Зарубинецкая культура

5. Побужье – на берегах Южного Буга от устья Десны (лп) до р. Сельница (пп) и на реке Соб (лп).

На рис. 3 показана карта, взятая из работы Кухаренко, на которой показаны территория распространения зарубинецкой культуры и ареалы славянских племен.

Рис. 3. Карта распространения зарубинецккой культуры и ее локальных групп, наложенная на ареалы формирования славянских языков. Красной линией отмечена общая граница зарубинецкой культуры по данным разных исследователей. Синей – границы локальных вариантов по Кухаренко.

Мы видим, что локальные группы зарубинецкой культуры не соответствуют ареалам формирования отдельных языков, а охватывают два из них или более, и границы между ними идут не реками, но разделение единой культуры на ее отдельные варианты всегда будет условным, тем более, что носители отдельных славянских диалектов могли иметь очень похожую материальную культуру. Интересным, однако, является следующее наблюдение:

"Мы не знаем, как раннезарубинецкое население именовало свои поселки и кладбища, но суть древнегреческих наименований (полис – некрополис) удивительно точно проявляется в зарубинецкой топографии – на одном мысу располагалось поселение – место для живых, на следующем – могильник, место для умерших".

Возможно, что описанная традиция в местах распространения зарубинецкой культуры существовала еще с тех времен, когда здесь имели свои поселения предки древних греков. Однако зарубинецкая культура никогда не охватывала всей указанной территории поселений славян, потому что, как показывают археологические данные, заселение ее шло долго и постепенно, и на то время, когда какие-то группы славян уже достигали бассейна Десны, западные славяне уже могли начать переходить Вислу.

И хотя Кухаренко, Поболь и некоторые другие специалисты общий хронологический диапазон существования зарубинецкой культуры вкладывает в период с III ст. до н.э. до III и даже V ст. н.э., кое-кто отводит для нее более узкие хронологические рамки – от конца III ст. до н.э. до II ст. н.э. При этом только один из пяти возможных регионов зарубинецкой культуры – Верхнеднепровский имеет памятники всего хронологического диапазона, а Южнобужский и Верхнедеснянский сформировались на рубеже нашей эры. Определение хронологических рамок существования зарубинецкой культуры принципиально для лингвистов с точки зрения определения времени распада общеславянского языка. Считается, что он прекратил свое существование в VI – VII вв. Однако после определения ареалов формирования отдельных славянских языков, увязываемых с зарубинецкой культурой, можно говорить об отнесении времени начала распада общеславянского языка примерно на 500 лет назад. Важные факты, приводимые археологами, заставляют нас думать, что процесс распада протекал непросто:

"Мы придерживаемся точки зрения, согласно которой зарубинецкая культура Среднего Поднепровья в середине или в конце I ст. н.э. переживает острый кризис. Именно в это время исчезают зарубинецкие могильники в Припятском Полесье, на Среднем и Верхнем Днепре, отсутствуют и более поздние материалы на поселениях".[3]

3. Язык зарубинецких племен

Таким образом, вопрос о продолжительности существования зарубинецкой культуры противоречив, и вполне может быть, что в указанных на карте границах славянская территория существовала очень короткое время, за которое одновременно все славянские диалекты сформироваться бы не смогли, хотя схема родственных отношений привязана к данной территории четко. В таком случае нужно принять во внимание то, что в разных ареалах уже существовал свой языковый субстрат, который отражал обратно пропорциональную зависимость количества общих признаков от расстояний между ареалами. При этом важным является тот факт, что дославянское население не отошло на новые места, а было ассимилировано славянами, и его язык, очевидно, оказал значительное влияние на язык новоприбывших. Археологические исследования поселков, городищ и курганных могильников в Витебской области показывают, что эти памятники в одних случаях оставили балты, в других – славяне, в третьих – смешанное население. Такая ситуация существовала почти на всей восточной части общеславянской территории, и в таких условиях общий праславянский язык, приняв в каждом ареале разные черты языков, или диалектов туземного балтского населения, расчленился на славянские диалекты, которые позднее уже развились в отдельные языки, в соответствии с расположением географических ареалов. Так был ускорен процесс расчленения славянских языков, и поэтому было совсем необязательно, чтобы все славянство в течение нескольких столетий стабильно занимало указанную на рис. 40 территорию. Надо сказать, что прежде чем разделиться на указанные диалекты, праславянский язык сначала разделился два первичных диалекта, границей между которыми стал Днепр. Достаточно выразительные следы этого разделения можно выявить в и лексических и фонетических явлениях современных славянских языков, которые (явления), в целом разделяя праславянство на западную и восточную ветви, не имеют, правда, четких границ. Вот некоторые лексические отличия западной ветви в современной украинской орфографии: дбати, жебрати, зневажати, качка (утка),кохати, крига, мацати, оздоба, прагнути, прикрий, рада, ропуха, скиба, скроня, слимак, стодола, строкатий, тривати, тримати, шати, шкода, штурхати и др. Преимущественно это слова, позаимствованные из германских и других языков. Для восточной ветви праславянства характерными являются такие слова (в русской орфографии): грусть, жулить, лукавый, мел, мечта, молния, пир, случай, смотреть, терзать, удобный, ужин и др. Есть еще небольшая группа слов, которые первоначально принадлежали одной ветви праславянского языка, но позднее распространились в одном-двух языках другой ветви (вада, кулик, литка, хиба, хата, ворот, корпать, луч).

Определить природу этих слов непросто, поскольку даже и некоторые приведенные примеры могут вызвать сомнение, но стратиграфию заимствований в славянских языках иногда сделать очень нелегко и пока еще не обходится без определенного субъективизма. Скажем, указанному первичному разделению славянства могут отвечать также две разные формы некоторых древних праславянских слов, которые уже приводил Смаль-Стоцкий (Смаль-Стоцький Ст., 1927), например: зап. прасл. *popel( (укр. попіл, пол. popiół, ч. popel, слц. popol, блр. попел) – вост. прасл. *pepelъ (рус. пепел, болг. пепел, серб. пепео); зап. прасл. *sklo (укр. скло, пол. szkło, ч., слв. sklo, луж. šklo, бр. шкло) – вост. прасл. *stьklo (рус. стекло, болг. стекло, серб. стакло, слвн. стекло); зап. прасл. *pъtakъ (укр., блр. птах, пол.,ptak, ч. pták, слц. vták) – вост. прасл. *pъtica (рус., болг., серб., птица, слвн. ptíca) и др. Для первой пары такое предположение более достоверно, несмотря на наличие рус. диал. попел, которое может быть заимствованным из украинского, но разница в форме второй пары, очевидно, возникла позднее в предположении польских влияний на украинский и белорусский языки, поскольку имеется др.ч. stklo. Эти примеры могут свидетельствовать, как опасно делать дальновидные выводы на основании отдельных фактов, в то время как статистические данные всегда более надежны. Тут же следует указать, что первичное членение праславянского языка на два диалекта, восточный и западный, не могло найти отражения в сознании славян, поскольку различие в их языках все-таки не было существенным. Да и вряд ли славяне в полной мере осознавали свою этническую общность без четкого представления о заселенной ими территории.

4. Обряды

Первоначальное разделение славянства на западную и восточную ветви подтверждают также данные этнографии. При большом количестве общих для всех славян обрядов есть ряд свадебных обычаев, типичных для Польши, Моравии, Украины, Белоруссии, западной зоны русского севера, среди которых такие как разжигание костра на свадьбе и прыжки через него, усаживание невесты на кадку. Точно так же на указанных территориях разыгрывается обрядная вражда между девушками и замужними женщинами. Есть также обычаи, типичные только для южных русских и южных славян. При значительном разнообразии жатвенной обрядности все же отмечается близость восточно- и южнославянских обрядовых традиций, которые противопоставляются западнославянской традиции.[4]

Нужно обратить также внимание на то, что в домостроительной терминологии славян нет ничего общего, если не считать таких общепонятийных слов, таких как стена, печь, порог, дверь и окно. Для примера, сравним украинскую и русскую терминологии: комин – труба, дах – крыша, кроква – стропило, сволок – матица, підлога – пол, призьба – завалинка, драбина – лестница и др. При этом украинским словам есть соответствия в западнославянских языках, в то время как русские слова являются одинокими. С одной стороны, это подтверждает указанное разделение славянства на две ветви, а с другой, – отрицает существование восточнославянского языкового единства уже на времена развитого домостроения среди славян, которое может быть отнесено задолго до времен Киевской Руси. Этому первичному разделению славянства якобы противоречит определенное количество общей лексики, свойственной только украинскому, русскому и белорусскому языкам, но было бы удивительно, если бы эти языки не имели общей лексики, при общей исторической судьбе их носителей, но эта общность относится уже к более поздним, историческим временам. Вот некоторые примеры общей лексики из числа приведенных в одной из работ российского ученого: белка, кошка, собака, хомяк, радуга, дешевый, багор, жемчуг, кнут, ковер, коромысло, кровать, кружево, сапог, скамья, скатерть, шелк, ватага, погост, девяносто, сорок и т. д. Бросается в глаза, что большинство из этих слов в соответствии с их значением, действительно, можно отнести к более поздним временам довольно высокого уровня культуры славян, в то время как черты, характеризующие первичное разделение славянства на западную и восточную ветви, выглядят более архаичными. Примечательно, что в солидной работе по истории украинского языке в главе, относящейся к лексике «древнерусского» языка вообще не приводится ни одного слова, свойственного только восточнославянским языкам.

О первоначальном разделении славянства на две большие ветви говорят и данные археологии, но об этом речь пойдет ниже. Пока же можно сказать, что свидетельства античных историков о разделении всего славянства на две группы племен (антов и собственно славян) имеет под собой в основе совершенно реальные отношения внутри славянского мира. Существующая трипартиция славян на западных, восточных и южных сложилась не сразу. Впервые ее предложил чешский историк Палацкий (до него Востоков делал это неуверенно). Согласно Смаль-Стоцкому, такое разделение всего славянства в дальнейшем охотно поддержали русские ученые Надеждин, Срезневский, Соболевский и украинец Максимович. Однако надо все-таки признать, что на то время славянские языки не были изучены в достаточной степени для того, чтобы дать их обоснованное разделение, тем более, что на протяжении истории сходство между языками менялось в силу географических и политических причин.[5]

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Этот период имеет особое значение в истории развития народов Европы, так как именно в это время происходили большие перемены в общественно-экономической жизни различных племен и народов, которые привели к окончательному распаду родовое общество и создали предпосылки для образования объединений государственного характера. Тогда же на страницах истории впервые появляются упоминания и о славянах - наших далеких предках. Почти все исследователи полагают, что памятники зарубинецкой культуры принадлежат восточной группе древнеславянских племен. И хотя этот вопрос до сих пор не может считаться окончательно решенным, не вызывает сомнения то обстоятельство, что сама по себе зарубинецкая культура имеет непосредственное отношение к проблеме происхождения славян, к сложению их культуры. Даже если при дальнейших исследованиях вопрос об ее этнической принадлежность будет решен не в пользу славян, что не исключено, изучение зарубинецкой культуры необходимо для выяснения истории соседних со славянами народов, населяющих Восточную Европу, и их взаимоотношений.

Несмотря на то, что известные нам в настоящее время памятники зарубинецкой культуры делятся на три довольно четко выраженные локальные группы, не подлежит сомнению тот факт, что зарубинецкие племена в этническом отношении составляли единое целое, точнее - союз родственных племен. В этом нас убеждает та поразительная общность типичных черт в керамике, украшениях, орудиях труда, вооружении, в характере поселений и приемах домостроения, в хозяйстве, погребальном обряде и в других проявлениях материальной, духовной и общественной жизни населения, которую мы наблюдаем при сравнении материалов, добытых во время раскопок на поселениях и могильниках зарубинецкой культуры всех трех групп без исключения.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

1.                  Археология. Древняя Русь. Город. Замок. Село / под ред. М.В, Даркевича. - М. : Инфра-М,  2009 – 411 с.

2.                  Даркевич, В. П. Клад из Старой Рязани/ В. П. Даркевич. - М. : Инфра-М, 2008. – 258 с.

3.                  Монгайт, А. Л. Археология/ А. Л. Монгайт. - М.: Археология, 2007. – 425 с.

4.                  Монгайт, А. Л. Археология Древней Руси/ А. Л. Монгайт. - М.: Инфра-М, 2007. – 324 с.

5.                  Юшков, С. В. Очерки по истории феодализма в Киевской Руси/ С. В. Юшков. - М. : Инфра-М, 2008. – 410 с.

[1] Археология. Древняя Русь. Город. Замок. Село / под ред. М.В, Даркевича. - М. : Инфра-М,  2009 –С. 17.

[2] Монгайт, А. Л. Археология/ А. Л. Монгайт. - М.: Археология, 2007. –С. 66.

[3] Археология. Древняя Русь. Город. Замок. Село / под ред. М.В, Даркевича. - М. : Инфра-М,  2009 –С. 77.

[4] Монгайт, А. Л. Археология/ А. Л. Монгайт. - М.: Археология, 2007. –С. 61.

[5] Юшков, С. В. Очерки по истории феодализма в Киевской Руси/ С. В. Юшков. - М. : Инфра-М,  2008. –С. 56.