Понятие социальной стратификации

Российское общество в этом смысле имеет достаточно размытые и пересеченные контуры, хотя мы обоснованно говорим о дифференцированной структуре современных элит, включающих «старую» и «новую» подобщности. Маргинальность новых элит, как и новых слоев аутсайдеров, вынуждает их продолжать использовать сложившиеся прежде символические стереотипы и смысловые ценности, держаться традиционного для них знакового ряда; но процесс легитимизации статуса не столько связан с отграничением прежнего социального бытия, сколько с символической инициацией в новой общности. По мере закрепления в элите осваиваются новая культура и стиль, теряет социальный смысл гипериндикация (символическая демонстрация самопричисления). Как выявляется в результате сопоставления, символическая социальная «упаковка» субъекта оценивается в современной России довольно своеобразно: в первую очередь учитываются знаки принадлежности к власти, демонстрация уровня благосостояния (материальных «возможностей»), наличие «патронажа» и связанных с ним возможностей заимствования ресурсов.

В связи с этим меняются оценки социального престижа разных видов деятельности, когда физически или этически «грязная» работа все же считается более привлекательной с точки зрения денежного вознаграждения.

Профессиональная стратификация в значительной степени теряет свою первостепенность в определении социального статуса и престижа, поскольку вознаграждения очень иррационально соотносятся и с системными (общефункциональными) ценностями профессии, и с достигнутым уровнем профессионализма как таковым. По этим причинам соответствующие индикаторы социального положения оказываются содержательно запутанными и фактически неадекватными.

Динамика коэффициентов удовлетворенности, характеризующая изменения качества жизни россиян, показывает стабильный приоритет круга общения (0,8) и отношений в семье (0,77), которые определяют сегодня микромир человека. Н. Смелзер, обобщая современные социологические представления о классе, писал, в частности, о том, что многие исследователи отмечают значительно большую вовлеченность в семейные заботы людей из нижних, а не из средних слоев. В примерах, которые он приводит, просматривается социальное сходство с досуговым поведением россиян, характеристики которого подтверждают неразвитость среднего класса, выявленную по функциональным и формальным параметрам.

Изучение ценностных оснований идентификации в современном российском обществе (например, исследования С.Г. Климовой, В.А. Ядова и др.) показывает, что по сравнению с началом 80-х гг. значительно увеличивается эмоциональное переживание проблем витально-мотивационного и семейно-родственного комплексов. Эволюция индивидуального названия, включая характеристики номинации, легитимизирующей положение человека в социальной структуре, символически закрепляющей его общественный рейтинг, суть социография, описание происхождения, социализации жизненных свершений, статусной траектории конкретного человека. Даруя символический капитал, конвертируемый в эмоциональные формы поддержки, доверие, авторитет, политическое влияние, прямые материальные выигрыши, название приносит разного рода социальные прибыли. Номинация в современном обществе создает социальные страты, поскольку перераспределяет статусно подкрепленный престиж, задним числом формирует для поименованного социальную позицию, транслируя возможности «достичь особого рода монополии» (М. Вебер).

Речь идет, в сущности, о правилах социальной метаигры, договоре об условиях занятия тех или иных общественных позиций. Д. Белл именно в этом смысле определяет социальный класс как «институционализированную систему основных правил приобретения, удержания и изменения дифференциальной власти и связанных с нею привилегий». Такой договор, такого рода правила устанавливаются путем символической позитивной санкции — легитимизации.

Номинация, признанная и затверженная норма отношений к субъекту (именно так она может быть рассмотрена в теоретической перспективе Р.К. Мертона), в случаях уклонения от правил установленной директивно или только рекомендуемой субординации создает более тонко проявленное социальное напряжение. Рассматривая общество как символический порядок, П. Бурдье описывает мобилизацию всех социальных ресурсов конкурирующих субъектов в целях завоевания официального имени.

«В символической борьбе... за монополию легитимной номинации... агенты используют символический капитал, приобретенный ими в предшествующей борьбе, и, собственно, любую власть, которой они располагают в установленной таксономии...»

Такая внешне бессмысленная борьба за символы: «значки», «марки», отвлеченные отметины социальной позиции на самом деле — полная внутреннего напряжения содержательная работа по социальному продвижению, поскольку символический социальный капитал умножается, а «соотношение объективных сил стремится воспроизвести себя в соотношении символических сил».

Каждое поле, или сфера, социальных взаимодействий является пространством «более или менее декларированной» борьбы за установление официально закрепленных правил «разметки». Политика как особое пространство, где определяются и устанавливаются «правила правил» метасоциальной игры: законы, формальный регламент общественных взаимодействий, имеет ряд уникальных особенностей. Когда реальные капиталы для получения социальной номинации недостаточны и не действует логика взаимоучета власти монополий разного рода, в ход идет манифестация как символическая акция, становящаяся эффективной только в случае символического(информационного) резонанса , Ю.Л. Качанов формулирует вывод о том, что монополия производства системы легитимной социально-политической дифференциации имеет исключительное значение, так как воплощается в мобилизованных группах . Поскольку практика номинации устанавливает правила социальных отношений, поощрения, санкции и привилегии, закрепляя соответствующие стереотипы восприятия, возникает благодатная почва для имитации (и мобилизации новых) символических солидарностей, а также индивидуальной социальной принадлежности. Аскриптивная модель «культурного соответствия» предполагает развитие через вариативность, игру, инновационный поиск в социальном творчестве, способствует разложению «культурных консервов» общества. Достигательная модель требует аутентичного освоения норм и ценностей «приемной» культуры, ее ортодоксального поддержания, однако на начальных стадиях врастания в новую общность это происходит лишь формально и стандартная социальная символика получает эклектичные интерпретации и необычные акценты. Значительному большинству россиян сегодня приходится осваивать новые элементы социокультурной индикации, приобретать ранее не свойственные стереотипы, менять оценки и установки. Это неизбежно приводит к эклектизму, гипертрофированному следованию тем символическим социальным образцам, которые кажутся нормальными в новых общностях, достаточными не только для «включения», но и принятия в ней. Таким образом, социальная стратификация в конце концов предстает перед нами как сложившаяся культурная стилистика разных сосуществующих общностей. Этот результат не отрицает других оснований возникновения общественных структур и иерархий, однако позволяет констатировать, что возрастает роль социальной символики в поддержании регламента и упорядоченности социальной организации в современном обществе.

Стратификация современного российского общества

В процессе развития демократических и рыночных реформ социальная стратификация российского общества претерпела значительную трансформацию. Во-первых, коренным образом изменился сам характер стратификационной системы. Если в советском обществе преобладали черты этакратической системы, построенной на властных иерархиях и формальных рангах, то в современном российском обществе формулирование стратификационной системы происходит на экономической основе, когда главными критериями становятся уровень доходов, владение собственностью и возможность осуществлять самостоятельную хозяйственную деятельность. Во-вторых, сложился довольно многочисленный предпринимательский слой, высшие представители которого не только составляют существенную часть хозяйственно-экономической элиты, но и в ряде случаев входят в политическую элиту страны. Можно по-разному оценивать сущность, состав и структуру этого слоя, но нельзя не видеть, что переход к рыночной экономике породил качественно новые статусные группы, обладающие экономической свободой и претендующие на самые высокие места в системе общественной иерархии. В-третьих, в ходе реформ появились новые престижные виды деятельности, что заметно изменило социально-профессиональную стратификационную систему. Так, резко возрос престиж предпринимательской, коммерческой, финансово-банковской, управленческой, юридической и некоторых других видов деятельности (реклама, маркетинг, операции с недвижимостью и т.д.). В-четвертых, наметилось полярное расслоение общества, что находит выражение в растущей дифференциации доходов населения. Так, если незадолго до распада советского государства децильный коэффициент (соотношение средних доходов 10% наименее обеспеченных и 10% наиболее обеспеченных слоев населения) равнялся пяти, то в 1997 г. он повысился до двенадцати, а в настоящее время — до двадцати пяти. В-пятых, несмотря на существенную социальную полярность общества, начинает формироваться средний класс, ядро которого образуют высокопродуктивные, инициативные и предприимчивые социальные категории (предприниматели, менеджеры, бизнесмены, фермеры, представители научно-технической интеллигенции, высококвалифицированные рабочие и др.).

Средний класс определяет стабильность социальной системы и одновременно обеспечивает ее динамичное развитие. Он заинтересован в осуществлении экономических реформ и выступает субъектом технологической модернизации и политической демократизации общества. Вопросы социально-стратификационной дифференциации находятся в центре внимания российских социологов. Предлагаются самые различные теоретические схемы, объясняющие расслоение современного российского общества.

Наибольшее признание получила стратификационная модель, разработанная академиком Т. И. Заславской на базе данных, полученных в ходе мониторинговых исследований, проводимых Всероссийским центром по изучению общественного мнения (ВЦИОМ) в середине 1990-х гг.

В стратификационной структуре современного российского общества Т. И. Заславская выделила четыре слоя: верхний, средний, базовый и нижний. Верхний слой (6% занятого населения) образуют элитные и субэлитные группы, занимающие важные позиции в системе государственного управления, в экономических и силовых структурах. Это политические лидеры, верхушка государственного аппарата, значительная часть генералитета, руководители промышленных корпораций и банков, преуспевающие предприниматели и бизнесмены, видные деятели науки и культуры. Верхний

Социальной стратификацией (ог лат. stratum — слой + facere — делать) называют дифференциацию людей в обществе в зависимости от доступа к власти, профессии, дохода и некоторых других социально значимых признаков. Понятие «стратификация» предложил социолог Питирим Александрович Сорокин (1889- 1968), который позаимствовал его из естественных наук, где оно, в частности, обозначает распределение геологических пластов.

Рис. 1. Основные виды социальной стратификации (дифференциации)

Распределение социальных групп и людей по стратам (слоям) позволяет выделить относительно устойчивые элементы структуры общества (рис. 1) с точки зрения доступа к власти (политика), выполняемых профессиональных функций и получаемого дохода (экономика). В истории представлены три основных типа стратификации — касты, сословия и классы (рис. 2).

Рис. 2. Основные исторические типы социальной стратификации

Касты (от португ. casta — род, поколение, происхождение) — закрытые общественные группы, связанные общим происхождением и правовым статусом. Членство в касте определяется исключительно рождением, а браки между представителями разных каст запрещаются. Наиболее известна кастовая система Индии (табл. 1), изначально основанная на разделении населения на четыре варны (на санскрите это слово означает «вид, род, цвет»). Согласно преданию, варны были образованы из разных частей тела первозданного человека, принесенного в жертву.

Таблица 1. Кастовая система в Древней Индии

Сословия - социальные группы, чьи права и обязанности, закрепленные в праве и традициях, передаются наследственным образом. Ниже приведены основные сословия, характерные для Европы XVIII-XIX вв.:

• дворянство — привилегированное сословие из числа крупных землевладельцев и выслужившихся чиновников. Показателем дворянства обычно является титул: князь, герцог, граф, маркиз, виконт, барон и т.д.;

• духовенство — служители культа и церкви за исключением жрецов. В православии выделяют черное духовенство (монашествующее) и белое (немонашествующее);

• купечество — торговое сословие, включавшее владельцев частных предприятий;

• крестьянство — сословие земледельцев, занятых сельскохозяйственным трудом как основной профессией;

• мещанство — городское сословие, состоящее из ремесленников, мелких торговцев и низших служащих.

В некоторых странах выделялось военное сословие (например, рыцарство). В Российской империи к особому сословию иногда относили казачество. В отличие от кастовой системы браки между представителями разных сословий допустимы. Возможен (хотя и сложен) переход из одного сословия в другое (например, покупка дворянства купцом).

Классы (от лат. classis — разряд) — большие группы людей, различающиеся по их отношению к собственности. Немецкий философ Карл Маркс (1818-1883), предложивший историческую классификацию классов, указывал, что важным критерием выделения классов является положение их членов — угнетенное или угнетаемое:

• в рабовладельческом обществе такими были рабы и рабовладельцы;

• в феодальном обществе — феодалы и зависимые крестьяне;

• в капиталистическом обществе — капиталисты (буржуазия) и рабочие (пролетариат);

• в коммунистическом обществе классов не будет.

В современной социологии часто говорят о классах в самом общем смысле — как о совокупностях людей, имеющих сходные жизненные шансы, опосредованные доходом, престижем и властью:

• высший класс: делится на верхний высший (богатые люди из «старых семей») и нижний высший (недавно разбогатевшие люди);