Русский крест

Русский крест 

Неэффективные меры преодоления демографических  проблем и неадекватная оценка обществом  внешней миграции препятствуют решению  задачи сокращения численности населения

Анатолий Вишневский: «Нужно запретить заявления некоторых  чиновников, что мигранты — это  преступники, СПИД и туберкулез. Это  шовинизм в чистом виде, до добра  он не доводил никогда»

2012-й оказался отмечен  громкими рапортами о росте  продолжительности жизни, увеличении  рождаемости и в целом улучшении  демографической ситуации в России. Например, указ президента РФ  «О мерах по реализации демографической  политики РФ» заявляет, что суммарный  коэффициент рождаемости будет  повышен до 1,753, а продолжительность  жизни к 2018 году увеличится  до 74 лет. Произойдет это в частности  в результате создания чудодейственных  «условий для совмещения женщинами  обязанностей по воспитанию детей  с трудовой занятостью, а также  организации профессионального  обучения (переобучения) женщин, находящихся  в отпуске по уходу за ребенком  до достижения им возраста  трех лет».

Насколько на деле зависит  от проводимых властью мер демографическая политика в стране, «Э-У» рассказывает директор Института демографии НИУ ВШЭ доктор экономических наук Анатолий Вишневский.

— Анатолий Григорьевич, какое место Россия занимает в  мировом рейтинге по количеству населения?

— Мы все еще в десятке  наиболее населенных стран мира, но год от года теряем позиции. Сейчас у России девятое место, хотя 12 лет  назад она была на шестом, а в 1950-м  — на четвертом. Я имею в виду не Советский Союз, а именно Россию. Тогда нас опережали только Китай, Индия и США.

— Каковы причины  утраты позиций?

— Их много. С одной стороны, это причины, от нас не зависящие: быстрый рост населения в развивающемся  мире. С другой — население России не только не увеличивается, с 1993 года оно сокращается. За это время, если учесть результаты 
переписи 2010 года, мы потеряли 5,5 млн человек. Это много. Если бы естественная убыль не компенсировалась миграцией, потери были бы еще существенней — 13,4 млн человек. Далеко не всякая страна в Европе имеет такую численность населения.

Счет на миллионы

— Но естественная убыль населения сокращается. 

— И это очень нравится нашим начальникам, им кажется, что  она вот-вот сойдет на нет. Это наивная экстраполяция без понимания факторов, определяющих будущие естественный прирост или естественную убыль населения. Они зависят от соотношения числа родившихся и умерших: оно уже 20 лет в пользу умерших, и многим кажется, что положение можно исправить, повысив рождаемость и понизив смертность. Не говоря уже о том, что добиться и того, и другого не так просто, главный просчет заключается в игнорировании третьего важнейшего фактора, на который вообще практически невозможно повлиять. Я имею в виду возрастную структуру населения. Как ни повышайте рождаемость, нельзя себе представить, что это позволит компенсировать предстоящее огромное сокращение числа потенциальных матерей. Абсолютное количество рождений будет неизбежно сокращаться. А рост числа и доли пожилых людей будет блокировать сокращение абсолютного количества смертей. Так что период сокращения естественной убыли населении скоро закончится, она снова начнет расти.

— Сокращение числа  потенциальных матерей объясняется  низкой рождаемостью 90-х?

— В основном — да, тогда  рождалось мало детей. Но есть еще  несколько провалов, унаследованных от прошлого, от военного времени и  т.д., они тоже дают о себе знать. Возрастная пирамида охватывает жизнь примерно 100 одногодичных поколений. Провалы, раз  возникнув, никуда не исчезают, они  перемещаются вверх по этой пирамиде, вследствие чего соотношения различных  возрастных групп меняются волнообразно. Если до недавнего времени, несмотря на снижение численности населения, возрастная структура менялась выгодным образом для экономики, социальной жизни, то теперь идет другая волна  — изменения возрастной структуры  становятся невыгодными. Это касается соотношения взрослого и детского населения, людей трудоспособного и пенсионного возраста. Одно из крайне невыгодных изменений — сокращение количества женщин в возрасте 18 — 34 лет, то есть в том возрасте, когда женщины рожают подавляющее большинство детей. Это падение, по нашим прогнозам, будет продолжаться до 2030 года.

— Назовите цифры.

— Убыль до 2020 года составит почти 5 миллионов, до 2025-го — 7 миллионов. Это я говорю о женщинах от 18 до 34 лет. Но есть некоторые тонкости. Старшая  часть этой группы, женщины в возрасте 25 — 35 лет, еще какое-то время будет  численно расти, а сейчас рождаемость  «стареет», сдвигаясь именно к этим возрастам, что несколько маскирует  последствия начавшегося сокращения материнских контингентов. Тем неприятнее будет ситуация, когда примерно с 2016 года начнет убывать численность  и этой подгруппы женщин. К сожалению, в нашем политическом истеблишменте  немного людей, которых интересуют такие «тонкости», а кое-кто и  вообще живет по принципу двора Людовика XV: после нас — хоть потоп.

Если же говорить о росте  числа пожилых людей, то тут цифры  тоже не очень приятные. Был период в самом начале века, когда в  России приостановилось идущее повсеместно  старение населения. Почему это произошло? Дело в том, что в годы войны, начиная  с 1941-го, детей рождалось мало, когда  это поколение приблизилось к  отметке в 60 лет и старше (в 2001 году), доживших до этого времени  детей военных лет тоже было немного. Однако сейчас в пожилой возраст вступают поколения, которые родились после войны, в конце 40-х — начале 50-х годов. Это огромный рост: вместо нынешних 25 — 26 млн пожилых к 2030 году их будет 35. Никогда такого числа пожилых людей в России не было. Умирают в основном пожилые люди, поэтому число умирающих будет расти. Итак, количество родившихся будет сокращаться, умерших — увеличиваться. Пресловутый русский крест, когда пересеклись количества рожденных и умерших, образовался в 1992 году. Одно время растр расширялся, сейчас сужается. Но это ненадолго, он скоро снова станет увеличиваться. Об этом говорят даже прогнозы Росстата, а ведь в них представлен далеко не самый пессимистический вариант развития событий. 

Истинные причины

— Как вы относитесь к распространенным представлениям о том, что у нас демографические  проблемы решаются более-менее успешно? Появилось понятие «материнский капитал».

— Материнский капитал  ввели в 2007 году, а число рождений растет с 2000 года. И если не считать  собственно 2007 года, когда впервые  заработала эта мера пронаталистской демографической политики, то ежегодный прирост числа рождений в первой половине десятилетия был более высоким, чем во второй, и в 2011-м почти сошел на нет. То есть дело тут, видимо, в чем-то другом, а не в материнском капитале, с которым мы привыкли связывать рост числа рождений.

— В чем?

— Я уже немного упомянул об этом. Не только в России, но и  во всех европейских странах материнство  «стареет», матери рожают детей все  позже и позже. В результате рождение значительного числа детей, которые  при старой возрастной модели рождаемости  появились бы на свет в 90-е годы, сместилось на «нулевые». Детей у более молодых  поколений матерей больше не стало, их просто родили позже. Можно, конечно, предположить, что в 90-е годы людей  заставляла откладывать рождения кризисная  ситуация в стране, а в «нулевые»  эти отложенные рождения реализовались, благодаря мерам социальной политики, в частности введению материнского капитала. Это политически выгодное для власти предположение, оно часто  и делается. Но для того, чтобы  согласиться с ним, надо ответить на два вопроса: почему подъем числа  рождений начался не в 2007 году, а  в 2000-м и почему материнский капитал  совершенно не повлиял на молодые  возраста: у женщин до 25 лет рождаемость  в 2010 году была даже ниже, чем в 1999-м, когда рождаемость была самой  низкой за всю послевоенную историю  России.

— В других странах  в 90-х тоже было падение, а в нулевых  рост?

— Точно так же падение, а потом до 2010 года — рост. Это  наблюдалось в Белоруссии, Польше, на Украине и даже в Швеции, то есть это общемировая тенденция. И поэтому, когда мы рассматриваем  изолированно то, что происходит в  России, кажется, что это заслуга  политики, которая у нас проводится. А когда смотрим на общую картину, нельзя не видеть: там никакого материнского капитала не было, а тенденции те же самые. Давайте, например, сравним  средний возраст матерей в России и в ряде европейских стран. Во всех странах возраст матери снижался примерно до начала 80-х, а потом стал дружно повышаться, причем это синхронное повышение трудно связать с какими-либо мерами. Этот стихийный поворот начался и в России, правда, с некоторой задержкой. Но потом он прекратился — вследствие мер, принятых в СССР в 80-е годы, когда ввели неоплачиваемый отпуск для матерей с детьми до трех лет. Тогда произошло некоторое повышение рождаемости, еще усилившееся во времена горбачевской перестройки. Эти меры временно заблокировали «постарение» материнства, кривая среднего возраста матери пошла вниз в явном противоречии с мировой тенденцией. Но через некоторое время инверсия прекратилась, и снова 
возобновилось движение вверх, причем теперь оно оказалось устойчивым, и его не смог повернуть вспять никакой материнский капитал.

— Сколько детей  сейчас в среднем рожает одна женщина?

— Примерно 1,6 ребенка на одну женщину в каждом поколении. Эта величина все еще снижается, но сейчас намного медленнее, чем  прежде. Начиная с поколений женщин, родившихся в начале 1970-х, она почти  не изменяется. Конечно, это немного, если сравнить с другими странами. Ниже только в Германии, все остальные  страны имеют более высокую рождаемость. Какие-то возможности роста здесь  есть. Но дело в том, что даже самая  высокая рождаемость, которая сейчас наблюдается в Европе, во Франции, все равно ниже того уровня, который  необходим для восстановления хотя бы стабильности населения: два с  лишним ребенка — этого нет  даже во Франции. Надеяться, что рождаемость  у нас повысится до того уровня, который позволит остановить естественную убыль, пока не имеет смысла.

— А продолжительность  жизни у нас растет?

— Видимо, вы тоже недавно  слышали громкие заявления о  том, что у нас смертность снижается, и ожидаемая продолжительность  жизни повысилась. Была названа цифра  ожидаемой продолжительности в 70 лет для обоих полов. Большим  успехом это не назовешь, это всего  лишь восстановление того уровня, который  уже дважды в России достигался, и довольно давно: первый раз еще  в середине 60-х годов, потом, после  падения, в конце 80-х. Затем последовал новый провал, и сейчас продолжительность жизни вернулась к тому уровню, который уже дважды был достигнут, но не более того. И то, кстати, только если пользоваться показателем для обоих полов, чего демографы никогда не делают. А если посмотреть на продолжительность жизни мужчин, то у них до сих пор не достигнут максимум 1987 года и даже предыдущий максимум 1964 — 1965 годов. Как известно, главная проблема российской смертности — высокая смертность взрослых мужчин, и она по-прежнему сохраняет остроту.

Конечно, возвращение к  прежнему уровню после того, как  он был утрачен, это тоже положительный  результат. Но за это время все  страны ушли далеко вперед, так что  наше отставание от основного массива  развитых государств сильно увеличилось. Чем же тут гордиться? Даже с учетом некоторых позитивных тенденций  последних лет отставание от многих стран по продолжительности жизни  мужчин достигает 10 — 15 лет, так было еще до революции в начале ХХ века. Прошло 100 лет, и мы вернулись к  этому отставанию. Что еще интересно, примерно до начала 90-х годов неблагоприятные  тенденции смертности были характерны для всех так называемых социалистических стран Восточной Европы, а не только для России или других европейских  республик СССР. Но после 1990 года положение  там изменилось, в Чехии, Эстонии, Польше, Венгрии, Словакии, Латвии, Румынии, Болгарии продолжительность жизни  стала расти. Только в России, на Украине, в Белоруссии не удается  добиться серьезного перелома тенденций  смертности. Причин тому много, все  их в журнальном интервью не раскроешь. Но нельзя не обратить внимание на то, что мы очень мало тратим на охрану здоровья, без чего невозможно добиться той продолжительности жизни, которая  сейчас существует в Европе. Россия в 2009 году на охрану здоровья потратила 6% ВВП, в 2010-м этот процент даже сократился. Это меньше, чем в большинстве  европейских стран. Если сравнить в  абсолютных цифрах, то у нас это 13,7 тыс. рублей в год на душу населения, а в Турции, например, 1 тыс. долларов. Сознательно не сравниваю с США  или Германией, чтобы не пугать читателей. Положение наше очень незавидное.

Шовинизм в чистом виде

— Чем закрывать  бреши?

— Чтобы хоть как-то поддерживать численность населения России, нужна  грамотная миграционная политика. У  нас официальной концепцией демографической  политики предусмотрено, что мы должны принимать 200 тыс. мигрантов в год, а с 2015 года — 300 тысяч. Это большие  цифры. Я говорю не о сезонных работниках, а о тех, кто переедет в Россию на постоянное место жительства. Но идея пополнения населения России мигрантами непопулярна среди россиян.

— Почему общество негативно относится к мигрантам?

— Российское общественное мнение (и не только российское: во всех странах существуют антимигрантские настроения, на которых политики любят играть) говорит о непонимании сути проблемы. Место анализа занимают воспоминания о прошлом, когда массового миграционного притока в Россию, да и в другие европейские страны, не было. Но ситуация в мире за последние 50 — 70 лет существенно изменилась, сейчас на Земле живет 7 млрд человек, из которых только миллиард — в принимающих странах, остальные шесть оказывают сильное миграционное давление на развитые государства, что делает миграцию неизбежной. Политики должны понимать остроту всех сложившихся проблем и пытаться переломить это отношение.

— Какие эмигранты  нам нужны?

— Все то, что говорится  о миграции на официальном уровне, мне непонятно. Непонятно, зачем  постоянно подчеркивается, что нужно  принимать соотечественников. Непонятно, кто эти соотечественники — все  бывшие граждане Советского Союза, или  только русские, или те, кто сто  лет назад эмигрировал из России. Непонятно, откуда взять столько  «соотечественников». Например, на Украине  и в Белоруссии живут миллионы русских, но они никуда не собираются уезжать. Они там всегда жили. Это  же не Казахстан, где было много недавних мигрантов из России. Но даже оттуда не всегда рвутся уехать, а те, кто  рвался, в основном уже уехали. Свои причины не стремиться «домой» есть у выходцев из России в странах  Балтии: они теперь — жители Европейского союза со всеми вытекающими из этого возможностями. Или вот  без конца говорят, что нам  нужны квалифицированные мигранты. Что это значит? Если таджик приезжает  в Москву, то он там только улицы  может подметать. То есть он неквалифицированный? Вы дайте ему участок земли, и он будет квалифицированным землевладельцем, у нас же село загибается, вот пусть и поднимает сельское хозяйство. Или вы думаете, что в Россию нобелевские лауреаты поедут? Но даже если поедут, это же не 200 — 300 тыс. человек в год, а может понадобиться и больше. Почти все, что у нас пишут на этот счет, создает искаженную перспективу будущих миграций и их вклада в развитие России в XXI веке. До серьезного разговора на эту тему, по-моему, дело вообще еще не дошло.