Механизм подавления свободы развития личности в советском государстве

И веселья и чести своей»¹².

 В том то и состоит трагедия 1937 года, что палачи и жертвы мыслили одинаково, были поражены одной и той же болезнью – жаждой насилия , стремлением кровью укрепить фундамент победившей революции. Так Карл Радек призывал привлекать детей  к участию в процессе над «спецами», радовался тому, что пионеры, как и их родители жаждали расстрелов. Вряд ли в истории человечества была эпоха или страна, в который бы детей сознательно призывали к жестокости и поощряли вызывать у нее бурю негодования от того, что человека не лишают жизни¹³.

Урбанизация в 30-годы вылилась в стремительный и неоправданный  резкий разрыв с прошлым, при котором  уничтожение старых традиций и старых устоев далеко обгоняло складывание  новой морали. Возникал своего рода культурно-нравственный вакуум, и уровень бытовой морали масс снижался. Массовый разрыв с церковью, характерный для того времени, отнюдь не однозначен. Он дат человеку духовную свободу,  но очень часто лишает его духовной опоры. Теперь Бога нет, до коммунизма – далека, следовательно-«все позволено». Кстати, обожание Сталина можно рассматривать и как суррогат  веры, свойственной поверхностному атеисту. От Бога он ушел, но к достоинству свободной личности не пришел. Остановился на полпути, на идолопоклонстве.

^{Параграф 2.}

^{Значение  правоохранительных органов в механизме  подавления свободы  развития личности}

 Массированное применение организованного государственного принуждения как основного метода подавления личности неизбежно привело к реорганизации всей системы органов, призванных осуществлять это принуждение. С началом насильственной коллективизации на местах в широких масштабах стали применять внесудебные репрессии. Их осуществляли тройки в составе первого секретаря обкома (или райкома) партии, начальника местного ОГПУ (их называли полномочными представителями) и прокурора. Весной 1930 г. «тройкам» были делегированы полномочия Судебной коллегии ОГПУ, то есть им было разрешено «на законных основаниях» применять внесудебную репрессию, вплоть до расстрела.

В декабре 1930 г. после ликвидации союзных НКВД в ведение ОГПУ были переданы милиция и уголовный розыск. Это существенно расширило возможности политического сыска, поскольку сеть подразделений милиции, которые теперь могли использоваться в интересах ОГПУ, покрывала всю страну. К тому же милиция милитаризовалась, будучи подчинена воинскому дисциплинарному уставу, а ее содержание в 1932 г. было окончательно переведено с местного бюджета на общегосударственный.

Функции милиции постоянно  расширялись. После того как Конституция  СССР 1936 г. объявила социалистическую собственность священной и неприкосновенной, появилась система органов БХСС (борьбы с хищениями соц. собственности). Развернувшаяся борьба с вооруженным  «националистическим» подпольем в  начале 1940-х годов вызвала к жизни спецподразделение по борьбе с бандитизмом (ББ).

Одновременно создавалась  лагерная система, приспособленная к массовому использованию труда заключенных. В исправительно-трудовых лагерях содержалась огромная армия «дешевого» труда, ставшая одним из рычагов проведения форсированной индустриализации. С 1929 г. в них размешались все приговоренные к лишению свободы на срок 3 года и выше, как по судебному приговору, так (с 1930 г.) и по постановлению Особого совещания ОГПУ. В 1930-е годы в исправительно-трудовых лагерях постоянно находилось от 1,5 до 2 миллионов заключенных.

Формирование мощного  репрессивного аппарата завершилось  созданием объединенного наркомата – НКВД СССР. Постановление ЦИК СССР от 10 июля 1934 г. включило в его состав бывшее ОГПУ, преобразованное в Главное управление государственной безопасности (ГУГБ), Главное управление милиции (ГУМ), Главное управление исправительно-трудовых лагерей и трудовых поселений (ГУЛАГ). НКВД были подчинены также пограничные и внутренние войска, пожарная охрана, отделы актов гражданского состояния. Самым мощным и многочисленным было ГУГБ (в три раза больше ГУМ), выполнявшее функции внешней разведки и внутренней контрразведки, охраны госбезопасности и существовавшего режима. В ведении союзного НКВД были сосредоточены все силовые структуры (за исключением армии).

Во внутренних войсках  помимо частей, занятых охраной важных стратегических объектов, сформировались так называемые «оперативные войска» (части быстрого реагирования). Они использовались для борьбы с бандитизмом, подавления вооруженных выступлений и массовых беспорядков. Численность внутренних войск с 50 тысяч в начале 1930-х гг. возросла к 1941 г. до 200 тысяч. В 1935 г. в НКВД был образован новый вид учреждений для отбывания наказания лицами, признанными особо опасными преступниками, — тюрьмы. В этом же году для сотрудников госбезопасности, милиции и иных служб НКВД были введены воинские и специальные звания, что завершило процесс милитаризации правоохранительных органов (сержант госбезопасности приравнивался к армейскому лейтенанту, капитан ГБ – к армейскому полковнику, майор ГБ – к армейскому комбригу). Материальное обеспечение чинов ГБ было выше, чем в армии.

К концу 1930-х – началу 1940-х годов НКВД превратился в  один из крупнейших производственных наркоматов. В его руках находились гигантские хозяйственные мощности и огромная армия бесплатной рабочей силы.

Не рассчитывая на рабочий  класс и другие слои населения, Сталин начал поиски иной социальной опоры, которая в случае чего могла бы поддержать режим его личной власти. Самым смелым шагом в этом направлении  следует считать восстановление казачьих войск, упраздненных революцией.

В царское время казаки являлись оплотом трона и орудием  подавления революционного движения в  России. Казачьи войска составляли самостоятельную часть российской армии, пользовались особыми привилегиями и правом самоуправления. Их шефом  был лично царь, а главнокомандующим  считался наследник престола.

После Октябрьской революции  казачество, разумеется, примкнуло  к контрреволюции. На протяжении трех лет гражданской войны казачество ожесточенно сражалось с Красной  Армией. Теперь Сталин воскресил казачьи  войска со всеми их привилегиями, включая  казачью военную форму царского времени. Сталину казаки были нужны, как и царю, для подавления вспышек  недовольства: более надежных исполнителей по этой части найти было трудно.

Новым постановлением 1935 года была восстановлена почти полная иерархия прежних титулов. В дальнейшем Сталин  восстановил генеральские звания (хотя ранее народу прививалось  – притом успешно – ненависть  уже к самому слову «генерал») и военную форму, близкую к  дореволюционной, вплоть до золотых  и серебряных аксельбантов. Все это  преследовало две цели: во-первых, дать командному составу Красной Армии  реальные стимулы, которые заставили  бы их защищать Советскую власть, а  во-вторых показать народу, что революция  со всеми ее обещаниями кончилась  и сталинский режим достиг полной стабильности¹⁴.

^{Параграф 3.}

^{Психиатрия  как инструмент политических репрессий}

Первой жертвой советской  карательной психиатрии стала революционерка-террористка, лидер партии левых эсеров Мария  Спиридонова, заключённая в психбольницу по приказу Дзержинского в 1921 году.

Первая в СССР и в  мире тюремная психиатрическая больница (ТПБ) была создана в Казани, где  в обычной психиатрической больнице, существовавшей с XIX века, сначала открыли  специальное отделение для «политических  преступников», а в январе 1939 года поручили его охрану личному составу казанской тюрьмы НКВД¹⁵. По данным Информационного Центра МВД Республики Татарстан, с 1940 по 1970 год в палатах Казанской ТПБ умерло более 1800 пациентов, среди которых более 480 человек — уроженцы и жители самой Татарии, остальные — граждане почти всех регионов СССР и многих зарубежных стран. Ещё около 3000 человек за тот же период умерло в филиале Казанской ТПБ на острове Свияжск.

Широкомасштабное использование  психиатрии в политических целях  началось в 60-е годы XX века, что имело  под собой определённые предпосылки.

К началу 60-х годов в  СССР постепенно, на фоне усиления тоталитаризма, приобретали всё больший размах негативные социальные явления —  коррупция, бюрократия, влияние номенклатуры, милитаризм, пропаганда марксизма-ленинизма  в его догматизированном представлении, идеологизация общественного сознания, сокращались возможности для  их критики и для свободы слова. В условиях свёртывания немногих демократических завоеваний хрущёвской оттепели у различных социальных групп, прежде всего у интеллигенции, формировалось собственное мировоззрение  и гражданская позиция, имели  место акции протеста, радикальные  высказывания, действия и попытки  ослабить политический гнёт. Опасаясь утратить политический контроль над  данными группами, советское правительство стало искать средства воздействия на них и создавать правовую, материальную и теоретическую базу для подавления инакомыслия.

Впервые публичную оценку психическому состоянию противников  коммунизма дало лично первое лицо государства — Никита Хрущёв, высказавший  в газете «Правда» от 24 мая 1959 года следующую  мысль:

Преступление — это  отклонение от общепринятых норм поведения  в обществе, нередко вызываемое расстройством  психики человека. Могут быть заболевания, психические расстройства в коммунистическом обществе среди отдельных людей? Видимо, могут быть. Если это будет, то могут быть и проступки, которые  свойственны людям с ненормальной психикой... Тем, кто на подобном «основании»  стал бы призывать к борьбе с коммунизмом, можно сказать, что и сейчас есть люди, которые борются с коммунизмом... но у таких людей, видимо, явно не в норме психическое состояние.

Мысль Хрущёва предопределила «психиатрический уклон» дальнейшей политики государства в отношении инакомыслящих, распространение в обществе представлений  о них как о «людях с ненормальной психикой» и характер применяемых  к ним мер, среди которых получили приоритет принудительные меры медицинского характера. Вскоре эта мысль обрела своё вполне зримое воплощение в фильме с красноречивым названием «Против  социализма может выступить только сумасшедший». Фильм вышел на экраны в начале 60-х годов и познакомил широкую общественность с намеченной Хрущёвым концепцией новой психиатрии.

В 1961 году вступили в действие инструкция «По неотложной госпитализации психически больных, представляющих общественную опасность», утверждённая Минздравом СССР (от 10 октября 1961 года 04—14/32), и  новый УК РСФСР, где понятие «общественно опасных деяний, представляющих особую опасность для общества» значительно  расширилось за счёт четырёх следующих  статей:

статья 70 — «Антисоветская агитация и пропаганда»; статья 1901 — «Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй»; статья 1902 — «Надругательство над государственным гимном или флагом»; статья 1903 — «Организация или активное участие в групповых действиях, нарушающих порядок».

В результате расширения данного  понятия совершенно различные деяния, от убийства до распространения запрещённой  в СССР литературы, оказались в  одной и той же категории деяний, «представляющих особую опасность  для общества». В статье 58 нового УК РСФСР указывалось:

К лицам, совершившим общественно  опасные деяния в состоянии невменяемости, но заболевшим до вынесения приговора  или во время отбывания наказания  душевной болезнью, лишающей их возможности  отдавать себе отчёт в своих действиях  или руководить ими, судом могут  быть применены следующие принудительные меры медицинского характера:

помещение в психиатрические  больницы общего типа;

помещение в психиатрические  больницы специального типа.

Параллельно с правовой базой  ускоренными темпами создавалась  и материальная база.

Материальная база создавалась  путём расширения сети и площадей психиатрических учреждений. Прежде всего строились новые тюремные психиатрические больницы (ТПБ). Динамика их строительства выглядит следующим  образом:

1961 год — Сычевская  ТПБ (Смоленская область);

1964 год — Благовещенская  ТПБ (Амурская область);

1965 год — Черняховская  ТПБ (Калининградская область)  и Костромская ТПБ (Костромская  область).

Также производилось расширение площадей больниц, в связи с чем  увеличивался уровень их заполнения. Например, в 1956 году в Казанской и  Ленинградской ТПБ был отмечен  самый низкий уровень заполнения — соответственно 324 и 384 узника, а  к 1970 году он вырос более чем в 2 раза: 752 узников в Казанской и 853 в Ленинградской. Общее число заключённых, содержавшихся в психиатрических больницах специального типа МВД СССР, в 1968 году составляло 2465 человек, а к концу 1979 года оно выросло более чем в 2,5 раза и составило 6308 человек.

В позднем СССР часть психиатрических  больниц находилась не в в системе  Минздрава, а в ведении МВД  СССР — юридически и фактически бесконтрольные со стороны врачебного сообщества в целом.

Теоретической базой, на основе которой осуществлялись психиатрические  репрессии, явилась концепция вялотекущей  шизофрении, развивавшаяся советским  психиатром Андреем Снежневским.

В условиях монополии государства  на психиатрическую помощь концепция  вялотекущей шизофрении практически  не встречала критики и противодействия, поэтому широко распространялась в 60-е годы.

Критериям шизофрении, принятым на Западе, этот диагноз не соответствовал; более того, даже Ленинградская школа  психиатрии не желала признавать диагноз «скрытой шизофрении», ставившийся Снежневским и его последователями. Диагноз применялся в случаях, когда обвиняемые отрицали вину, не сотрудничали со следствием и было неудобно приговаривать правозащитников к тюремному заключению.

Примеры жертв карательной  психиатрии:

Бродский Иосиф Александрович, Шемякин  Михаил Михайлович, Плющ Леонид Иванович, Григоренко Пётр Григорьевич, Новодворская Валерия Ильинична, Горбаневская Наталья Евгеньевна, Некипелов Виктор Александрович, Игрунов Вячеслав Владимирович, Буковский Владимир Константинович, Есенин-Вольпин Александр Сергеевич и т.д.