Эмиль Крепелин. Личность и достижения

Одновременно с дихотомическим разделением эндогенных психозов, завершенным в Руководстве Э. Крепелина (1896), им была обозначена “инволюционная меланхолия” как самостоятельная нозологическая единица эндогенного круга. В это время он состоял профессором и директором психиатрической клиники Гейдельбергского университета и его авторитет был бесспорным не только в Германии, но и в других европейских странах. Э. Крепелин считался наиболее прогрессивным и грамотным клиницистом, давшим мощный импульс развития нозологическому направлению в психиатрии. В то же время, и это естественно, у него были достаточно авторитетные оппоненты, такие, как А. Гохе в Германии, А. Барюк во Франции, В. П. Сербский в России. Однако в целом психиатрия становилась благодаря фундаментальным исследованиям Э. Крепелина на путь доказательности клинико-психопатологической диагностики, более четкой и обоснованной систематики. В этом смысле Э. Крепелин показал глубину своей медико-биологической подготовки и широту научного кругозора. Он еще в 1906 году призывал ученых-психиатров быть в вопросах систематики последовательными и убедительными, ссылаясь на пример К. Линнея, который систематизировал растения; считая “ботанический принцип” классификации в отношении психических заболеваний адекватным, Э. Крепелин, однако, понимал, что пока психиатрия не имеет такой основательной биологической базы как ботаника. И, тем не менее, сам упорно работал над усовершенствованием классификации психозов, выделяя новые классы болезней и их виды (типы). Примером может служить “раннее слабоумие” с его отдельными формами (кататонической, гебефренической, простой, ранней параноидной). Важно, что такое понимание заболевания восстановлено и в современной классификации американской психиатрии — DSM-III, DSM-IV, а также в МКБ-10, хотя позднее Э.Блейлер, введя термин “шизофрения” расширил представление об этой болезни, которая, по мнению французского психиатра Ж. Гаррабе, стала “болезнью XX века”.

Э. Крепелин принял затем активное участие в дискуссии по вопросу о специфичности экзогенных психических реакций и экзогенно-органической психической патологии, которая развернулась в Германии между К. Бонгеффером и Г. Шпехтом. В то время как К. Бонгеффер расширил клиническую феноменологию экзогенных психических реакций под влиянием Г. Шпехта, введя в нее маниоформные, депрессивные, кататоноформные и параноидные расстройства, Г. Шпехт утверждал, что деление реакций на экзогенные и эндогенные является относительным и нецелесообразным. Э. Крепелин привел доказательства правомерности выделения экзогенных и эндогенных заболеваний, кроме того, он установил, что преобладание экзогенности или эндогенности психических реакций зависит от интенсивности патологического мозгового процесса. Чем более этот процесс интенсивен, тем больше проявлений, свойственных экзогенному типу реакций, мы наблюдаем в клинике, и наоборот. Доказательным аргументом он посчитал развитие болезни, например, в случае наркоманической или алкогольной зависимости, — чем меньше прогредиентность, тем более психические расстройства принимают характер эндоформных; при грубой прогредиентности возникают психозы типичного экзогенного характера, например делириозные состояния.

 Масштабные исследования в отношении наиболее значимых клинических форм психозов позволяли Э. Крепелину создавать новую, более современную классификацию, которая приобретала черты фундаментальности и основательности, как и все, что делал Э. Крепелин в психиатрии. Он был на редкость целеустремленным и последовательным в своих изысканиях; это отмечали его современники, крупные психиатры европейских стран, с которыми ученый поддерживал тесные контакты.

Корсаков писал, что условия изучения клинической картины психозов не особенно хороши. Проявления душевных заболеваний чрезвычайно сложны и разнообразны, кроме того, такие болезни тянутся обычно долгое время, больные переходят от одного врача к другому. При этом приходится относительно самых интересных перемен в состоянии больного делать заключение по кратким сведениям истории болезни, а при их составлении имеют большое значение и личные особенности наблюдателя, вследствие чего факты передаются не вполне объективно. Из-за этого, писал С. С. Корсаков, трудно сделать верные обобщения, представить верную картину последовательной смены явлений, которая должна служить типом. Этим объясняется то, что до сих пор мы не имеем точной типической картины многих форм душевных болезней. Как бы продолжая эту мысль, Э. Крепелин отмечал в своей автобиографии: “Безрассудные толки о бесплодности клинической психиатрии скоро умолкнут, когда дадут себе труд подробно и тщательно изучить подлинно обширные и полные серии наблюдений”. То, что в творчестве Э. Крепелина возобладал принцип “психиатрии течения”, помогло ответить на вопрос, поставленный С. С. Корсаковым.

Многие оппоненты Э. Крепелина упрекали его в том, что он слишком много внимания уделял клинике, в то время как патологической анатомии, наоборот, не придавал нужного значения. Подобно Б. Гуддену, своему учителю, он подчас останавливал анатомические мечтания своих учеников очень короткой фразой: “Этого мы не знаем”. В то же время, обвинения анатомов, как несправедливые, Э. Крепелин мог бы легко парировать, лишь назвав имена трех своих крупнейших по значению для психиатрии сотрудников: Франца Ниссля, Алоиза Альцгеймера, Корбиниана Бродмана. Их исследования стали образцом “доказательной” психиатрии еще в начале XX века, так как они подтверждали идеи Э. Крепелина о нозологической сущности психозов позднего возраста, подтверждая специфику клинических симптомов наличием локальных органических (атрофиче-ских) изменений в головном мозге. В наши дни эти данные были еще раз доказаны уже генетиками, обнаружившими особые аномалии в 1 и 21 хромосомах при болезни Альцгеймера, которую так предложил называть Э. Крепелин в силу специфики клиники, симптоматики и течения.

 С 1903 года Э. Крепелин стал руководителем новой Университетской психиатрической клиники в Мюнхене. Сюда съезжались врачи из всех стран Европы, чтобы услышать лекции корифея психиатрии, побывать на клинических разборах с участием его сотрудников. На “курсы усовершенствования” в Мюнхен мечтали попасть врачи из России, Франции, Англии, стран Южной Америки. Здесь они “из первых уст” узнавали новые результаты работ А. Альцгеймера по гистопатологии мозга, знакомились с цитоархитектоникой мозговой коры по лекциям К. Бродмана, изучали генетику психозов, с проблемами которой их знакомил Р. Рюдин. Курсы продолжались в течение 6 недель для каждой группы врачей, при их завершении выступал сам Э. Крепелин, который знакомил с новыми основами перестроенной им психиатрии, с новой систематикой душевных болезней, включавшей в себя 17 групп психических болезней, объединенных общими признаками этиологии, патогенеза и клиники. Несмотря на то, что Э. Крепелин в это время пользовался мировой известностью, он продолжал очень требовательно относиться ко всем полемическим вопросам в науке, отвечая на сложные проблемные вопросы, обращенные к нему оппонентами, постоянно корректировал свои позиции с учетом новых данных, полученных другими исследователями. В этом смысле заслуживает внимания его работа 1920 года “Формы проявления помешательства”, в которой он частично пересмотрел свои взгляды на синдромологию, введя понятие “регистров”, с которыми организм реагирует в зависимости от степени выраженности патогенетического фактора, вызывающего психические расстройства.

 К Мюнхенскому периоду работы  Э. Крепелина относится его знаменитая поездка на о. Яву для изучения психозов у примитивных народов, что дало толчок к созданию новой науки — сравнительной психиатрии, этнопсихиатрии с возможностью новых решений общих проблем биологии и этиологии психозов.

 В 1908 году Крепелина избрали членом академии наук, а в следующем году он уже стал почетным членом Британской медико – психологической ассоциации.

  В 1915 году вышло в свет VIII издание “Учебника психиатрии” – последний учебник Э. Крепелина. Врачи получили небывалый, невиданный в психиатрии труд, поражавший не только своим огромным объемом (3000 страниц), но и уникальностью отобранного материала, богато иллюстрированного многочисленными историями болезней, доказательностью диагностики, тщательностью клинического описания. Такой труд мог создать только Э. Крепелин, вся жизнь которого отличалась редкой целеустремленностью, продуктивностью, необычайной работоспособностью и преданностью науке. К. Колле говорил про него, что “Крепелин не был философским человеком”, а В. Вейгант отмечал его “глубоко этичную натуру”. Но, по-видимому, самое главное заключалось в том, что Э. Крепелин остался современником всех последующих поколений психиатров в силу того, что заложенный им фундамент психиатрии оказался настолько прочным, что все основные положения, касающиеся проблем общей и частной психопатологии, оказались четко очерченными и практически достоверными.

 Еще в 1912 году Крепелин предложил создать научно – исследовательский институт психиатрии и уже в 1917 стал его основателем.  В 1920 – получил звание почетного доктора отделения физиологии Кенигсберского университета. С 1922 года ученый стал директором Немецкого исследовательского института психиатрии.

    Увлечения и последние годы жизни

 Как человек Э. Крепелин отличался простотой, откровенностью и честностью. На вид он казался суровым, но внутренне был отзывчивым. В последние годы он страдал депрессией, был трезвенником и противником курения, на тему алкоголизма он написал 19 научных трудов. Курт Колле вспоминал, что во время новогоднего приёма в доме Крепелинов приглашенным ассистентам подали пунш с лёдом. Алкогольные напитки были строго запрещены и в мюнхенской клинике Крепелина. Пациенты получали напиток по специальному рецепту: «игристое вино (на самом деле — лимонад) Крепелина».

 Его отношения с сотрудниками  были прохладными. Дружеские отношения  были со старшим на 20 лет В. Вундтом, который помогал Крепелину в продвижении по карьере и они часто переписывались. Сильное влияние на ученого имел старший брат Карл, который в отношениях доминировал. Несмотря на внешнюю суровость и что Эмиль часто бывал резок и грубоват, душевнобольные его любили. Он умел разговорить больного, получить от него то, что необходимо для постановки диагноза. Он не любил шума вокруг своего имени. В старости оставался таким же бодрым, как был в молодости, сохранил любовь к науке и врачебной деятельности.

 Эмиль Крепелин увлекался театром, музыкой и живописью, сам был автором стихов, которые, однако, не хотел публиковать. На купленной в 1902 году земле под Вербанией над озером Лаго - Маджоре построил замечательную виллу в которой вместе с семьей проводил много времени. Его большой страстью были путешествия. В его “Жизнеописании” этой теме уделяется особое внимание; так, летом 1887 г. Э. Крепелин посетил скандинавские страны, где знакомился со своими учеными коллегами, побывал в психиатрических клиниках, посетил лепрозорий; на следующий год приехал в Грац, где нанес визит в клинику профессора Р. Крафт-Эбинга, причем отметил контраст этой клиники с клиникой Т.Мейнерта, у которого он был ранее. Ученый побывал в Италии, Греции, Испании, Англии, встречался с ведущими психиатрами многих стран Европы, Азии. Особое впечатление на него произвела встреча с Валентином Маньяном, которая произошла на Конгрессе в Берлине; в 1896 году в Испании он побывал в музее Прадо (Мадрид), ездил в Гибралтар, Танжер, Гранаду, Севилью, делился с братом своими впечатлениями об искусстве мастеров живописи, особенно восхищаясь полотнами Мурильо. Затем, уже в начале нового века, было посещение Египта, Алжира. Однако, везде он старался уделять внимание тому, как развивается медицина, прежде всего, психиатрия, анализировал работы зарубежных психиатров, убеждаясь, что его собственные исследования подтверждают необходимость нозологического понимания сущности психозов.

 Он настолько был увлечён путешествиями, что в письме брату Карлу от 27 января 1905 писал: «На данный момент у меня только одна цель — заработать столько денег, чтобы я без проблем мог поехать, куда хочу».

 В 1926 Эмилю Крепелину исполнилось 70 лет. Однако, он не отмечал свой юбилей, отказался от чествования друзьями и учениками и празднование не состоялось. Летом 1926 Эмиль Крепелин готовился к новой поездке в Ост-Индию и отдыхал на озере Лаго-Маджоре. Там он собирался занятся сравнительной психиатрией со своим учеником И. Ланге. В августе он впервые себя почувствовал плохо. Это заставило его отложить поездку. Никто ещё не знал, что состоятся ей не суждено. За 3 дня до смерти он продиктовал предисловие к IX изданию учебника и закончил редактировать II том. Перед смертью Эмиль Крепелин распорядился прохоронить его без официальных пышных мероприятий ближайшими людьми. Скончался Крепелин 7 октября 1926 года, не успев отредактировать 9-е издание своего учебника, расширившегося к этому времени до монументального (объемом более 3000 страниц) руководства от воспаления легких вследствие гриппа. Его похоронили на кладбище Бергфридхоф. На могиле написана эпитафия: В переводе с немецкого: «Твоё имя могут забыть. Не позволь, чтобы забыли о твоём деле».

После смерти Крепелина появились критические статьи. Характерная статья принадлежит Оствальду Бумке (Бумке открыл симптом, названный его именем, — отсутствие реакции расширения зрачка на воздействие болевых и психических раздражителей, наблюдаемое при шизофрении), немецкому психиатру и невропатологу, приглашенному на место Крепелина возглавить кафедру психиатрии в Мюнхен, написавшему статью «Культура и вырождение» (1922). Одно время Бумке говорил, что вся современная психиатрия стоит на плечах Крепелина, что крепелинская система психических болезней (нозологическая классификация) прошла триумфальным шествием через весь мир, и через несколько лет он же заявил, что школа Крепелина достигла границы своих возможностей и, более того, что из догматиков этой школы не осталось почти ни одного.

  Главные профессиональные достижения

Концепция маниакально-депрессивного психоза и паранойи

 Он  утверждал, продолжая учение Л. Кирна, что периодические психозы являются единым состоянием с периодическими промежутками, а не разными болезнями; психозы существуют центральные и периферические (спровоцированные); в периоды ремиссии всегда можно найти элементы патологии.

 В своих “Воспоминаниях” Э. Крепелин писал о том, что, наблюдая на ранних стадиях течения психозов самые разные картины — меланхолию, острый бред, манию и др., в дальнейшем по мере течения болезни или болезненного “процесса” клиническая картина многих состояний становилась все более однотипной и финальная часть болезни характеризовалась как общее снижение, “поглупление”. Это и указывало на сущность заболевания, приводившего к фатальному исходу достаточно молодых людей, многие из которых ранее могли даже “подавать большие надежды”. В группу “раннего слабоумия” вошли кататония К. Кальбаума, гебефрения Э.Геккера, простое помешательство О. Дима и ряд других бредовых психозов, прежде считавшихся самостоятельными болезнями.