Дискуссионные вопросы квалификации убийств

Достаточно сложными для юридического анализа являются ситуации спасения собственной жизни за счет жизни другого лица. На практике нередко встречаются случаи, когда субъект причиняет смерть другому человеку, подчиняясь инстинкту самосохранения (например, при кораблекрушении — в процессе отнятия спасательного жилета). Представляется, что при квалификации данного вида убийства допустимо применение ч. 2 ст.28 УК РФ. В соответствии с предписаниями данной статьи лицо освобождается от уголовной ответственности в случае, если оно предвидело наступление общественно опасных последствий своих действий, однако не могло предотвратить эти последствия в силу несоответствия личных психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий.

Данная позиция соответствует историческим традициям русского уголовного права. В дореволюционной России убийство, связанное со спасением собственной жизни, рассматривалось как аморальное, но в то же время ненаказуемое деяние. Правовая оценка причинения смерти в состоянии «крайности» обуславливалась идеей трагического несовершенства человека. Ненаказуемость подобных действий объяснялась невозможностью отождествления нравственных норм с юридическими и отсутствием у государства права требовать «проявлениягероизма» от рядовых граждан. В. Спасович, в частности, отмечал: «Жизнь погибающего равноценна, как и жизнь того, кого погибающий умерщвляет для своего собственного спасения, даже для спасения других лиц, более ему близких. Этот поступок можно считать недостойным, безнравственным, потому что нравственный закон вменяет нам в обязанность самоотверживание, но обязанность эта не юридическая, и государство не вправе требовать ее исполнения под страхом наказания».11

А.Ф. Кистяковский, признавая спасение собственной жизни за счет другого лица в нравственном отношении неприемлемым, одновременно указывал на то, что такие действия не могут считаться уголовно наказуемыми «натом основании, что такое действие совершается человеком, обезумевшим от страха потерять свою жизнь». Н.С. Таганцев, исследуя вопросы крайней необходимости, не раз отмечал: «…я бесспорно могу лишить жизни другого, спасая себя».

В современной теории уголовного права вопрос о возможности спасения собственной жизни путем причинения смерти другому лицу относится к числу дискуссионных. На страницах юридической литературы не раз обсуждался вопрос о квалификации действий альпиниста, с целью спасения собственной жизни обрезавшего веревку, к которой был прикреплен его товарищ. М.Д. Шаргородский считал, что такие действия являются наказуемыми и лицо должно нести ответственность на общих основаниях: «Наказуем, как мы полагаем, и альпинист, обрубивший веревку, к которой привязан его товарищ, сорвавшийся с горы и тянущий его за собой в бездну, когда он не может того удержать, и имеется дилемма — или погибнуть обоим, или спастись ему одному». Аналогичные мнения по данному вопросу высказывали М.И. Якубович, Н.Н. Паше-Озерский, Н.А. Овезов и ряд других отечественных криминалистов. Однако некоторые авторы придерживаются противоположной точки зрения. В частности, Ю.В. Баулин, рассматривая данный случай, утверждает: «Правомерными должны быть признаны действия альпиниста, обрубившего веревку, к которой был привязан его товарищ, срывающийся с горы и тянущий его в бездну. В этом случае причиненный вред вполне отвечает характеру опасности — смерть одного человека предотвращает угрозу смерти двух лиц». Представляется, что доводы Ю.В. Баулина, обосновывающие ненаказуемость действий альпиниста, нельзя признать правильными. Оправдание человека тем, что смерть одного предотвращает угрозу смерти двух людей, несет в себе опасность нравственного оправдания подобных поступков.

Оживленную дискуссию вызывают проблемы юридической оценки случаев убийства «живого» трупа. Например, А. выстрелом из ружья убивает В. Желая скрыть следы преступления, он выбрасывает труп в реку. Впоследствии судебно-медицинской экспертизой было установлено, что смерть потерпевшего наступила не от огнестрельного ранения, а от утопления. Следует полагать, что в процессе оценки данных случаев решающее значение имеет субъективная сторона преступления. Если в ходе расследования выяснено, что после совершения выстрела лицо раскаялось в совершенном деянии, пыталось оказать медицинскую помощь потерпевшему, однако решив, что предпринятые им меры не принесли желаемого результата, в целях сокрытия следов преступления и ухода от ответственности выбросило «труп» в реку, то такие действия должны квалифицироваться по правилам совокупности преступлений.12

В данном случае лицо привлекается к ответственности за совершение двух преступлений: покушение на убийство и неосторожное причинение смерти. Если же после произведенного выстрела виновный никаких мер, направленных на спасение потерпевшего, не предпринимал, а расследованием установлено, что вплоть до утопления трупа лицо в случае обнаружения «признаков жизни» готово было вновь реализовать умысел на убийство, — такие действия следует квалифицировать как обычное преступление — в зависимости от обстоятельств как простое либо квалифицированное убийство. Ошибка виновного в развитии причинно-следственной связи юридического значения не имеет.

На практике допускается немало ошибок при привлечении к уголовной ответственности за убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии (п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ). Беспомощное состояние — это физическое либо психическое состояние потерпевшего, при котором он не может оказать адекватного сопротивления нападающему. Повышенная опасность данного вида убийства объясняется субъективным моментом. Лицо совершает убийство, осознавая при этом беспомощность потерпевшего и явное превосходство в силе.

Беспомощным состоянием признается невменяемость, инвалидность, тяжелая болезнь, малолетство, престарелый возраст потерпевшего. В соответствии со сложившейся судебной практикой под признаки данного вида убийства не подпадают случаи причинения смерти спящему человеку, а также лицу, находящемуся в состоянии наркотического либо алкогольного опьянения. Нет признаков беспомощного состояния, если виновный и потерпевший находились в одинаковых условиях (например, оба лица являлись инвалидами). Нет оснований для применения данной статьи и в случае, если убийство совершено непосредственно после связывания потерпевшего.

«Традиционным» для отечественного законодательства является убийство, совершенное общеопасным способом (п.«е» ч. 2 ст. 105 УК РФ). В основу законодательной конструкции данного состава убийства положен способ совершения преступления, когда необходимо установить: осознавал ли виновный, осуществляя умысел на убийство, что он применяет такой способ причинения смерти, который опасен для жизни, здоровья не только одного человека. В данном случае опасность угрожает и случайным, посторонним лицам. Потерпевшим может оказаться любой человек, оказавшийся на месте совершения преступления. Для вменения данного признака не требуется наличие фактической смерти. Достаточно признать, что сам способ, выбранный виновным, был опасным для лиц, не являвшихся участниками конкретного межличностного конфликта.13

К числу убийств, совершенных общеопасным способом, относятся убийства с использованием взрывчатых веществ, взрывных устройств и отравляющих веществ (ядовитого газа, паров ртути, изотопных элементов и т.д.). Обращает на себя внимание, что, в отличие от УК РСФСР, устанавливающего ответственность за убийство, совершенное способом, опасным для жизни многих людей, Уголовный кодекс РФ делает акцент на общественную опасность убийства. Посягательство на определенную множественность лиц не является обязательным признаком данного вида убийства. В настоящее время закон устанавливает, что опасность может угрожать не только жизни, но и здоровью иных не участвующих в конфликте лиц.

Уголовное законодательство предусматривает ответственность за убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности (п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ). Повышенная мера ответственности в данном случае объясняется тем, что лицо фактически совершает «двойное» убийство, своими действиями посягает на жизнь будущей матери и жизнь еще не родившегося ребенка. Для квалификации данного преступления не имеет значения срок беременности потерпевшей. Состав преступления имеет место и в случае, если виновный располагал информацией о том, что женщина собиралась прервать беременность. Обязательным признаком преступления является осведомленность лица о наличии беременности потерпевшей. Признак заведомости означает, что лицу было достоверно известно о факте беременности. На это могут указывать очевидные внешние признаки либо то, что виновное лицо узнало об этом со слов самой потерпевшей или от других лиц. Если в момент совершения преступления лицо полагало, что посягает на женщину, находящуюся в состоянии беременности, но фактически женщина находилась в обычном физиологическом состоянии (например, убийство происходит на почве того, что женщина пыталась шантажировать виновного фактом беременности), то в этом случае содеянное квалифицируется как идеальная совокупность преступлений — оконченное «простое» убийство (ч. 1 ст. 105 УК РФ) и покушение на убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности (ст. 30 и п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ).14

Немало трудностей возникает при определении особой жестокости убийства. В первую очередь это обуславливается сложностью трактовки постановления ВС РФ «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)», где разъясняются правила квалификации данного преступления. Особая жестокость относится к характеристике способа совершения убийства и проявленным в процессе совершения преступления качествам личности виновного. Данный признак имеет место в следующих случаях:

1. Когда перед лишением жизни или в процессе совершения убийства к потерпевшему применялись пытки, истязания или совершалось глумление над жертвой. В частности, распространены ситуации, когда потерпевшему перед смертью наносятся увечья. Особая жестокость присутствует и в случае, если истязание было связано с причинением психических страданий потерпевшему. Например, в целях достижения особого психологического эффекта потерпевшего перед смертью принуждали наблюдать за сценами расправы над другими лицами.

2. Когда убийство совершено способом, который заведомо для виновного связан с причинением потерпевшему особых страданий (нанесение большого количества телесных повреждений, использование мучительно действующего яда и т.д.).

Следует сказать, что сама по себе множественность ранений, нанесенных лицу, не подкрепленная субъективным критерием, не может свидетельствовать об особой жестокости. Например, если лицо нанесло два удара ножом, а затем, видя, что смерть потерпевшего еще не наступила, в целях ускорения смерти и избавления потерпевшего от чрезмерных страданий наносит еще несколько ударов, то данные действия не образуют особой жестокости.

3. Если убийство совершено в присутствии близких потерпевшему лиц, когда виновный осознавал, что своими действиями причиняет им особые мучения и страдания.

Верховный Суд оставляет без внимания вопрос о том, подпадают ли под признаки особой жестокости случаи, когда виновный совершает глумление над трупом. Представляется, что такие действия, как расчленение трупа без цели дальнейшего сокрытия, вырезание на коже надписей и рисунков и т. д., должны квалифицироваться с учетом признака особой жестокости, если они совершены непосредственно после совершения убийства и являлись неотъемлемой составной частью плана преступления. Так, если лицо совершает убийство с целью дальнейшего издевательства над трупом, то такие действия, на наш взгляд, должны квалифицироваться по п. «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Однако возможны случаи, когда лицо совершает «обычное» убийство, а затем, спустя некоторое время, у него возникает желание надругаться над трупом. Такие действия требуют дополнительной квалификации по ст.244 УК РФ«Надругательство над телами умерших и местами их захоронения». В данном случае имеет место реальная совокупность преступлений. Идеальная совокупность преступлений в данном случае невозможна. Используемый законодателем термин «умерший» предполагает, что смерть стала результатом естественных процессов, происходящих в организме потерпевшего, следствием отдаленных по времени последствий либо наступила в результате насильственных действий «третьих» лиц.15

Заключение

 
Исследуя доктрину уголовного права и анализируя судебную практику, в своей работе я стремился показать, как следовало бы применять уголовно-правовые нормы при квалификации убийств, предусмотренных ст. 105 УК РФ, а также при назначении наказания за эти преступления. Также своей целью я ставил всесторонне проанализировать ошибки, допускаемые при применении уголовно-правовых норм по делам этой категории.  
Как показал анализ, в силу названных в работе причин избежать ошибок в применении уголовного закона, особенно по делам об убийствах очень трудно. Ошибки, в том числе и роковые, встречаются в следственной и судебной практике не только в настоящее время, они были и в дореволюционной России, есть они и в других странах. Дело, разумеется, не в фатальности – любое отдельно взятое уголовное дело об убийстве, как и о другом преступлении, имеет шансы на законное и обоснованное разрешение. Задача очевидно, состоит в поиске путей к правильному применению уголовного закона на практике. Одним из таких путей как мне представляется является использование накопленного интегрированного человеческого опыта на базе применения ЭВМ. 
Изучение показывает, что в ряде стран в последние годы на базе ЭВМ создаются экспертные системы, используемые при раскрытии и квалификации преступлений (в том числе и убийств). В нашей стране в НИИ Генеральной прокуратуры также разработан ряд экспертных систем 
Под экспертной системой понимается компьютерная программа, использующая знание высококвалифицированных специалистов для обеспечения эффективного решения задач в узкой предметной области (например, квалификации убийств). 
Главными достоинствами этих систем является то, что они: 
• используют большой объем знаний теории уголовного права, материалов следственно-прокурорской и судебной практики, а также высококачественный опыт экспертов, превышающий возможности и память одного специалиста;  
• обеспечивает высокую скорость мышления, формулируя выводы на основе объективных законов логики и других наук;  
• представляют возможность использовать знание экспертов прочим менее сведущим в данной области лицам;  
• не зависят, в отличие от людей, от физических, механических и других неблагоприятных факторов (утомляемости, отрицательных эмоций и тому подобное);  
• могут «наращиваться» в зависимости от накопления новых данных.  
Однако экспертные системы имеют и определенные недостатки. Указанные системы могут ошибаться, не обладают самостоятельной интуицией, здравым смыслом, значительно уступают людям в способности к творчеству, их знание носят узконаправленный характер. 
Поэтому необходимо правильное понимание места и роли экспертных программ квалификации преступлений (в том числе и убийств) в судебно-следственной деятельности – использование их только в качестве консультантов. 
На мой взгляд, применение на практике экспертных программ на базе ЭВМ позволят существенно повысить качество квалификации отдельных видов убийств и тем самым обеспечить назначение виновному справедливого наказания и достижения целей наказания, указанных в ст. 43 УК РФ. Помимо этого названные экспертные программы облегчат труд следователей, прокуроров и тех, кому приходится в той или иной мере знакомиться с изложенной в ней проблемой правоприменительной деятельности.