Историческая социология Ключевского

Что же касается излюбленного идеалистами отвлеченного духа, как творца истории, оценка самого Ключевского была сухой, - это, скорее, "область не науки, а метафизики" [2. Т. 1. С. 31-32].

Как большинство обществоведов своего времени Ключевский был эволюционистом, поэтому требовал генетического рассмотрения действия и сцепления обозначенных выше переменных. На этом основании популярные тогда теории одного фактора - экономического, демографического, географического, психологического и т. п., он считал неизбежно однобокими. У сторонников этих монистических подходов изображение жизни общества напоминает простой геометрический чертеж. Между тем, даже простая фиксация обратного детерминизма, обилие противоречий, историческая смена решающей силы одного или другого фактора в социокультурном времени и пространстве делают картину невероятно пестрой. Наличие этой пестроты для Ключевского служило доказательством верности рисунка самой действительности под пером того или иного исследователя. Все сочинения Ключевского обильно переполнены иллюстрациями того, что он называл "историческими антиномиями", противоречиями, исключениями из общих правил исторической жизни, произведениями своеобразного местного склада условий. Но все они не были отрицаниями исторической закономерности, а скорее не более сложным проявлением, непредвиденным несовпадением ее требований и целей человека. Объясняя деятельность Ивана IV, Богдана Хмельницкого, Екатерины II и Петра I, он замечает, что результаты их преобразований сплошь и рядом были неожиданными для их творцов, никто из них и не помышлял о подобных эффектах. Гегель называл эту загадочную антиномию человеческой деятельности "хитростью истории", а Вундт "законом гетерогонии целей". Свои методологические приемы Ключевский применил к истории России, полагая, что отдельно взятая национальная история через ее уникальное и особенное неизбежно выведет дисциплинированного исследователя на законы мировой истории. Но как именно? Большинство позитивистов считали, что с помощью сравнительных методов. Любопытной особенностью методологии Ключевского было критическое отношение к популярному в ту пору историко-сравнительному методу. В практике его использования он видел известный догматизм того "однородного", что искали за рядами произвольно набираемых факторов. Часто это приводило к обеднению истории и неоправданной модернизации ее, оправданию ныне существующего и симпатичного лично исследователю вопреки фактам. Знаменитый методологический спор неокантианцев с позитивистами о природе идиографического и номотетического знания, оставил его равнодушным. Ключевский был убежден, что любая наука, естественная или социальная, в равной степени номотетична, там где она объясняет, и идиографична, там где она описывает. Все дело в соотношении этих частей в каждой из наук. Скажем, в исторической науке больше идиографического знания, чем в физике, но есть и объяснения. Кстати, в сочинениях, как и в лекциях Ключевского чисто фактическое повествование, элемент рассказа занимал небольшое место, только в качестве иллюстрации. Почти все содержание его курса составляло объяснение, анализ экономических, политико-юридических, социальных процессов народной жизни. Как социолог Ключевский представлял общество "таким же фактом мирового бытия, как и жизнь окружающей нас природы", проводил параллели между процессами социальными и биологическими, говорил об "анатомии", "физиологии" и возрасте "общественных тел", органическом и социальном разделении труда и т.п. [2. Т. 1. С. 2]. Вслед за многими коллегами он различал статику, "состав и строй" общества, т.е. его структурное строение с особыми элементами и связями между ними (он их называл "формами") с особыми функциями или "действиями", и динамику, т.е. процессы возникновения, роста, смены, прогресса, упадка и гибели общества. Главным в динамике он считал не рациональный расчет, планы, мотивы, цели, и программы людей, а "стихийную необходимость" человеческих действий.

Какой же предстала русская история под пером Ключевского, настойчиво следовавшего собственным методологическим принципам? В ее многовековой эволюции он выделил четыре фазы:

первая - с VIII по XIII в. - охватывала днепровские районы с большой массой городского населения, вовлеченного в обширную торговлю с соседями;

вторая - с XIII до середины XV в. - была средне-волжской, удельно-княжеской и земледельческой, с XV до начала XVII в. - московской, царско-боярской, военно-земледельской, а с XVII до середины XIX в. - всероссийской, имперско-дворянской, с крепостническим строем, земледельческо-фабрично-заводским хозяйством.

Хотя территориальный акцент явно обнаруживается, Ключевский не был сторонником географического детерминизма, как иногда ошибочно указывают. Его взгляды на сей предмет были взвешенными и лишенными крайностей. Значение природной силы в истории человечества очень велико, особенно на ранних ступенях развития. Природа "держит в своих руках колыбель каждого народа" [2. Т. 1. С. 43]. Позднее влияние остается, но уравновешивается развитием культуры (цивилизации). "Природа нигде и никогда не действует на человечество одинаково, всей совокупностью своих средств и влияний", они вариабельны и сами зависят от многих обстоятельств. Влияет она и на преобладающие хозяйственные занятия, бытовые и политические устройства и на "народный темперамент" [Там же. С. 11]. Интересно в этой связи его замечание: в ранних отечественных памятниках долгое время не встречалось понятие "русский народ", а только "Русская земля", т.е. понятие с сильной "территориальной привязкой" [Там же. С. 248-250].

Тем не менее, специфическая характеристика каждой фазы основывалась им на сочетании географического района, его особенностей (лес, обилие рек и речушек, степь), главных занятий и местожительства населения, жизненных укладов последнего и групповой дифференциации, ее юридического основания, культурного обеспечения и контактов с другими обществами и культурами - западными и восточными. Перекрестную роль России (Запад-Восток) он настойчиво подчеркивал, натыкаясь на многочисленные исторические свидетельства. Россия, по Ключевскому, есть "переходная страна, посредница между двумя мирами. Культура неразрывно связала ее с Европой: но природа положила на нее особенности и влияния, которые всегда влекли ее в Азию или в нее влекли Азию" [2. Т. 1. С. 46]. "Спасая Европу от татарских ударов, Россия,- отмечал он,- очутилась в арьергарде Европы, оберегая тыл европейской цивилизации. Но сторожевая служба везде неблагодарна и скоро забывается, особенно когда она исправна: чем бдительнее охрана, тем спокойнее спится охраняемым и тем менее расположены они ценить жертвы своего покоя" [2. Т. 2. С. 508]. К затянувшемуся спору западников и славянофилов Ключевский не примкнул, считая каждую позицию "простым разделом труда в работе над одним и тем же предметом" [2. Т. 3. С. 325-326]. Он обратил внимание на роль процессов, общих для всех (или нескольких) фаз русской истории: мобильность (перемещение населения, колонизацию и создание казачества), подавление всех сословий государственной бюрократией и обратный процесс медленного раскрепощения, освобождения от нее. Таким образом, его социологический подход к истории определялся у него и исследовательской задачей, методологией, точкой зрения и предметом изучения. Именно в таком смысле он определял самого себя: "историк-социолог".

исторический социологический концепция ключевский