Современное российское общество и социальные аспекты его развития

Первая крупная  проблема заключается в этой связи  в следующем: есть ли альтернативные варианты «строительства» рынка  и рыночных отношений? Ответ на эту  дилемму в принципиальном плане  дает М. Вебер в своей концепции  капиталистической деятельности как  особых типах социального действия. Вебер утверждал, что есть архаичный, традиционалистский капитализм и современный  капитализм, которые отличаются не исторической хронологией, а типом  деятельности.

В чем главная  идея Вебера? Во-первых, став на позиции  социокультурного подхода, он отходит  от политэкономической традиции, согласно которой предполагается существование  одного-единственного капитализма, который, возникнув в XVI–XVII веках, проходит этапы своего развития от мануфактурного периода через промышленную стадию к современному, развитому, «цивилизованному» этапу. По концепции Вебера существует целый ряд социально-экономических «форм» или «типов» капитализма, из которых некоторые восходят к Вавилону, Карфагену, Риму, имеют возраст несколько тысяч лет, в то время как современный, западный тип имеет лишь трехсотлетнюю историю.

Во-вторых, архаичный, традиционалистский капитализм как  тип деятельности может развиться, утвердиться и в новейшее время, соседствовать с буржуазным промышленным капитализмом в одном и том  же обществе, даже безраздельно господствовать. Капитализм вообще, по Веберу, как универсально-исторический феномен «по своему типу может  выступать как авантюристический, торговый, ориентированный на войну, политику, управление и связанные  с ними возможности наживы». Торговый, авантюристический (читай – дикий, варварский) тип деятельности капиталистического предпринимательства может возникнуть в новейшее время в результате перерывов в деятельности промышленного  капитализма (например, краха в результате поражения в войне Германии или  полной его замены на длительное время  государственно-плановой системой в  СССР).

Речь идет о своеобразном феномене, встречающемся в новейшее время нечасто в индустриально  развитых странах. Речь не идет о торговом капитале и тем более о торговле вообще. Они нормальные явления рыночного  хозяйства, если данная форма капитала действует рядом и под главенством промышленного, производственного капитала и выполняет свои обычные функции в рыночных отношениях. Речь идет о полосе развития общества и его экономической структуры, когда торговый и торгово-посреднический капитал захватывает господствующие экономические позиции, подчиняет своим интересам все другие формы капитала, в том числе и промышленный, производственный, и иррациональную наживу ставит во главу угла политики и идеологии.

Современный, т. е. промышленный капитализм, по Веберу, рождается не путем простого накопления капитала, насилием и разбоем, переливанием затем  в промышленность огромных денежных масс, а путем формирования и утверждения  в обществе подлинного духа капитализма. Деятельность же торгово-посреднического  капитала в России, подчинившая интересам  собственной наживы всю экономическую  жизнь (упадок промышленности, научно-технического потенциала и т. д. – результат  такого подчинения), также свидетельствует  об иррациональности и традиционализме  его трудовой этики. М. Вебер утверждал: обществу, чтобы стать капиталистическим (в современном смысле), нужно  иметь свои особые предпосылки, прежде всего – особый тип осознания, людей с особым складом мысли  и поведения, с особым типом ценностей, по его словам, особый дух – дух  капитализма.

Проникновение рациональной трудовой этики в современное  российское общество происходит сложно, противоречиво. Рыночные отношения, которые  складываются, по своему характеру  не могут стимулировать массовое воспитание и создание необходимых  хозяйственных субъектов–носителей  рациональной трудовой этики. И потому, что господствующий тип капитала сам пропитан духом традиционализма  и не может служить агентом  внешнего воздействия господствующих в мировом хозяйстве буржуазных «принципов» и этических норм. И потому, что тот рынок, который  складывается на наших глазах, по вышеуказанной  причине приспосабливается к  господствующей в обществе традиционалистской трудовой этике, уживаясь с ней. И  потому, наконец, что кризис духовной жизни вообще, культуры, ценностей  и идеалов, самих способов созидательного творчества подорвали основы воспроизводства  обществом своей функциональности. В обществе парализованы демократические рациональные ценности и нормы регуляции перехода к рациональному рынку и гражданскому обществу.

Социализма как  общественной системы хотя и нет, но в переходном обществе еще сильны традиционалистские ценности и соответствующая  им трудовая этика. Характер труда и  собственности как в промышленности, так и в сельском хозяйстве и сегодня подрывают рациональные стимулы к трудовой деятельности. В умах людей устойчиво держатся когда-то унифицированные, усредненные и строго регламентированные стандарты и нормы личных потребностей. Исключение, может быть, составляет определенная часть людей творческого интеллектуального труда, в первую очередь – научного, где высокий профессионализм и успех изначально были условием их нормальной деятельности, а также те предприниматели, фермеры, для которых продуктивный труд, профессионализм и успех составляют основу их выживания.

Элементы рациональной трудовой этики, пусть пока слабые и  деформированные, есть в России, их можно обнаружить и в духовной жизни, и в культурных традициях  общества. Даже православие, его некоторые  постулаты (уважительное отношение  к труду, к земле и другое) могли  бы стимулировать формирование новых  ценностей и новой трудовой этики. Россия не обречена фатально стать  полем господства духа традиционализма. 

5. Особенности становления  российского капитализма  и правящая элита 

Возникает вопрос: почему именно традиционалистский капитал  захватил в обществе командные рычаги экономики, сумел подчинить интересам  иррациональной наживы всю хозяйственную  жизнь? В чем тайна такого стремительного и, казалось бы, внезапного его выхода на арену? Это связано с характером его генезиса.

В недрах «реального социализма» где-то в начале 60-х  годов рождается социальный феномен, ставший хорошо известным уже  в 70-е года на стадии «зрелого социализма»  под названием «теневой экономики». Это не просто криминально-спекулятивные  круги, подпольный бизнес (наркобизнес, контрабанда и т. д.), которые в  той или иной степени и форме  существовали все годы Советской  власти. «Теневая экономика» – это  сложный симбиоз нелегальных  форм бизнеса, криминальных структур и  легальных партийно-номенклатурных структур, включающий в себя и организованную преступность. «Теневая экономика» возникла не сама по себе, автономно, а как  потребность части партийно-государственной  номенклатуры в нелегальном обогащении.

Этот симбиоз, который  можно было бы назвать «номенклатурно-теневой экономикой», и стал растущей «клеточкой» нового социального организма. Она росла и укреплялась за счет таких предпосылок, как общенародная и колхозно-кооперативная собственность, крайне централизованная плановая экономика с ее различными дефицитами, с командными и административными рычагами, ее аппаратом власти и традиционалистским чиновничеством. Коррупция и полная деградация верхних эшелонов власти, рост и укрепление организованной преступности и т. д. составляли идиллическую картину возмужания, пока еще в рамках «зрелого социализма», нового организма, кризиса и упадка режима.

Обладатели больших  состояний – не только «цеховики», дельцы «теневой экономики», главари организованной преступности, но и верхи правящей номенклатуры оказались стесненными рамками существующего строя. Им нужна была легализация, полнокровное использование накопленных средств в качестве капитала. И в этом аспекте переход к политике «перестройки» «сверху» стал исторически неизбежным, а неудачи на пути реформирования, «улучшения» социализма – предопределенными.

«Августовская революция» 1991 года ознаменовала становление новой  общественной системы, а с начала 1992 года в рамках нового государства  и нового общества происходит движение системы к целостности – политической, социальной, экономической, духовной и т. д. Теперь все процессы во всех указанных сферах подчинены интересам консолидации и развития этой системы. Этим же интересам шаг за шагом подчиняются новые демократические институты, пресса и т. д. Кризис общества вступает в новую стадию, к старым нерешенным проблемам и противоречиям прибавляются новые, обусловленные новыми экономическими и социальными отношениями, вторжением в общество совершенно иных ценностей и норм, психологически и нравственно неприемлемых для подавляющего большинства народа.

Ключевое значение в этих условиях приобретает политическая элита вообще и правящая в особенности. Она формирует политику, направление  возможной эволюции страны. Но она, как отмечают аналитики, прямо или  косвенно связана с криминальностью. В. В. Лунеев в статье «Криминогенная обстановка в России и формирование новой политической элиты» отмечает, что криминальность самой большой и значимой группы элиты – бывших партийных, государственных и хозяйственных руководителей проявилась в массовых посягательствах на государственную собственность, коррупции, в связях с организованной преступностью. Все более важную роль играют те группы политической элиты, которые вышли из торгово-финансовых групп. Это прежде всего представители, а также дети и родственники бывшей номенклатуры. Есть, наконец, очень большая и влиятельная группа, которая владеет чисто криминальным капиталом (рэкет, наркобизнес, проституция, торговля оружием и т. д.) и также формирует политическую и правящую элиты.

Сердцевиной правящей элиты является бывшая номенклатура, которая сегодня формируется  и как экономически господствующий класс. Именно здесь идет формирование собственности, которая уже известна под названием «номенклатурной». Особенно притягательны для хозяйственной  и бывшей партийной номенклатуры те сырьевые ресурсы (нефть, газ, алмазы, золото и т. д.), которые имеют сбыт на мировом рынке. Вместе с правящей элитой идет формирование мощного компродорского бизнеса.

В России сегодня  есть политики и политические группы, которые противостоят этим тенденциям, но они еще слабы и не могут  серьезно воздействовать на реальную политику. Общественный протест также  серьезно не влияет на решения и  действия правящих групп. «Тайна» природы  корпоративно закрытых правящих групп  элиты и определяет «тайну» беспомощности  власти в борьбе с организованной преступностью, криминальностью в  стране. 

6. Характер формирующегося  в России общественного  строя 

В России сегодня  сложилась общественная система, в  которой капитал, выполняя системообразующие  функции, уже успел создать необходимые  элементы ее структуры. Внедряя рыночные отношения во все сферы он пока сохранил некоторые экономические формы прежней тоталитарной системы, прежде всего в сельском хозяйстве, оборонной промышленности. В этом прямо   заинтересована влиятельнейшая часть новой элиты как основы собственного финансово-экономического могущества. К тому же ранее эти формы собственности только декларативно принадлежали народу, коллективам, а фактически служили номенклатуре. Все существующие формы и виды хозяйства уже интегрированы в новую систему, служат интересам сохранения и роста капитала.

Поэтому никак нельзя согласиться с мнением А. П. Бутенко, который характеризует современный  общественный строй России как помесь остатков коммунистического тоталитаризма  и его мобилизационной экономики  с сегодняшними спекулятивно-мафиозными зачатками капитализма. А. П. Бутенко  как раз не учитывает, что эти  остатки уже несут новые начала и качества, выполняют новую функциональную роль в новой системе. Для него капиталистические элементы все  еще «зачатки», а «остатки» коммунистического  тоталитаризма представлены такими «существенными основами», как «колхозно-совхозный  строй», «мощнейший военно-промышленный комплекс». Такое определение с  некоторыми оговорками можно было бы принять как характеристику общественного  строя России периода «перестройки», но не общества середины 90-х годов. Общественный строй современной России, как  переходного общества, характеризуется  становлением экономического господства торгово-финансового капитала и  традиционалистских, авантюрных форм капиталистической деятельности.

Главное противоречие переходного общества определяется борьбой двух тенденций, двух типовых  рыночных отношений и капиталистической  деятельности: традиционалистской и  современной, буржуазно-рациональной. Основная борьба общественно-политических сил поэтому идет не по линии капитализм–социализм (хотя есть и такие отдельные группы населения, твердые сторонники того или другого), а по линии борьбы за установление цивилизованных форм капиталистической деятельности, гражданского общества с широкими и реальными демократическими правами людей, за обуздание организованной преступности, эффективную защиту социальных и экономических прав граждан.