпохи Просвещения  с его идеалами гуманизма и  высокой ценностью свободы, не устраивало, и поэтому Дидро пытается высветить  противоречивые стороны фатализма, преобразуя проблему в парадокс –  необходимость предполагает свободу, случайность, а та, в свою очередь, предполагает наличие необходимости. (При желании, здесь можно разглядеть зачатки кантовских антиномий и  гегелевской диалектики).

    Интересно, но проблема в том виде, в каком  мы находим ее у Дидро, оказывается  весьма актуальной именно сейчас, в XXI веке, когда ученые заговорили о  наследуемости некоторых интеллектуальных способностей и даже, возможно, криминальных наклонностей. Однако, как представитель философии Просвещения, Дидро считал, что многое зависит от самого человека, многое зависит от его социального окружения и воспитания. Именно это он пытается доказать в другом своем не менее известном диалоге – «Племяннике Рамо». В то же время, в духе сформулированных им парадоксов, Дидро скорее всего бы отверг утилитаризм Гельвеция, считавшего, что воспитание всесильно и что именно в неравенстве воспитания коренится различие между людьми. 
 
 

    Клод  Адриан Гельвеций (1715-1771)

    Клод  Адриан Гельвеций - философ-просветитель, материалист, один из идеологов Французской революции. Родился в Париже 26 января 1715г. в семье главного врача королевы. В двенадцать лет поступил в иезуитский коллеж Луи-ле-Гран, лучшее учебное заведение того времени, дававшее классическое образование. Окончив его, служил в Каене помощником своего дяди, сборщика налогов. Писал стихи, однако, если не считать аллегорическую поэму “Счастье”, оставил занятия поэзией к 1740г. В юном возрасте Гельвеций решил последовать примеру скептичного Фонтенеля, из сочинений которого почерпнул некоторые сведения об идеях Гоббса, Локка, Монтескье и Вольтера, и благодаря этому достичь славы в литературном мире. В 1738г. он получил должность генерального откупщика (сборщика налогов) благодаря влиянию своего отца. На этом посту он сколотил целое состояние, хотя и не был, как большинство генеральных откупщиков XVII-XVIII вв., коррумпированным и бездеятельным чиновником. После женитьбы в 1751г. оставил должность. Гельвеций и его жена Анна Катрин де Линьвиль д'Отрикур проводили время то в замке в Воре близ Ремалара, то в своем парижском особняке на улице Сен-Анн. В Воре Гельвеций имел богатые угодья и считался радушным хозяином; в Париже его салон стал известен как колыбель свободомыслия. Входил в кружок Дидро и Гольбаха.

    К трактатам по философии и исследованиям  механизма сознания Гельвеций добавил  свой труд “Об уме”, который был запрещен Сорбонной; был отдан приказ о его публичном сожжении. Хотя трактат “Об уме” был осужден папой Климентом XIII, парижским парламентом и теологическим факультетом Сорбонны, он оставался кодексом французской морали в течение 50 лет. Труд “О человеке, его умственных способностях и его воспитании” был опубликован посмертно в 1772г. Главную свою задачу Гельвеций видел в том, чтобы убедить законодателей и деятелей образования, что гений, добродетели и таланты (которым нации обязаны своим величием) зависят не просто от различий в органах чувств, но являются следствием образования, которое, в свою очередь, полностью зависит от характера законов и формы государственного правления. Поэтому счастье наций – в их собственных руках и зависит всецело от того, насколько серьёзно они относятся к развитию образования.

    Гельвеций в книгах «Об уме» и «О человеке»  часто эзоповским языком, иносказательно, обходя цензурные рогатки, нападает на основное понятие религии —  на понятие бога. На вопрос, что означает слово «бог», Гельвеций отвечает: «Неизвестную еще причину порядка  и движения... Если же со словом «бог»  связывают некоторые другие идеи, то, как доказывает Робине, мы становимся жертвой тысячи противоречий». Из сказанного следует, что по мере выяснения подлинных  причин «порядка и движения» мира понятие бога суживается с тем, чтобы  полностью уступить место разуму. Дальше мы читаем у Гельвеция: «Нет никакого сомнения, говорят китайские ученые, что в природе существует некоторое могущественное и неизвестное начало того, что существует; но когда обожествляют это неизвестное начало, то создание бога является в этом случае лишь обожествлением человеческого невежества». Легко понять, что точка зрения «китайских ученых», от которой Гельвеций из цензурных соображений отказывается, есть в действительности убеждение самого Гельвеция.

    Рассматривая  религию, как творение самого человека, Гельвеций, как позднее и Фейербах, был не в состоянии понять, что сам человек является продуктом исторически сложившихся общественных отношений и что, следовательно, последние основания возникновения религиозного сознания нужно искать не в духовно-психологическом мире абстрактного человека, не в его психофизиологических потребностях, а в условиях социальной жизни людей. Но при всех принципиальных недостатках объяснения Гельвецием происхождения религии с позиции утилитаризма оно было много глубже, чем объяснение возникновения религиозных представлений одним только невежеством и обманом.

    Остается  сказать и об оценке социально-политической роли религии в работах Гельвеция. Само собой разумеется, что все  те же цензурные соображения лишали возможности философа со всей полнотой и откровенностью сказать то, что  он думал по интересующему нас  вопросу. И тем не менее самое главное, самое существенное Гельвеций все же сказал. Он показал, что идея бога служила и служит опорой деспотизму, что она ловко приспособлена для оправдания неограниченной власти монарха, прав и преимуществ господствующих феодальных сословий, для обмана и порабощения людей. Идея бога, по глубокому убеждению Гельвеция, сковывает волю угнетенных, не дает им возможности осознать свои интересы и сбросить цепи рабства. Гельвеций отлично понимает, каким серьезным препятствием является религия для достижения целей «третьего сословия». «Чтобы поработить людей, — замечает Гельвеций, — следует их ослепить». Религия как раз и служит этой цели. Всё в том же просветительском духе переоценки истинной роли религии Гельвеций утверждает, что, пока она существует, люди не будут избавлены от своих невзгод и страданий.

    Гельвеций дал яркую критику религиозной  нравственности, которая внушает  человеку идти против своей собственной  природы, подавлять страсти, стремление к личному благу и счастью. Религиозная нравственность хотела бы погасить в человеке всякое желание, внушить ему отвращение к своим  богатствам и к своей власти. В  призывах к аскетизму, к отрешенности от жизни и в других основных мотивах  религиозной нравственности Гельвеций, как и другие французские просветители, отлично видел стремление внушить  порабощенным покорность существующему  феодальному порядку. «Нравственность  большинства народов, — писал  Гельвеций, — является в настоящее  время лишь собранием способов, которые  употребляют власть имущие, и правил, которые они диктуют для того, чтобы укрепить свой авторитет и  иметь возможность безнаказанно быть несправедливыми».

    Особое  место в книгах Гельвеция заняла резкая критика католической церкви как опоры деспотизма и феодального  строя. Философ часто возвращался к мысли, что там, где не ограничена власть церкви, замедляется общественный прогресс, промышленность и торговля находятся на самой низкой ступени развития, а население коснеет в темноте и невежестве. Гельвеций показал, как руководители католической церкви на протяжении веков проповедовали всеобщую любовь человека к человеку, а сами огнём и мечом расправлялись с каждым, кто в той или иной форме ополчался против их власти и авторитета.

    Высокая оценка, данная французскому атеизму XVIII в. Энгельсом и Лениным, целиком распространяется и на произведения Гельвеция. Талантливый, яркий, воинствующий атеизм материалистов дореволюционной Франции не утратил своего значения и для современной борьбы против религии и духовенства, отстаивающего ущербное буржуазное общество. Сочинения Гельвеция оказали влияние на многих известных мыслителей и деятелей того времени, и выдающееся место в истории французского Просвещения и материализма ему принадлежит по праву. В Великобритании его считали прямым предшественником утилитаристов. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

    Поль  Анри Дитрих Гольбах (1723-1789)

    Поль  Анри Дитрих Гольбах относился к французским философам-материалистам. Он родился в Германии в семье барона и унаследовал от него огромное состояние. Установлению материалистических взглядов у молодого философа способствовали занятия естествознанием, что также привело его к антирелигиозной критике, в которой ему трудно найти равных. После учебы в Лейденском университете переехал в Париж, где и остался жить. Там Гольбах вошел в ряды просветителей и надолго подружился с Дени Дидро, который оказал внушительное влияние на становление философа. Есть сведения, что именно под воздействием Дидро Гольбах приобрел атеистические воззрения. Также под опекой Дидро Гольбах стал сотрудником «Энциклопедии, или Толкового словаря наук, искусств и ремесел» (её редактором был сам Дидро). Друзья вместе трудились над этим произведением и стойко переносили все тяготы и гонения на «Энциклопедию».

    Гольбах создал немало значимых и известных  работ, таких как «Здравый смысл», «Письма к Евгении», «Естественная  политика», «Карманное богословие». Во многих из них главенствовала антирелигиозная  направленность. Пропаганда атеизма  увлекала Гольбаха, он видел в ней  призвание и долг всей своей жизни. Иногда этого философа даже называли «личным врагом бога». К самому главному труду Гольбаха стоит отнести  его знаменитую книгу «Система природы, или о законах мира физического  и мира духовного», которая вышла  в свет в 1770г. Это произведение вызвал самые противоречивые отзывы среди  просветителей. Дидро, написавший к «Системе природы» заключительную главу, высоко оценил эту книгу, главным образом, за то, что философия её автора «свободна», «ясна» и «монолитна». Вольтер согласился с некоторыми положениями «Системы природы», особенно в отношении христианства и церкви. «Но с воинствующим атеизмом этой книги деист Вольтер примириться не мог, считая, что она сделала «неисправимое зло»». Руссо резко отрицательно отнёсся к этому произведению. Многие из передовых людей того времени предвидели трагическую судьбу этой книги, и они не ошиблись. Спустя немного времени после ее издания, «Систему природы» подвергли публичному сожжению и после этого внесли в «Индекс запрещенных книг». Но это вовсе не помешало этому произведению найти своих читателей, так как несмотря на запреты, оно продолжало выходить на разных языках. 
Гольбах не был первопроходцем в идеях материализма и атеизма, но он внёс огромный вклад в мировую философию тем, что сумел объединить в единую систему сложившиеся к тому времени просветительские и материалистические представления, изложив их простым и доступным языком в своей «Системе природы» (другое название «Библия материализма»).

    В одной из части системы природы  Гольбах исследует вопросы политики, закона, права. Политика создана для  того, чтобы регулировать страсти  людей и направлять их на благо  общества. Проблему политики он видит  в том, что она зачастую основывается не на всеобщем благе, а на прихотях и индивидуальной выгоде тех, кто  управляет обществом. Закон существует для того, чтобы удерживать людей  в рамках долга и напоминать им, что их отношения основываются на условном договоре помогать и не вредить  друг другу. Люди, стоящие во главе  общества, призваны организовывать множество  людей, управлять ими. Так возникает  правительство, которое должно быть избранно добровольным согласием граждан  и должно заботиться о сохранении и благополучии общества. Законы, правительство  и правосудие должны обеспечивать гражданам  общества определённые выгоды. Эти  выгоды – свобода, собственность, безопасность. Свобода - это способность делать ради своего счастья всё то, что  не мешает счастью других людей. Собственность  – это возможность пользоваться выгодами, доставляемыми каждому  члену общества его трудом и умением. Безопасность – это уверенность  человека в том, что законы будут  охранять его, пока он будет выполнять  свои обязательства по отношению  к обществу. Также у общества есть права.

    Стоит обратить внимание на учение Гольбаха о свободе. Сначала, опровергая тот  взгляд, что наша воля независима от внешних влияний и, следовательно, мы свободны, Гольбах, казалось бы, отрицает свободу вообще. Но затем он объясняет, что воля наша зависит от нашей физической организации, а действие этой воли зависят от мотивов, полученных нами извне. Когда на нас влияют несколько разных мотивов, то действие нашей воли приостановлено, мы не знаем, как поступить, мы обдумываем свой шаг. В любом случае, действие воли человека обуславливается внешними импульсами, которые по-разному воспринимаются в зависимости от темперамента, воспитания, опыта. То есть, Гольбах опять приходит к выводу, что всё подчинено необходимости, но эта необходимость заключена в нас самих и её осознание и является свободой. «Жить – это значит существовать необходимым образом в течение сменяющих друг друга необходимым образом моментов длительности; хотеть - это значит соглашаться или не соглашаться оставаться тем, чем мы являемся; быть свободным - это значит уступать необходимым мотивам, которые мы носим в самих себе».

    Следом, Гольбах разбирает взгляд, утверждающий, что система фатализма опасна. Философ отрицает, что фатализм должен приводить к мнению, что если все  поступки людей являются необходимыми, то нет права наказывать людей, совершающих  дурные поступки. Естественно, такой  взгляд опасен, так как он может  оправдать любое зло. Но Гольбах  в своем учении не снимает с  людей вины за преступления. Он утверждает, что, несмотря на необходимые причины  действий, мы можем отличать хорошие  поступки от плохих и должны одобрять первые и порицать вторые. Ради блага общества дурные действия должны наказываться, чтобы у люди понимали, какое поведение будет им на пользу, а какое во вред. А мотивы, сдерживающие людей и направляющие их на верный путь, Гольбах предлагает искать не в религии, а в природе, опыте, примерах, воспитании, нравственности и законах.