Криминалистическая одорлогия как развивающаяся отрасль криминалистической техники

Выработаны также технические  решения проблемы отбора запаховых  проб, их хранения, получения запаховых  образцов от подозреваемого и т.п. Это  позволило снять и возражения этического порядка, выражавшиеся в  том, что недопустимо «предъявлять»  собаке на опознание человека, причем не только подозреваемого, но и предъявляемых  вместе с ним статистов [36, с.186]. По существующим ныне методикам выборка производится (по крайней мере, в Экспертно-криминалистическом центре МВД РФ) без непосредственного участия подозреваемого, по полученным у него запаховым образцам. Тем не менее остается дискуссионным один из самых сложных вопросов: есть ли достаточные гарантии достоверности результатов выборки, можно ли это проверить в процессе доказывания? Здесь мнения специалистов разделились. Если отвлечься от частностей, в настоящее время можно выделить две основных позиции. Первая заключается в том, что результаты одорологической выборки, безусловно, достоверны и могут использоваться в качестве доказательства. Такой точки зрения придерживаются многие криминалисты.

Значительно более осторожны  в оценках процессуалисты, а также  авторы некоторых учебников криминалистики. Не оспаривая перспектив одорологии и необходимости ее развития, они предостерегают от чрезмерного доверия, некритического отношения к результатам одорологической выборки [43, с.159].

Сторонники использования  результатов одорологической выборки  в качестве доказательства предлагали несколько различных вариантов  решения вопроса о том, каким  образом, в каком процессуальном качестве, в виде какого именно доказательства ее результаты должны вводиться в процесс: в виде справки, которая будет фигурировать в деле в качестве «иного документа», как результат следственного эксперимента или своего рода опознания. Сейчас результаты применения собак — детекторов представляются в виде заключения экспертизы. Однако здесь возникает целый ряд вопросов.

Согласно УПК экспертиза назначается в случаях, когда  для разрешения дела необходимы специальные  познания в науке, технике, искусстве  или ремесле [2]. Эксперт дает заключение на основании произведенных исследований в соответствии с его специальными познаниями в соответствии с ч. 1 ст. 80 УПК [2, ст.80]. Однако при производстве одорологической выборки ни кинолог, который ее организует, ни другой криминалист — участник исследования запаховых проб не являются специалистами в области одорологии. Среди экспертов, которые производили экспертизу по делам, изученным автором, пятеро имели ветеринарное образование, шестеро — биологическое, один — зооинженерное, один был специалистом в области химии. Никаких исследований запахов такой эксперт сам, естественно, не производит. В заключении он может лишь описать, как производилась выборка, засвидетельствовать ее результаты, указать, какой из объектов выбрала собака [22, с.76]. Но если так, то можно ли рассматривать подобного специалиста как эксперта в области одорологии? И экспертиза ли это вообще? Специалист не имеет возможности указать в заключении, как требует ст. 191 УПК, какие исследования он произвел, не может дать мотивированный ответ на поставленные вопросы [2, ст.191]. При производстве такой экспертизы трудно обеспечить права обвиняемого, предусмотренные ст. 47 УПК [2, ст.47]. Как же могут следователь и суд проверить достоверность заключения экспертизы, что они обязаны сделать по закону согласно ч. 3 ст. 70, ч. 3 ст. 80 УПК? [2].

Такая проблема возникает  в любом случае, когда следствию  и суду предоставляются результаты одорологической выборки. Специалистами  отработаны тактические приемы ее проведения, предохраняющие от ошибок. Все это, конечно, обеспечивает «статистическую достоверность» выборки, дает дополнительные средства контроля, снижает возможность ошибки. Но то, что возможно, что достижимо вообще, пусть даже в большинстве случаев, необязательно достигается в каждом отдельном случае [45, с.137].

Разумеется, ошибочными, а  иногда и ложными могут быть и  показания допрашиваемых лиц, заключения экспертов и т.п. В этом смысле одорологическая экспертиза какими-либо принципиальными особенностями не отличается. Вопрос в другом: в какой мере следователь, прокурор и суд могут проверить достоверность того или иного доказательства? Если в отношении показаний обвиняемых, потерпевших, свидетелей вещественных доказательств, заключений других экспертиз, документов возможности такой проверки, безусловно, имеются, то относительно экспертизы запаховых следов это весьма сомнительно. Единственное, что можно выяснить путем анализа заключения и допроса эксперта: правильно ли отбирались пробы запаха, соблюдались ли при выборке тактические правила, направленные на предотвращение ошибок [17, с.145].

Но если достоверность  выборки не может быть в полной мере проверена следствием и судом, остается одно: принимать ее результаты «на веру». Однако вряд ли кто-либо из самых убежденных сторонников одорологического метода решится утверждать, что результаты его во всех 100% случаев достоверны, что собака «никогда не ошибается» [26, с.244].

Таковы теоретические  соображения по поводу доказательственного  значения выводов одорологической  экспертизы. Но несмотря на отсутствие единой позиции в теории и приведенные  сомнения, заключения названной экспертизы уже используются в практике. Если считать, что в пределах, ограниченных современными возможностями науки, криминалисты, эксперты свою часть пути прошли, то теперь дело за следственной и судебной практикой. Именно она должна проверить, исследовать, подтверждаются ли выводы экспертов о тождестве запахов другими доказательствами, являются ли они надежными, достоверными в каждом отдельном случае, т.е. можно ли апробировать их в качестве процессуальных доказательств [43, с.287].

Как ни странно, в длительной дискуссии о возможности применения результатов одорологической выборки  в процессуальном доказывании, по крайней  мере в последние годы, следственная и судебная практика почти не присутствовала; каким образом исследовались  и какую оценку получали заключения экспертизы запаховых следов по конкретным делам, не анализировалось.

Число проводимых экспертиз  запаховых следов сравнительно невелико, причем, естественно, не во всех случаях в заключениях делается однозначный вывод о тождестве запахов. Часть дел, по которым эксперты пришли к такому выводу, не была направлена в суд: очевидно, заключение при отсутствии других убедительных доказательств признано недостаточным для обвинения подозреваемого. Многие дела по различным причинам судами еще не рассмотрены [51]. В Москве и Московской области автору удалось отыскать и изучить только шесть дел, по которым были постановлены приговоры. Конечно, такого количества дел недостаточно, чтобы решить проблему. Но основания для некоторых предварительных выводов есть:

- экспертиза запаховых следов производилась по делам о тяжких и особо тяжких преступлениях: среди изученных оказалось пять дел об умышленном убийстве и одно — о разбойном нападении;

- два дела рассмотрены по первой инстанции районными судами, три — Московским городским судом и одно — Московским областным судом (с участием присяжных заседателей);

- по всем делам обвинение признано обоснованным: постановлен обвинительный приговор или (по одному делу) определение о направлении лица, совершившего убийство, на принудительное лечение;

- по всем делам суды сослались в приговоре на заключение экспертизы запаховых следов как на одно из доказательств обвинения;

- четыре приговора обжаловались в кассационном порядке, из них три оставлены без изменения, причем один — Верховным Судом РФ. В кассационных определениях также сделаны ссылки на заключения экспертизы. Один приговор Московского городского суда отменен в кассационном порядке Верховным Судом РФ за неисследованностью обстоятельств дела. В результате дополнительного расследования дело прекращено, виновные не установлены. По поводу заключения одорологической экспертизы в определении Верховного Суда ничего не сказано [47, с.18-25].

Таким образом, внешне все  обстоит вполне благополучно: заключения экспертизы запаховых следов принимаются  судами как доказательство и служат одним из оснований для постановления  обвинительного приговора. Однако результаты более глубокого изучения оптимизма  не внушают.

В большинстве случаев  заключение названной экспертизы в  судебном разбирательстве никоим образом  не исследуется. За исключением двух дел, эксперты в суд не вызывались и никаких вопросов им не задавалось. Суд, как правило, ограничивался  оглашением заключения, а по одному из дел и этого сделано не было. Сказанное позволяет утверждать, что достоверность выводов экспертов в судебном заседании по большинству дел вообще не проверялась и ссылка на их заключение в приговоре носила, по существу, формальный характер. Апробации судебной практикой заключений экспертизы запаховых следов как доказательства пока не получилось [22, с.113].

Изучение дел и выяснение  мнения некоторых профессиональных участников процесса позволяет высказать следующие соображения о причинах подобного отношения к исследованию заключений данной экспертизы.

Во-первых, существует априорное  доверие к таким заключениям, поскольку они даны экспертами государственных экспертных учреждений. Оставляя без изменения обвинительный приговор в отношении А., осужденного Московским городским судом за убийство, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ сослалась в кассационном определении, в частности, на заключение экспертизы запаховых следов и, не вдаваясь в обсуждение его достоверности, ограничилась утверждением, что оно сомнений не вызывает, поскольку «экспертиза проведена в соответствии с требованиями закона компетентными лицами» [50].

Во-вторых, почти по всем изученным делам заключение экспертизы запаховых следов не имело существенного  значения и, если бы исключить его  из числа доказательств, обвинение  не было бы поколеблено. Кстати, то, что  подобные заключения не бывают единственным доказательством обвинения, служит одним из аргументов сторонников их использования в доказывании. Верно, конечно, что заключение названной, как и любой другой экспертизы, должно оцениваться в совокупности со всеми иными доказательствами. Но требование части третьей ст. 70 УПК о тщательной, всесторонней и объективной проверке собранных по делу доказательств относится не только к их совокупности, но и, прежде всего, к каждому из доказательств в отдельности [2, ст.70].

К чему приводит несоблюдение этого требования, можно видеть на примере дела С., осужденного за убийство одним из межмуниципальных судов Москвы. Заключение экспертизы по этому делу носило вероятностный характер: эксперты лишь не исключали наличие на исследуемом орудии преступления запаховых следов обвиняемого. Защитник ходатайствовал о вызове в судебное заседание эксперта с тем, в частности, чтобы выяснить у него, каким образом изымались и в каких условиях хранились запаховые следы, исключена ли возможность воздействия на них атмосферных процессов, посторонних веществ и т.п. Суд отказал в допросе эксперта и, ограничившись оглашением заключения, сослался на него в обвинительном приговоре, хотя какого-либо доказательственного значения это заключение в данном случае не имело [50].

По делу Е., рассмотренному Московским городским судом (он совершил ряд убийств, признан невменяемым и направлен на принудительное лечение), одним из доказательств признано заключение экспертов о том, что в запаховой пробе с шапки, обнаруженной на месте одного из убийств, имеются запаховые следы, которые могли произойти от Е. Ознакомление с заключением показывает, что оснований для категорического утверждения о тождестве запахов эксперты не нашли. При таком положении, во всяком случае, прежде чем решать вопрос о доказательственном значении экспертного заключения, необходимо было допросить экспертов. Тем не менее этого сделано не было, а в определении суд сослался на заключение, не анализируя его и даже не упомянув, что оно не носит категорического характера [50].

Так же, как и по предыдущему  делу С., другие имеющиеся в деле доказательства давали основания для вывода о совершении подсудимым преступления. Но оба дела свидетельствуют о формальном отношении к проверке и оценке заключения одорологической экспертизы. Не вызывает сомнений, что подобное отношение недопустимо и в более сложных случаях может привести к необоснованному осуждению.

В-третьих, формальный подход к исследованию заключений экспертизы запаховых следов объясняется тем, что обвинение, защита и судьи просто не умеют проверять такие заключения, часто не имеют ясного представления о возможностях, приемах, процедуре одорологического метода. Выше уже указывалось, что результаты одорологической выборки вообще с трудом поддаются проверке [18, с.124]. Однако и имеющиеся возможности, как правило, не используются. Подтверждением этого может служить, в частности, дело А., осужденного Московским городским судом за убийство (одно из двух изученных дел, по которым эксперты допрашивались в судебном заседании). Как видно из протокола судебного заседания, вопросы, задаваемые экспертам, сводились к тому, уверены ли они в достоверности своих выводов о тождестве запаховых следов, обнаруженных на месте происшествия, с запахом А. Эксперты ответили: «Для проведения одорологической экспертизы существует только одна методика, которой занимаемся мы. Существует только один способ обнаружения запахов. У нас не было ошибок в практике по результатам экспертиз». В чем суть применявшейся методики, на каких научных данных она основана, чем подтверждается заявление об отсутствии ошибок у экспертов, не выяснялось [50].

Таким образом, результаты изучения практики свидетельствуют, что следствие  и суды не принимают необходимых  мер к проверке достоверности  заключений экспертиз запаховых  следов. В связи с этим принятие судами определенного числа таких  заключений в качестве доказательств  обвинения недостаточно для решения  вопроса о придании им подобного  статуса.

 Сказанное вовсе не  означает, что одорологический метод  не имеет перспектив использования  в доказывании. Очевидно, имеет.  Но только при условии, что  будут разработаны надежные способы  проверки достоверности идентификации  по запаху. Это — дело специалистов. Что же касается следственной и судебной практики, то, поскольку заключения названной экспертизы уже использовались по ряду дел, необходимо изучать методы их исследования: шире освещать в юридической печати теоретические и практические аспекты данной проблемы, причем так, чтобы в обмене мнениями участвовали не только криминалисты (как было в основном до сих пор), но также специалисты в области уголовного процесса и практики — следователи, прокуроры, судьи, адвокаты.