Феномен правового нигилизма в России

     Всё это привело к тому, что большинство  наших граждан перестали ассоциировать  такие понятия, как закон и  справедливость. А государство они начали воспринимать как чуждое, враждебное начало, от которого можно ожидать только очередных неприятностей.  
 
 
 
 
 

Глава 2. Исторические корни  правового нигилизма  в России.

2.1. Право и интеллигенция  

     Исторически сложившееся в России отношение к праву было, по крайней мере, двойственным. Со времен Петра I самодержцы учреждали такую систему правления, которая служила их интересам. Как уже отмечалось, идея закона ассоциировалась скорее с главой государства, нежели с юридическими нормами. И хотя время от времени предпринимались попытки кодификации права, монархи воздерживались от признания его общих принципов, на которых основывается власть и которые в иерархии ценностей выше, чем сама власть.

     Четко обозначенные реформами Петра I европейские ориентиры и цели преобразования России встретили большое сопротивление различных консервативных сил (из разных слоев общества), отстаивавших самобытность страны и отвергавших ее европеизацию. В дальнейшем противостояние этих двух начал, дошедшее до наших дней и современных преобразований, оформилось в виде борьбы славянофилов и западников.

     Для западников в целом были характерны ориентиры на западноевропейские духовные и политико-правовые ценности и соответствующие институты европейской общественной и государственной жизни, включая идеи и институты гражданского общества, конституционализма, признания прав и свобод представителей всех сословий.

     В противоположность западникам славянофилы отстаивали особый, самобытный путь России, восхваляли "общинное начало" в русской жизни, выступали против усвоения и применения в России достижений западного экономического, политического и правового опыта. Будучи сторонниками самодержавия, они отрицали необходимость прогрессивных преобразований общественного и государственного строя в России.

     Екатерина Великая, несмотря на личные контакты с такими знаменитыми философами, как Дидро и Вольтер, тем не менее напуганная французской революцией, сочла идеи просвещения, в частности неотъемлемые права человека и гражданина, угрозой ее личной власти. Подобным же образом Николай I был напуган восстанием декабристов в 1825г. и воздействием на них абстрактных представлений о праве и справедливости. С начала XIX в. возобладала (не без помощи Н.М. Карамзина) историческая школа права, отвергавшая концепцию обязательного соответствия национального права универсальным естественным нормам. Отсюда — отрицание каких бы то ни было ограничений для царских указов и установлении. В этот период было запрещено преподавание естественного права, а предпочтение отдавалось так называемому законоведению.

     Двойственное  отношение Александра II к праву  в конечном итоге ослабило значение великих правовых реформ 60-х годов. В соответствии с этими реформами, которые проводились после ликвидации крепостничества, была создана система независимых судов — института присяжных и адвокатуры. К началу XX в. судьи стали назначаться пожизненно; они осуществляли правосудие публично, с участием присяжных, уважительно относясь к процессуальным правам подсудимых.

     Если бы аналогичные судебные институты были распространены на территории всей Российской Империи, могла бы сформироваться и правовая культура, соответствующая состоянию общества, чего, однако, не случилось: когда независимость судей и присяжных начала представлять для правительства угрозу, оно стало вмешиваться в их деятельность.

     Правовой  статус личности в Российской Империи  определялся социальным положением, что нашло отражение в сословной  системе. Первым сословием было дворянство, затем духовенство, далее сословия мещан, крестьян и всех прочих. Каждое из сословий обладало юридически оформленными правами и обязанностями. И хотя соотношение классовых сил в обществе менялось, государство реагировало на рост социальных и политических волнений попытками укрепить status quo. Для новых же социальных групп — рабочих, ремесленников, интеллигенции — в устаревшей сословной системе места не находилось.

     После революции 1905г. во время дебатов в первой и второй Государственных думах (в 1906 и 1907 гг.) выделилась явная оппозиция сословной системе. За день до столыпинского переворота 3 июня 1907г. было внесено в Думу законодательное предложение о ликвидации сословий. 
Но для царского режима сама идея создания новой правовой системы была неприемлемой. Самодержавие обращалось с населением, как с подданными, которым были дарованы определенные права и привилегии в соответствии с их социальным положением. Изменение правовой и политической системы потребовало бы изменения отношений между личностью и государством. Однако традиции французского Просвещения не имели в Российской Империи такого распространения, как в Западной Европе, где они вызвали к жизни доктрину естественных прав — не зависящих от государства, изначально присущих личности. Не случайно в общественном сознании довольно прочно укрепилось нигилистическое отношение к праву, понимание его исключительно как приказа (зачастую несправедливого) государственной власти.

     Вообще, формирование национального сознания в России в течение длительного  времени шло в таких условиях, которые не могли не породить широкомасштабного юридического нигилизма. Он — естественное следствие способов правления, которыми пользовалось русское самодержавие, многовекового крепостничества, лишавшего массу людей правосубъектности, репрессивного законодательства, несовершенства правосудия. Имело значение и отсутствие должного внимания к праву со стороны православной церкви (в отличие, например, от католической, роль которой в рецепции римского права весьма существенна). У Герцена было достаточно оснований, чтобы сказать: “Правовая необеспеченность, искони тяготевшая над народом, была для него своего рода школою. Вопиющая несправедливость одной половины его законов научила его ненавидеть и другую; он подчиняется им как силе. Полное неравенство перед судом убило в нем всякое уважение к законности.

     После реформ 60-х годов XIX в. в России шел  активный процесс развития юридических  профессий, правовой науки, юридического образования. Важнейшие юридические  проблемы, в том числе конституционные, оказались в фокусе общественно-политической жизни, что предполагает достаточно высокий уровень правовой культуры. Однако все это в столь исторически короткий промежуток времени не привело к сколько-нибудь радикальному преодолению юридического нигилизма в массовом сознании. Да и более высокий уровень общественного сознания был далеко не свободен от него.

     В преобладавшей философской мысли  того периода право занимало весьма скромное место, будучи сильно потеснено  абсолютным приматом нравственных и  религиозных начал.  
 

     2.2 Советский юридический нигилизм 

     Октябрьская революция создала предпосылки  для существенной переориентации отношения  общественного сознания к праву. В их числе первые в истории  государства демократические конституции, декларации о правах трудящихся, законы, провозгласившие передовые общественно-политические и правовые принципы. В начале 20-х годов, с переходом к НЭПу, впервые была создана развернутая кодифицированная система права. Принципиально изменилось его содержание, очищенное от многого, что раньше стимулировало нигилистические установки.

     Одна  из основных причин в том, что в  самой правящей партии, в ее руководящих  эшелонах должная роль права, особенно в государственном управлении, была явно непонята, что, в свою очередь, было своеобразным наследием предшествовавшего периода гражданской войны и военного коммунизма, приверженности к методам последнего, убежденности в том, что все основные проблемы могут и должны решаться жесткими политико-административными мерами. Формула о диктатуре пролетариата как власти, не связанной и не ограниченной законами, воспринималась куда проще, чем более сложное соотношение диктатуры, демократии и права. Имела место и своеобразная идеологическая инверсия, когда неприятие буржуазного права как средства закрепления капиталистических отношений эксплуатации и неравенства было перенесено на право как таковое, которое не мыслилось иначе как буржуазное, в лучшем случае нэповское. Свою роль сыграла и формула об отмирании права. Эта очевидно заслуживающая внимания на высоком теоретическом уровне концепция в тогдашних условиях в сочетании с другими антиправовыми факторами и иллюзорными представлениями о темпах приближения к коммунистическому обществу, также формировала взгляд на право как на нечто временное и потому малосущественное. Традиционный, идущий из прошлого юридический негативизм и теория отмирания права были опасным сочетанием.

     В ходе возникшей после смерти Ленина в партийном руководстве политической борьбы, в дискуссиях на пленумах и съездах партии вопрос о праве и его роли в дальнейшем развитии страны и ее политической системы практически не затрагивался. И произошло это потому, что в глазах участников, будь то Сталин и его сторонники или его противники — Троцкий, Зиновьев, Каменев — “правовое” не представлялось существенным, не имело высокой социальной значимости.

     Если  в 20-е годы все же сохранялся шанс на развитие правовой основы государственной  и общественной жизни, то с установлением режима сталинизма было сделано почти все возможное для того, чтобы дискредитировать право в общественном сознании. Масштабные репрессивные кампании (раскулачивание; массовые “чистки”, достигшие апогея в 1937—38 гг., а позднее—в 1949—50 гг.; выселение народов и т. д.) сводили на нет принцип законности, превращали правосудие в трагическую карикатуру. Не поднимало авторитет права и правонарушающее законодательство. Под это определение подпадает длинный ряд законов периода культа личности. Однако, в этот период была принята новая демократическая по звучанию Конституция, что способствовало росту правосознания. В какой-то мере это так. Но нельзя не видеть, что глубокая пропасть между конституционным фасадом и реальным функционированием механизма власти подрывала престиж Конституции, веру в право и конституционные формы правления.

     Если  просмотреть многочисленные сочинения  Сталина, нетрудно увидеть, что такие  слова, как право, правосудие, правосознание  вообще не входили в его лексикон. Они не встречаются даже в “Докладе о проекте Конституции СССР 1936 г.”, где были бы весьма уместны. Более того, в нем нет и упоминания о социалистической законности. Впрочем, в той ситуации употреблять это понятие было бы весьма кощунственно, как кощунственно звучала фраза об обеспеченности “известными материальными средствами” демократических свобод советских граждан.

     В литературе и массовом сознании 20-30-х  годов правовой нигилизм был представлен  следующими основными установками: 
   1) право считалось неполноценной и даже ущербной формой регулирования социальной жизни; в нем видели лишь отживающий институт, лишь на время и лишь в силу печальн 

Глава 3. Формы правового нигилизма в современном российском обществе. 

 
Признаки российского  П. Н.:

1) широкая распространенность и повсеместность;

2) многообразие  форм проявления;

3) высшая степень  агрессивности и неподконтрольности;

4) соединение  П. Н. с формами социального  протеста;

5) усиление П.  Н. нигилизмом иных сфер жизни; 

Правовой  нигилизм многолик, изощрен и коварен. Он способен быстро мимикрировать, изменяться, приспосабливаться к обстановке. Есть множество форм, сторон, граней его конкретного проявления. Укажем лишь на некоторые, наиболее острые и очевидные из них.⁴

1.         Прежде всего это прямые нарушения действующих законов и иных правовых актов (умышленные либо непреднамеренные). Они составляют огромный, трудно обозримый массив уголовно наказуемых деяний, а также гражданских, административных и дисциплинарных проступков. Корыстный уголовный криминал — наиболее грубый и опасный вид правового нигилизма, наносящий неисчислимый вред обществу — физический, материальный, моральный.

Криминогенная ситуация в стране оценивается сегодня  с помощью таких эпитетов, как  разгул, обвал, беспредел. Преступность приобрела мафиозно-организованный характер с преобладанием жестоких насильственных форм. Произошло ее сращивание с коррумпированной частью госаппарата, что, собственно, является характерным признаком мафии. Законы попираются цинично, открыто и почти безнаказанно. Преступный мир диктует свои условия, ведет наступление на само государство, претендует на власть. Слово «нигилизм» — слишком мягкое для отражения происходящего в данной сфере. Это — некая запредельность.

2.         Повсеместное и массовое неисполнение (несоблюдение) юридических предписаний, когда субъекты (граждане, должностные лица, государственные органы, общественные организации) попросту не соотносят свое поведение с требованиями правовых норм, а стремятся жить и действовать по «своим правилам». Неисполняемость же законов — признак бессилия власти. Нередко федеральные и региональные чиновники, отдельные члены Федерации, производственные коллективы публично отказываются выполнять те или иные законы, так как, по их мнению, они «неправильные». Либо выдвигают ультиматумы — не сделаете (не дадите) то-то, не будем выполнять то-то или примем встречные меры (перекроем газ, магистраль и т. д.). Неподчинение же законам причиняет не меньший урон обществу, чем их прямое нарушение.

Законы  легко обходят, блокируют, с ними не считаются. Закон для многих стал весьма условным понятием: нравится — повинуюсь, не нравится— игнорирую. Такое всеобщее непослушание — результат крайне низкого и деформированного правосознания, отсутствия должной правовой культуры, а также следствие общей расхлябанности и безответственности. В подобной среде, т. е. в условиях «криминальной демократии», весьма вольготно чувствуют себя всевозможные дельцы, махинаторы, нувориши, не привыкшие жить по закону. Легально и полулегально отмываются «грязные деньги», перераспределяются материальные блага, общество расслаивается на «очень богатых» и «очень бедных».