К вопросу о цензуре: психическое насилие аудио-средствами в Интернете

К вопросу о цензуре: психическое насилие аудио-средствами в Интернете.

Леви М.В., Академия управления МВД России, г. Москва.

Проблема цензуры в последнее время подвергается довольно активному обсуждению, в том числе на уровне законодательных инициатив. Например, с немалыми трудностями дискутируется вопрос о санкциях за употребление определенных бранных слов и выражений в СМИ. Цензура традиционно бывает политической или нравственной; мы же собираемся рассмотреть вопрос о цензуре психогигиенической, или, если угодно, психо-экологической, по возможности воздерживаясь от политических, правовых и морально-оценочных суждений. Объектами цензуры могут становиться медиа-продукты новостного и научно-популярного плана (претендующие излагать сведения о реально происходящих событиях природной и общественной жизни), либо художественные (содержащие заведомый вымысел, в который, однако, порой можно поверить как в реальность); о последних мы в основном и поведем речь.

Явления психического насилия, особенно в художественной продукции, не могут быть в достаточной мере охвачены правовыми категориями (экстремизм, пропаганда наркотиков, порнография, обман, клевета, незаконная реклама и т.п.). Скорее можно говорить о деструктивном, или неэкологичном психологическом воздействии; мы предпочли термин «психическое насилие» как более компактный и броский, хотя и отдаем себе отчет в более публицистическом, нежели научном его характере.

Наши зарубежные коллеги уже давно отмечали, касаясь вопроса о медиа-продукции для детей, что «в их важнейших интересах не слушать тексты, проповедующие насилие, наркотики и антисоциальное поведение»1. А.А. Налчаджян отмечает, что лонгитюдные исследования влияния СМИ на уровень агрессивности  «подтверждают … роль латентного научения с помощью механизмов консолидации в развитии агрессивного поведения детей, подростков и даже… взрослых … Поэтому профилактические меры по очищению … средств массовой информации от насилия остаются актуальными»2.

Автор концепции «информационной экологии» Ю.И. Полищук высказывает мнение, что «необходимо приступить к научно обоснованному определению понятия и категорий предельно допустимых, экстремально высоких и высоких концентраций негативно влияющей информации со стороны СМИ»3. Его оппонент заявляет в ответ, что «автор солидаризируется с теми, для кого… честная информация о ситуации … вреднее, чем сама эта ситуация… Но отсутствие такой информации у общества способствует перманентности ситуации, …вносит вклад в гибель государства»4. Однако такая критика могла бы иметь смысл только тогда, когда речь идет о новостных передачах СМИ, но не произведениях искусства.

Обсуждение вопросов цензуры, или фильтрации содержания передач СМИ и Интернет-ресурсов сосредоточено в настоящее время в основном на видео-продукции или текстовой информации, отчасти – на статичных изображениях – фотографиях и картинах (последнее – почти исключительно в связи с проблемой порнографии). Аудио-продукция – как музыкальная, так и словесная – остается несколько в «тени»; обусловлено это, вероятно, тем, что для поисковых систем содержимое аудио-файлов более «замаскировано», нежели текстовая информация, звуковые стимулы требуют существенно большего времени для восприятия содержания, чем статичные визуальные, а по силе эмоционального воздействия всё же уступают динамическим комплексным визуально-звуковым (видео).

О том, что аудио-средствами может быть оказано деструктивное психологическое воздействие, известно немало с древних времен, о чем нами не раз упоминалось в радиопередаче «Музыкальная аптека»5. Например, сообщается, что во Вьетнаме с американских вертолетов через усилители во время атаки транслировалась музыка Вагнера6. Музыка неоднократно использовалась ЦРУ США в качестве т.н. «легкой» пытки или сильного психологического воздействия в отношении к подозреваемых в терроризме или сторонников иракского сопротивления (в основном «экстремальные» разновидности рок-музыки – например, “Death-metal”); при этом играет роль громкость музыки, ее продолжительность и культурная неприемлемость для жертвы7.

Определенные пристрастия в сфере искусств, в том числе музыкальные, могут быть коррелятами (хотя никак не надежными индикаторами) некоторых деструктивных наклонностей. Обнаруживалась некоторая связь между пристрастием молодых людей к стилю хэви-метал и суицидальными склонностями8. Прослушивание «тяжело-металлической» музыки усиливает мужскую поло-ролевую стереотипизацию, однако не обнаруживается однозначной связи между прослушиванием «heavy metal» и агрессивностью9. У фанатов панк-рока обнаруживалась расположенность к ношению оружия и мелким магазинным кражам, терпимое отношение к возможности попасть в места лишения свободы10.

Как представляется, учитывая вышесказанное, к психическому насилию следовало бы отнести следующие категории медиа-продукции.

• Всё, что определено уголовно- и гражданско-правовыми нормами как недопустимое для СМИ (Впрочем, в таких определениях нередки  злоупотребления: например, признание «экстремистским» фильма «Невинность мусульман», который, хотя и содержит явные признаки психического насилия, по замыслу направлен как раз против религиозного экстремизма).
• Тексты, содержащие одобрение или «смакование», утрированное изображение физического насилия и/или унижения (садо-мазохистские).
• Тексты на тему аутодеструктивного (в т.ч. суицидального) поведения, либо красочно изображающие симптоматику депрессии клинического уровня (с сопутствующими средствами усиления эмоционального воздействия – музыка, картины и т.п.).
• Тексты с грубо-разговорным обозначением органов и процесса испражения (выражение анально-деструктивной, некрофильской склонности, как определил это Э. Фромм11), или с матерной бранью (выражение фаллически-садистской склонности по Фрейду или «пробуждение мужской родовой силы» по мифологическим представлениям).
• Вынуждение к восприятию индивидуально или этнокультурно неприемлемой, отторгаемой медиа-продукции («пытка музыкой» и т.п.).
• Продукция, несущая черты психопатологии или сильно измененных состояний сознания – бессвязность высказывания (в постмодернистской культуре зачастую выдаваемая за особого рода изысканность, витиеватость и вычурность), имитация бреда, галлюциноза, наркотического «кайфа» и т.п.
• Прославление известных исторических фигур, ответственных за массовое насилие, использование их образов как «пиар-средства».
• Реклама, содержащая элементы запугивания («почти у каждого мужчины после 40 лет…») или провокации импульсивного поведения («сникерсни…», «не дай себе засохнуть»).
• Псевдонаучные рассуждения и непроверенные домыслы, навязывающие суеверия и грубые заблуждения относительно тех или иных сторон устройства окружающего мира либо исторических событий: таковыми необходимо считать все фокусы а-ля «Тайная доктрина» Е. Блаватской12, легенды о происхождении человека от «лемурийцев», мифы о «25-м кадре» и «НЛП в рекламе»13, о «Группах крови – путях к здоровью», телерепортаж о появлении где-то в русских селеньях чудища «чупакабры», астропрогнозы на предстоящий день и пр.

Разумеется, приведенный список может быть уточнен и дополнен. Все перечисленные признаки нередко встречаются в «творчестве», вполне бесконтрольно размещаемом в виртуальных «социальных сетях» личностями того склада, который Ч. Ломброзо весьма удачно когда-то назвал «маттоидами-графоманами»  (полусумасшедшие, имеющие тягу к писательству и проповедничеству, но недостаточно таланта и умения)14.

Электронные «социальные сети», предоставляющие возможность пользователям размещать практически в неограниченных количествах фото-, аудио-, видео- и текстовые материалы, стали фактически неофициальными средствами массовой информации, создавая по сути отдельное медиа-культурное пространство. Специалисты, изучающие явления медиапотребления, выделяют две «модели» функционирования СМИ: рыночно-ориентированную (с основной целью стимулирования спроса, извлечения выгоды) и культурно-ориентированную (с основной целью просвещения, трансляции ценностей)15. Функционирование же медиапространства социальных сетей не подходит ни под одно из этих определений: там скорее преобладает модель, которую можно назвать «экспрессивно-коммуникативной». Действительно,  в медиа-материалах, распространяемых пользователями социальных сетей, из основных функций искусства в наиболее полной мере реализуется именно коммуникативная16: размещаемые на виртуальных страницах пользователей музыкальные записи, фильмы, изображения и тексты органически включаются в самопрезентацию, конструирование собственного образа в сознании партнеров по виртуальному общению; иногда они выступают как психологический ресурс совладания, попытки самотерапии творческим выражением.

Предметом нашего исследования выступила размещенная в социальной сети художественная аудио-продукция малого формата (в подавляющем большинстве – песни), имеющая признаки деструктивного психологического воздействия (психического насилия).

Исследование проводилось методом поиска в социальной сети «Вконтакте» (с использованием встроенного поисковика) аудио-продукции по корням слов, являющихся матерной бранью или грубым обозначением органа, процесса и продукта испражнения, а также по именам исторических фигур, ответственных за массовое насилие (в нашем случае – Сталин и Гитлер, названные в свое время Э. Фроммом образцами соответственно несексуального садизма и некрофилии); прослушивание и контент-анализ найденных материалов на наличие обозначенных выше признаков психического насилия.

Здесь мы приводим некоторые результаты, носящие предварительный характер.

По поисковым предписаниям, содержащим корни слов матерной брани и «анально-фекальной» тематики, найдено свыше 1500 треков. Часто в самих композициях подобные слова не звучат, а лишь фигурируют в присвоенных названиях как выражение эмоций того, кто их размещает (до 15% случаев).

Преобладающий музыкальный стиль композиций с матерщиной или темой испражнения (в названиях или обозначениях исполнителя) – «рэп» или «хип-хоп» (свыше половины), нередко также встречаются черты хард-рока или «экстремальных» направлений рок-музыки (трэш, дэт-метал и т.п.). Дать подробное описание тематики текстов этой аудио-продукции пока не представляется возможным. Среди того, что удалось прослушать и проанализировать, присутствуют темы, связанные с употреблением наркотиков и алкоголя, криминальным поведением, межнациональной и социальной рознью. Однако преобладающая тема, как и обычно в песнях – «несчастная» или неразделенная любовь, с несколько более обычного (для официальной «попсы») выраженной агрессией к объекту чувства.

При мелодико-гармонической примитивности (менее чем в 10% случаев гармония выходит за пределы аккордового ряда параллельного мажоро-минора) найденные аудио-материалы в большинстве имеют профессиональное студийное качество записи и полноценную аранжировку, в основном с использованием современных электронных музыкальных средств, зачастую отличающуюся достаточно богатой звуковой фактурой и оригинальностью.

По поисковому предписанию «Сталин» найдено около 940 аудио-треков (неповторяющихся свыше 500). Из них 197 представляют собой радиопередачи, архивные аудио-документы и аудио-книги, в том числе 53 записи речей самого Сталина. Всё остальное – песни, причем было около 50 случаев, когда Сталиным себя называли исполнители или это имя было в названии, а содержание произведения данной личности никоим образом не касалось. Из песен, имевших хоть какое-то отношение собственно к Сталину, около 60% составляют старые советские (некоторые – в современном исполнении). Остальные явно сочинены в недавние годы, причем до половины из них представляют собой апологетику (прославление, восхваление) Сталина, другие содержат, напротив, обличения, обвинения, порой прямое издевательство и глумление. Имеется немалое количество треков, в которых архивные записи (речи, старые песни) соединены с современными танцевальными ритмами «клубного» типа.

В современных песнях, прославляющих Сталина, его призывают воскреснуть и «навести порядок»; иногда его образ предстает как гротескно-фантасмагорический, с элементами «черного юмора»; в одной рэп-композиции придуман такой способ «оживления»: «…Сталина подключить к батарейке… он будет танцевать… с диктатором зажги, трубку мира покури…» (это явная сублимация в юмор подсознательного примитивного страха перед покойниками – в таком виде они становится не страшными).  Он становится явно зловеще-мифологическим персонажем – мертвецом, который может ожить и жестоко покарать «провинившихся детишек». З. Фрейд связывал это с детским комплексом вины за фантазии об отцеубийстве. Именно такие фигуры вызывают специфическое переживание «жути», отличающееся от простого страха или тревоги и связанное с тем, что «становится явным то, что должно было быть тайным» (по Шеллингу), или вытесняемое и казавшееся преодоленным, «умершим» в фигуральном смысле побуждение приобретает власть над сознанием17.

В ряде современных композиций соединяются образы Сталина и Гитлера, а в одной даже сказано «Ленин жил! Сталин жив! Гитлер будет жить!». Эволюция образов этих исторических фигур в песенном искусстве заслуживает, несомненно, быть изученной так же тщательно, как изучается их эволюция в общественном мнении.

Не менее чем в 40 треках со словом «Сталин» в присвоенных названиях или обозначениях исполнителей присутствует матерная брань. Встречается также тема употребления наркотиков («…я курю как Сталин! Меня уже нормально вставило!» и т.п.). Обнаруживаются, таким образом, общие черты в подборках аудио-треков, найденных по поисковым предписаниям, содержащим, с одной стороны, обозначения фекалий и процессов испражнения, матерную брань, с другой – имена Сталина и Гитлера: стиль реп, жаргон и ругательства, психоделические (имитирующие состояния, возникающие под воздействием сильнодействующих психоактивных субстанций) эффекты. Поэтому у нас есть основание утверждать, что не благодаря научному волюнтаризму в нашем исследовании образ Сталина оказался «смешан с фекалиями», а происходит это смешение в неофициальной культуре, или, что близко по смыслу, в общественном подсознании.

В заключение выскажем некоторые соображения касательно возможных практических мер противодействия психическому насилию аудио-средствами в Интернете или хотя бы контроля над таковым.

• Проведение экспертизы аудио-продукции, размещаемой на общедоступных ресурсах, на предмет наличия обозначенных выше признаков психического насилия; можно заимствовать также методические приемы анализа дискурса в Интернет-консультировании18. Желательно, чтобы экспертиза касалась как содержания материалов, так и присваиваемых им названий.
• Введение режима ограниченной доступности для медиа-продукции, имеющей признаки психического насилия – создание своего рода специального электронного хранилища (СЭХ), т.к. пытаться уничтожать или полностью запрещать такую продукцию бессмысленно и вредно. Устроить подобный спецхран  можно в электронных аудио- и видеотеках при ведущих библиотеках.
• В случаях настойчивого повторного (злостного) размещения пользователями Интернет подобной продукции на общедоступных ресурсах возможно введение в отношении них санкций – например, лишение возможности загрузки медиафайлов с их IP-адреса на определенный срок.
• Электронным спецхраном можно разрешить пользоваться лицам, достигшим 18 лет, имеющим полное среднее образование и не состоящим на учете в полиции, в наркологических и психоневрологических лечебных учреждениях. Соответствующие документы могут быть представлены в электронном виде (сканированные с высоким разрешением), если запрос на получение аудио- и видеозаписей направляется по электронной почте, но в этом случае перед получением запрашиваемых материалов необходим выход на видеосвязь для удостоверения личности посредством Skype или аналогичной по функциям системы.
• Нужно также проводить экспертизу подобной продукции на возможность терапевтического использования (как аналога ядовитых веществ в терапевтических дозах) специалистами для определенных категорий пациентов (клиентов) в качестве материала для психотерапии творческим общением с искусством19. Такого рода попытка сделана на общедоступном ресурсе: http://www.lossofsoul.com/DEATH/suicide/Music.htm). Руководитель данного ресурса – психолог и массажист, являющийся также автором-исполнителем с псевдонимом «Гетсби», утверждает, что «…Вместе с музыкой вы сможете пройти от чувства легкой тоски до состояния тяжелой черной меланхолии,  но если ваша депрессия еще глубже и чернее – зайдите в Музыку Суицида… Музыка может стать хорошим зеркалом для вашей души и помочь вам справиться с депрессией». Наше пожелание состоит в том, чтобы подобные воздействия проводились под контролем и при участии психолога-консультанта или психотерапевта – пусть даже дистанционно, дабы не превратиться в подобие печально известных сеансов телевизионного гипноза и «заряжания воды» 1989–1990 годов. Нет нужды и напоминать специалистам о необходимости в этих случаях некоторого минимума психодиагностики и терапевтического «контракта» (например: «Какие бы чувства ни вызвала у Вас эта композиция, Вы будете обсуждать их со мной предельно откровенно»).